Хекс вышла из клуба и прислонилась спиной к двери, скрестив ноги в тяжелых ботинках.
– Ты рассказал кому-нибудь?
Он, не отрываясь, смотрел ей в глаза и покачал головой.
– А собираешься?
Он снова покачал головой.
Мягким, каким он никогда еще от нее не слышал и не ожидал услышать, тоном, она прошептала:
– Почему?
Он лишь пожал плечами. Честно говоря, он был удивлен, что она не попыталась стереть его воспоминания. Аккуратнее. Чище.
– Я должна была стереть тебе память, – сказала она, заставив его задуматься, уж не читает ли она его мысли. – Но прошлой ночью я была чертовски не в себе, а ты быстро ушел, и я ничего не сделала. Конечно, теперь, когда они перешли в разряд долговременных...
Вот почему он пришел, понял Джон. Он хотел успокоить ее, дать ей понять, что будет молчать.
Исчезновение Тора только укрепило это решение. Когда Джон пришел поговорить с Братом, то обнаружил, что парень снова исчез, опять не сказав ни слова. В этот момент внутри у него что-то перевернулось, как будто огромный камень перекатили с одной части двора в другую – таким образом, изменив ландшафт навсегда.
Джон был совсем один. И поэтому все решения ему приходилось принимать самому. Он уважал Рофа и Братство, но сам Братом не был и вполне возможно, что никогда им не станет. Конечно, он был вампиром, но большую часть своей жизни он провел за пределами расы, так что никак не мог понять отвращения, которое испытывали к симпатам. Социопаты? Черт, как ему казалось, этим дерьмом страдали многие, судя по тому, как вели себя Зейдист и Ви, до того как нашли себе пары.
Джон никогда не сдаст Хекс Королю, чтобы тот отправил ее в колонию. Ни за что.
Теперь ее тон стал жестким.
– Так чего же ты хочешь?
Учитывая, с какими низкими, беспринципными и отвратительными людьми ей приходится иметь дело ночь за ночью, его совершенно не удивил ее требовательный вопрос.
Выдерживая ее взгляд, он покачал головой и провел ребром ладони по своему горлу. Ничего, сказал он молча, одними губами.
Хекс смотрела на него своими холодными серыми глазами, и Джон чувствовал, как она проникает в его голову, прощупывая мысли. Он позволил Хекс увидеть то, что происходит в его мозгах, потому что только это могло убедить ее и успокоить сильнее любых сказанных им слов.
– Ты один такой на миллион, Джон Мэтью, – тихо сказала она. – Большинство людей воспользовались бы подобным дерьмом. Особенно, учитывая те обязанности, что я исполняю в этом клубе.
Он пожал плечами.
– И куда ты направлялся сегодня вечером? И где твои друзья?
Он покачал головой.
– Ты хочешь поговорить о Торе? – Когда он впился в нее взглядом, она сказала: – Извини, но сейчас ты думал о нем.
Когда Джон снова покачал головой, что-то коснулось его щеки, и он посмотрел вверх. Начал падать снег, мелкие, крошечные хлопья кружились на ветру.
– Первый снегопад в этом году, – сказала Хекс, стоя вдали от двери. – А ты без пальто.
Он посмотрел на себя и понял, что на нем были лишь джинсы и футболка от Nerdz. По крайней мере, он не забыл одеть обувь.
Хекс сунула руку в карман, а затем протянула ему какую-то вещицу. Ключ. Маленький металлический ключик.
– Я знаю, ты не хочешь идти домой, и у меня есть одно место недалеко отсюда. Оно абсолютно безопасно и находится под землей. Иди туда, если хочешь, и оставайся столько, сколько нужно. Побудь один, пока не успокоишься.
Он собирался снова отрицательно покачать головой, когда она произнесла на Древнем языке:
– Позволь мне сделать для тебя что-нибудь, хотя бы таким образом.
Не прикасаясь к ее руке, он взял ключ и сказал одними губами: Спасибо.
После того как Хекс дала ему адрес, он покинул переулок, оставив ее одну со снегом, падающим с ночного неба. Выйдя на Торговую, он оглянулся. Она все еще стояла там, у двери, твердо уперев ноги в землю и скрестив руки.
Хрупкие хлопья опускались на ее темные волосы и голые, жесткие плечи, нисколько их не смягчая. Хекс не была ангелом, добрым к нему без всякой на то причины. Она была темной, опасной и непредсказуемой.
И он любил ее.
Джон махнул ей рукой и повернул за угол, смешиваясь с толпой людей, путешествующих из бара в бар.
* * *
Хекс так и осталась стоять на месте, даже когда большое тело Джона исчезло из вида.
Один на миллион, подумала она еще раз. Такой парень встречается один на миллион.
Вернувшись в клуб, она уже знала, что это лишь вопрос времени, когда его приятели, или, может быть, Братство появится здесь, чтобы найти его. Она скажет им, что не видела Джона и не имеет ни малейшего понятия, где он может быть.
И точка.
Он защитил ее, она защитила его.
Конец.
Она направлялась в VIP-зону, когда сработал ее наушник. Когда вышибала замолчал, Хекс выругалась и поднесла к губам часы, произнося в микрофон:
– Приведи его ко мне в офис.
Убедившись, что на танцполе не было работающих девочек, она вышла в общую часть клуба и стала наблюдать, как сквозь толпу тусовщиков ведут детектива де Ла Круза.
– Да, Куин? – спросила она не оборачиваясь.
– Господи, да у тебя, должно быть, глаза на затылке.
Она взглянула через плечо.
– И ты должен всегда об этом помнить.
Аструкс Нотрам Джона был из тех мужчин, которых большинство женщин хотели бы трахнуть. Да и мужчин тоже. На нем была черная рокерская футболка, надетая поверх рубашки от Affliction и байкерская куртка, но в целом он был ходячим стилевым противоречием. Ремень с клепками и подвернутые, изодранные в хлам джинсы, заставили бы группу The Cure [119] рыдать от зависти. За черные, стоящие торчком волосы, проколотую губу и семь черных гвоздиков по всей раковине левого уха, его запросто можно было принять за эмо. Нью Рокс на четырехдюймовой подошве выдавали в нем гота. А татуировка на шее вносила в общий вид тяжелый шик от Hart&Huntington.
А оружие, которое, она точно знала, у него имеется – он что, его под подмышками держал? У него были накачанные, как у Рэмбо [120], руки, и кулаки, под стать мастеру боевых искусств.
Весь его облик, несмотря на несоответствие стилевых элементов, олицетворял чистый секс, и, судя по тому, что она видела в клубе, до недавнего времени он пользовался свой внешностью по полной программе. К слову, приватные комнаты в задней части клуба стали ему как дом родной.