— Вы не видели ничего необычного?
— Н… н-нет, сэр, — выдавил один из матросов.
Второй был слишком напуган, чтобы ответить.
— Ничего странного на палубе не появлялось? — простенал Омбра.
— Н-нет, сэр.
— Давно ли вы тут стоите?
— С начала вахты, сэр.
Последовала еще одна мучительная пауза. Потом Омбра заскользил дальше. Матросы вздохнули с облегчением и боязливо оглянулись. Омбра не спеша двигался по палубе. Его голова, накрытая капюшоном, поворачивалась то направо, то налево.
— Что он делает? — прошептал один из матросов.
— Не знаю, старина, — ответил второй. — Ничего хорошего, это уж наверняка. У него такой вид… будто у охотничьего пса!
— Ага, точно, — подтвердил первый. — Как у ищейки, что напала на след!
Спустившись по трапу, Питер с Динькой очутились в темном коридоре. На первый взгляд коридор казался пустым, однако Питеру было не по себе. На палубе ему ничего не стоило ускользнуть, если его вдруг заметят: взмыть в небо — и привет! А тут лететь было некуда. Этот коридор легко мог стать для него ловушкой.
— И где еда? — шепнул он.
«Там!» — ответила Динька и крошечной светящейся кометой промелькнула по коридору.
Она остановилась перед закрытой дверью слева. Дальше коридор тянулся еще футов двадцать, а потом резко сворачивал налево.
Питер на цыпочках подкрался к двери, приложил к ней ухо и прислушался. Тишина. Мальчик осторожно повернул железную задвижку и отворил дверь. Дверь слегка скрипнула, но вряд ли этот звук мог привлечь чье-то внимание среди тысячи других скрипов и стуков, что наполняют трюм идущего корабля. Питер шагнул внутрь. Тьма там была непроглядная. Но, как и говорила Динька, сильно пахло едой.
— Динька, — шепнул Питер, — света бы мне…
Динька миновала дверной проем, нахмурилась, сосредоточилась и усилила собственное сияние от свечения потухающего уголька до яркого света свечи. Комната озарилась. Питер огляделся. Он увидел около десятка деревянных бочонков, несколько железных котлов и…
…и человека.
Человек был всего-навсего футах в трех. Он спал в гамаке, свисающем с потолка. Плотный, румяный дядька — должно быть, кок. Человек пошевелился. У Питера кровь застыла в жилах. Однако спящий просто перевернулся на другой бок и снова засопел.
Питер окинул взглядом бочонки. Все они были закрыты, чтобы внутрь не забрались крысы. Мальчик подошел к ближайшему бочонку и провел пальцами вдоль края. Крышка была пригнана туго. Мальчик попробовал еще один, и еще, и еще — все бочонки оказались запечатаны. Однако со следующим бочонком ему повезло: крышка шевельнулась.
Питер оглянулся на кока. Тот по-прежнему спал без задних ног. Мальчик подцепил крышку пальцами обеих рук, потянул, и она открылась.
Омбра, мрачная, зловещая ищейка, пробирался вдоль правого борта к носу корабля. Омбра был недоволен. Он ничего не нашел. Кого бы — или что бы — он ни почуял, у правого борта этого не было.
Он перетек к левому борту и, продолжая двигать головой из стороны в сторону, побрел к корме. Но внезапно остановился. Теперь Омбра снова почуял это: теплоту, сияние — нечто совершенно ему чуждое. Он снова устремился вперед, уже куда быстрее.
Динька издала слабый звук — не столько даже сказала, сколько поделилась чувством:
«Опасность!»
Питер поднял голову от бочонка: он доставал оттуда куски солонины и запихивал их себе за пазуху. Мальчик беззвучно, одними губами спросил: «Что такое?» Динь-Динь съежилась и обхватила себя за плечики, как будто замерзла.
«Не знаю, — ответила она. — Что-то страшное! Идет сюда!»
Питер вгляделся в ее личико и увидел на нем то, чего никогда прежде в Диньке не замечал, — страх.
Черный силуэт Омбры скользил вдоль борта в сторону кормы. Добравшись до люка, куда спустились Питер с Динькой, Омбра замедлил движение, потом остановился. Темный капюшон на миг склонился над люком.
Затем черная фигура принялась спускаться по трапу.
Звон Диньки превратился в тревожное дребезжание.
«Скорей!!!»
— Ладно, ладно! — шепнул Питер.
Сунув за пазуху последний кусок солонины, он торопливо опустил на место крышку бочонка. Слишком торопливо. Крышка съехала набок и с грохотом упала на пол.
Кок тут же проснулся.
— Эй! Чего… Ты чего делаешь, а?! — взревел он, пытаясь выбраться из гамака.
«Бежим!» — звякнула Динька в ухо Питеру, но того и уговаривать не пришлось. Мальчик в два прыжка выскочил из камбуза в коридор. И повернул направо, к трапу.
«Нет!!! — Динька крохотными ручонками ухватила Питера за волосы и рванула — на удивление сильно. — Не туда!»
Питер уже собирался спросить, почему не туда, но тут увидел: по трапу спускалось нечто… или некто, одетый в черное. Мальчик развернулся и помчался по коридору следом за Динь-Динь. Они круто свернули влево. Позади слышался рев разгневанного кока. Но помимо этого, за миг до того, как свернуть за угол, Питер почувствовал что-то еще — мертвящий холод, внезапно разлившийся в воздухе и пробирающий до костей. Оглянуться мальчик не осмеливался: кок уже с топотом мчался за ним по коридору, рыча от ярости.
— А ну, стой, вор-рюга! — рявкнул он.
«Сюда!» — подсказали Питеру колокольчики.
Они очутились в коридоре, идущем поперек корабля. Динька метнулась направо, в узкий проход, и Питер тут же понял почему: впереди виднелся трап, ведущий наверх, на палубу. Динька устремилась по нему, точно искорка по каминной трубе. Питер рванул следом и еле-еле успел выскочить наружу: кок, который для человека его комплекции двигался на удивление проворно, был уже у подножия трапа.
— Эй, на палубе! — прогремел он. — Остановите его! Держите вора!
Питер очутился на палубе у левого борта, почти у самой кормы. Откуда-то со стороны носа приближался топот босых ног. А в люке уже появилось разъяренное лицо кока.
Деваться Питеру было некуда. Во всяком случае, на корабле спрятаться уже не получится. Секунду поколебавшись, Питер выбежал на корму и ласточкой нырнул вниз.
— Человек за бортом! — заорал кок.
Мгновение спустя на корме появились три человека, потом шестеро — и все они смотрели на пенистый кильватерный след корабля, призрачно-белый на фоне черного ночного моря. Кто-то предложил было развернуть корабль и попытаться спасти несчастного, но кок был против.
— Избавились от него, оно и к лучшему, — сказал он. Остальные закивали. — Нам тут, на корабле, воришки ни к чему.
— Хотел закусить, да не тут-то было! Теперь им акулы закусят! — сказал какой-то остряк.
Матросы захихикали. Однако смешки тут же утихли. В воздухе похолодало, и из люка вытек черный силуэт Омбры. Моряки приумолкли.