К моей шее прижались теплые губы.
— Смертные присутствуют здесь исключительно в виде развлечения и пищи, — раздался у меня над ухом хриплый шепот. — А ты кто — развлечение или пища?
Его дыхание обожгло мне шею и плечи, у меня бешено застучало сердце. Он глубоко втянул носом воздух, и я задрожала от страха и желания. Гейс молчал, хотя передо мной стоял не тот Мирча, которого я знала, а вампир-хозяин, вставший на мою защиту. Гейс не понимал, что вампир просто желает удовлетворить свое любопытство, выяснить, что случилось в театре. Гейс не понимал, что вампир, возможно, голоден.
— Я пришел тебя предупредить. Ты в опасности.
— Это для меня это давно уже перестало быть новостью.
— Да, я знаю. Дмитрий следит за нами. Он добычу просто так не отпустит. Придется играть очень убедительно.
Глаза Мирчи сверкнули, когда он положил ладонь мне на затылок и прижался горячими губами к моим губам. Я ожидала прилива страсти, но вместо этого меня охватило чувство огромного облегчения, которое прошлось по всему телу, наполнив его радостью. Мне казалось, что когда-то я надолго задержала дыхание и вот теперь могу наконец свободно вздохнуть. Я обхватила Мирчу за шею и не шевелилась, пока он осыпал меня поцелуями. Моя рука скользнула по его плечу, потом опустилась вниз, к изгибу бедра. Я не хотела его ласкать, все получилось само собой. Широкая ладонь легла мне на талию, теплый язык раздвинул мои губы, и тут гейс по-настоящему очнулся.
Невозможно сравнивать горящую спичку и пылающий костер. Я всхлипнула и потянула Мирчу вниз. От поцелуя по нашим телам пробежал огонь, осыпая нас дождем обжигающих искр. Все оказалось даже лучше, чем я могла предположить. Казалось, мои руки созданы лишь для того, чтобы ласкать эти густые темные волосы, а рот — для того, чтобы ощущать этот гладкий язык.
Сильные руки приподняли меня и прижали к стене; потом мы начали ласкать друг друга, дрожа от наслаждения и неутоленной страсти. Обнимая меня за талию, Мирча начал осторожно, но настойчиво раздвигать мои ноги, я почувствовала, как его теплое мускулистое бедро прижимается к моему. Умирая от желания, я перестала обращать внимание и на гостей, и на свои жалобные стоны, в точности как та девица. Я хотела Мирчу так, что даже сама испугалась.
От долгого поцелуя я начала задыхаться и уткнулась Мирче в грудь, чтобы вдохнуть воздуха. От него всегда пахло сосновой хвоей; вот и сейчас этот запах буквально поглотил меня, я увидела густой зеленый лес и вечернее небо над ним. Я вдохнула тепло его тела и почувствовала слабость. Теперь меня поддерживали, не давая упасть, лишь руки и тело Мирчи.
Внезапно Мирча слегка отстранился, и я медленно встала на ноги.
— А ты не лишена талантов, маленькая ведьма.
Я хотела что-то сказать, но ответ замер у меня на губах, когда я увидела, как одет Мирча. Если в театре его наряд смотрелся слегка небрежно, то сейчас он выглядел на все сто. На нем была длинная темно-красная накидка, такая просторная, что могла сойти за плащ. Она была сшита из дорогой шерсти, с шелковой подкладкой и золотой отделкой. Накидка опускалась немного ниже колен, касаясь голенищ темно-коричневых сапог. Из-под накидки выглядывала золотистая рубашка из великолепного кашемира. Тонкая материя, мягко облегая тело, подчеркивала мускулистую грудь Мирчи, его длинную талию, узкие бедра и тяжелую мужскую плоть.
Я решила, что Мирча надел традиционный костюм румынской знати, который, кстати сказать, был ему к лицу. Вряд ли он выбрал его, следуя моде. Мирча предпочитал одежду простую, но сшитую самыми лучшими портными. В эту ночь он оделся так, как и подобает представителю древнего аристократического рода. Драконы на его рубашке были почти не видны, хотя, я думаю, вампиры их прекрасно замечали. Дракон — это фамильный герб Мирчи, и если в театре костюм лишь слегка намекал на его высокое положение, то сейчас он об этом просто вопил. Странно, зачем ему это понадобилось? В таком наряде Мирча был похож на вождя какого-то варварского племени.
Это впечатление усиливал меч, висевший на украшенном драгоценными каменьями поясе. В свете свечей поблескивали золото и огромные старинные рубины, некогда принадлежавшие крестоносцам. Раньше я никогда не видела, чтобы Мирча носил оружие; вампирам-хозяевам оно ни к чему, поэтому, увидев меч, я онемела от изумления.
— Ты вооружился?
— А как же. В такой компании это необходимо.
Мирча подошел ко мне сзади, заслонив от зала, крепко прижал к себе и принялся целовать мои плечи. Его волосы, длинные и шелковистые, упали мне на грудь. Мирча закинул мою руку себе на шею, и вдруг я ощутила, как в мою кожу впились острые клыки.
Он нацелился точно на артерию, но его интересовала не кровь — Мирча начал высасывать из меня энергию, не прокусывая при этом кожу. Со стороны все выглядело так, словно мы целуемся. Мирча шептал мне на ухо хриплым зловещим голосом:
— Странные вы существа. Называете себя людьми, но ведь вы вовсе не люди. Вы либо очень глупы, либо… способны на большее, чем хотите показать. Зачем ты сюда пришла?
Гейс таял от удовольствия, когда шелковое дыхание Мирчи обдавало мою щеку. По телу разлилось тепло, мне стало так хорошо, что я не могла не то что говорить, но даже дышать. Что я могла ему ответить? Мне нужно было сюда попасть, но зачем, я и сама не знала.
И уж конечно, в такой компании я не могла рассчитывать на успех. Я уже начинала думать, что моя энергия сама не ведает, что творит.
— Ты мне испортила удовольствие от спектакля, — прошептал Мирча. — Я все время думаю о тебе. Я везде вижу твое восхитительное тело… в моей ложе… в моей карете… в моей постели.
Он вновь притянул меня к себе и впился губами в мои губы. Его поцелуй был и грубым, и нежным; меня охватило несказанное блаженство.
Наконец Мирча оторвался от меня; его глаза пылали, щеки горели.
— Почему меня так тянет к тебе? — хрипло прошептал он. — Что ты со мной сделала?
Я решила, что пришла пора действовать.
— Я пришла, чтобы помочь тебе, — дрожащим голосом сказала я. — Ты в опасности.
Его пальцы ласкающим движением коснулись моего лица, словно он прикасался к чему-то интимному. Я облизнула губы.
— Да неужели?
— Мирча! Я говорю серьезно!
— О, мы уже перешли на имена? Отлично; ненавижу формальности.
Пока он говорил, гейс сверлил меня, словно раскаленная игла. Я обнимала его сильные плечи, чувствовала, как к моему бедру прижимается его твердая плоть. Мне стоило огромного труда не умолять его овладеть мной немедленно, сейчас же.
— Итак, мое имя ты знаешь. Могу я в таком случае узнать твое?
Я уже открыла рот, чтобы назвать себя; вот до чего я дошла. В последний момент в мозгу что-то щелкнуло, и я прикусила язык. Боль вернула меня к действительности, к звукам вальса и тихому гулу голосов.
Я оглянулась по сторонам, но увидела лишь оркестр, темноту и тусклый свет свечей. Высокий потолок уходил куда-то во тьму, в которой изредка вспыхивали хрустальные подвески люстры. Два вампира, расположившиеся у стены, закончили принимать пищу; странно, но их «закуска» осталась жива. Мужчина чем-то поил девицу из фляги, и она жадно глотала питье, бросая на вампира благодарные взгляды. Думаю, если бы сейчас он велел ей спрыгнуть с крыши, она сделала бы это не задумываясь.