— Завтра будет двадцать четыре.
Демон пожал плечами.
— Ну нот, значит, примерно половину своей жизни ты кому-то принадлежишь.
Кровь бросилась мне и лицо.
— Я никому не принадлежу, — резко выпалила я, но Казанова никак не отреагировал на мою ярость. — А что еще делает гейс, кроме того, что отпугивает людей?
Лучше бы я об этом не спрашивала.
— Дюрахт гейс — это сильное магическое заклятие, одно из самых сильных. В Средние века некоторые маги параноики, женившись на обычной смертной женщине, использовали его в качестве «пояса верности». А еще я слышал, что его накладывали на некоторых новобрачных, дабы преодолеть их излишнюю стыдливость. — Немного подумав, Казанова продолжил: — Насколько я знаю, это заклятие позволяет его создателю знать о тебе все, поэтому ты никогда не сможешь обмануть его. Кроме того, он всегда знает, где ты находишься, в смысле, в каком городе, а может быть, и еще точнее.
Тут я вспомнила одного негодяя, который вполне мог устроить мне эту пакость. Я вспомнила, как он говорил, что однажды разыскал меня с помощью разведывательной сети Сената. Может, так оно и было, а может, и нет. Интересно, сколько раз он обманывал меня?
— И последнее, но самое главное: заклятие устроено так, что ваша тяга друг к другу с каждой новой встречей только усиливается. Иными словами, со временем ты просто не захочешь от него сбежать.
По спине пробежал холодок.
— Вот, значит, как. Выходит, я больше не смогу чувствовать по-настоящему?
Как он мог так низко пасть? Он же прекрасно знает, как я ненавижу контроль над своими мыслями и чувствами!
Этим негодяем был, без сомнения, Мирча, пятисотлетний вампир, знаменитый тем, что приходился старшим братом самому Дракуле. Кроме того, он был моей первой любовью. Меня мало занимали его родственники и то, что он являлся хозяином первого уровня и сенатором. Меня занимало другое: его темно-карие глаза, в которых иногда, когда он смеялся, вспыхивали веселые искорки, его темно-каштановые волосы, рассыпавшиеся по широким плечам, и его умопомрачительные грешные губы, самые сексуальные из всех, что мне доводилось видеть. Помимо всего прочего, из всех вампиров Тони только Мирчу почтительно именовал «хозяин». Задумайся я об этом раньше, я бы усомнилась в искренности своего красавчика.
— Дюрахт не порождает никаких эмоций, — пояснил Казанова. — Это всего лишь любовное заклятие, оно просто усиливает уже возникшие чувства. Поэтому мне кажется странным, что кто-то применил его к одиннадцатилетнему ребенку. Или тебе тогда было двенадцать?
Я молча кивнула; дело в том, что мне это странным как раз не казалось. До того как убежать с моим отцом, моя мать считалась наследницей пифии. Тот факт, что после побега она лишилась своего титула, ничего не значил ни для нее, ни тем более для меня, поскольку наследницу выбирает вовсе не состарившаяся пифия, а Высший совет. За последнюю тысячу лет, за исключением нескольких случаев, он выбирал именно ту, которую сам же заранее назначил. Мирча и здесь отличился — наплел мне, что я стану исключением, и ни словом не обмолвился о том, что я по-прежнему оставалась одной из первых кандидаток в пифии.
Не знаю почему, но наследница должна оставаться действенной до тех пор, пока не свершится обряд посвящения. Видимо, Мирча решил до поры до времени не рисковать, дабы моя детская привязанность кнему не исключила меня из списка претенденток, а просто взял да и поставил на мне снос клеймо. Мерзавец.
— Ты говорил, что это заклятие вызывает разные там чувства, — сказала я, вспомнив тот день, когда встретилась с Мирчей, будучи уже взрослой. — Имеются в виду только мои чувства?
В день нашей последней встречи Мирча проявлял ко мне явный интерес, и все же трудно быть в чем-то уверенной, когда дело касается вампиров. Все они прирожденные лжецы, и Мирча среди них настоящий чемпион — возможно, таким его сделала работа. Он главный дипломатический советник Сената, именно его посылают находить выход из самых запутанных ситуаций, когда требуется проявить силу убеждения, умение соблазнять или обманывать. С такими делами Мирча справляется блестяще.
— Нет, не только твои. Это, так сказать, улица со встречным движением. Многие считают, что в этом заключается один из главных недостатков заклятия, — сказал Казанова, явно наслаждаясь ролью учителя. — Его можно сравнить с усилителем звука стереосистемы: каждая встреча — один поворот рукоятки. Стоит только начать, и дальше все пойдет само собой — вы уже не сможете друг без друга существовать, нравится вам это или нет.
Я отвернулась, чтобы Казанова не видел моего лица, пытаясь при этом не обращать внимания на тупую боль в груди и спазм в горле. Не знаю, почему мне казалось, что меня предали. Нельзя сказать, чтобы раньше я полностью доверяла Мирче, поскольку прекрасно знала, что ни один вампир-хозяин, особенно сенатор, не входит в категорию хороших парней. Чтобы добиться высокого положения, вампиру следует быть по меньшей мере безжалостным. И все же я никак не ожидала, что Мирча так поступит со мной. Тони — да, чего от него ждать? Но чтобы его босс… Вот дура! А кто же учил Тони, как не сам босс?
Я повернулась к Казанове. Тот ответил мне делано равнодушным взглядом.
— Ты сказал, что это опасно.
— Любая магия опасна, chica, — ласково сказал он, — в некоторых обстоятельствах.
— Не виляй, — резко оборвала я.
Сейчас мне, как никогда, нужны были прямые ответы, а не уловки и смутные намеки. Нужно было думать, как из всего этого выбираться.
— Я не виляю, — возразил Казанова. Внезапно за моей спиной пронзительно вскрикнула женщина. — Черт! — выругался он.
Оглянувшись через плечо, я обнаружила, что мои соседки по номеру решили поиграть в дартс, игнорируя такую мелочь, как отсутствие специальной доски. Пока я была занята беседой, Дейно расположилась в одном конце бара, Пемфредо — в другом, а Энио, заняв удобную позицию, принялась плевать зубочистками в несчастного бармена. Не успели мы двинуться с места, как Энио, набрав полный рот крошечных острых снарядов, выпустила их в проходящего мимо сатира, который сразу стал похож на подушечку для иголок. Женщина вновь пронзительно завизжала, когда в грудь бедолаги вонзилась туча острых красных стрелок. Сделав знак ее кавалеру, чтобы тот побыстрее вывел клиентку из зала, Казанова поспешил на помощь своему работнику, а я отправилась вслед за Казановой, чтобы спастиего самого. Иногда старушенции меня слушались — когда были в настроении, хотя создается впечатление, что обычно меня считают всего лишь досадной помехой.
Казанова отправил дрожащего бармена отдыхать, чего тот явно заслужил, а я тем временем попыталась унять подружек, выудив из своей сумки колоду карт. Много лет назад на свой день рождения я получила совершенно обычные на первый взгляд карты таро, — они умели предсказывать метафизическую атмосферу, окружающую какое-либо событие, не называя его. Иначе говоря, карты определяли и описывали возможные чувства и настроения и, как правило, не ошибались.