— Алло, кто говорит?
— Добрый… — с трудом выдавил из себя Евгений.
— Добрый? — удивилась Бездыханная, не понимая, что это за загадочный добряк ей звонит.
— День… — объяснил Евгений. — Добрый день.
— Здравствуйте, — ответила гусыня. — С кем имею честь?
Евгений зажмурился. Он подумал, что если не скажет того, что нужно, сразу и немедленно, то не скажет этого никогда. Мобилизовав все силы и решив, что их явно недостаточно, Евгений совершил прыжок внутрь себя. Здесь он призвал на помощь внутренние резервы, которые поначалу попрятались кто куда, но, осознав важность момента, вылезли из своих укрытий и поспешили на выручку. И тогда Евгений выпалил, так и не открывая глаз:
— Добрый день, госпожа Бездыханная! Простите, что беспокою вас, извините, что без звонка («Это и есть звонок, идиот!»), но осознание того, что если я не выскажу лично своего восхищения вами, вашим талантом, вашей игрой, то произойдет что-то ужасное, что-то совершенно немыслимо невозможное, какое-то крушение, крах, катаклизм, и жизнь моя лишится всякого смысла. Это я посылал вам букеты, — помните? — такие венички, составленные из цветов. Это я тот самый пинг… («Осторожно!») павлин. Но цветы не в состоянии передать моих чувств, да что там! — и слова не могут передать моих чувств, и даже чувства не могут передать самих себя («Не увлекайся, Евгений!»). Простите, я, наверно, говорю непонятно, просто я очень волнуюсь («Чистая правда, между прочим!»), понимаете, не каждый день говоришь с предметом, то есть, я хотел сказать, с объектом своего восхищения. О, если бы я только мог надеяться на встречу, чтобы выразить вам наедине все, чего не скажешь иначе, кроме как с глазу на глаз, о если бы ваш поклонник-павлин мог только рассчитывать, хоть минуту, хоть мгновение, хоть долю секунды на такую возможность, то солнце вновь засияло бы для него. Я ведь, кажется, не сказал, что оно мне сейчас совсем не сияет? Это все проклятая забывчивость — от волнения. Так вот, не сияет и не греет, и ничего не греет, потому что я вспоминаю вас в свете этих театральных ламп, простите, не помню, как они называются, и вы — такая, посередине сцены, и произносите «Ни-ког-да! Слышите, ни-ког-да не променяю я любовь на нелюбовь!» Это было откровением для меня, госпожа Бездыханная, и если бы я только мог надеяться на маленький тет-а-тет, о… о… — Евгений запнулся, и тогда в образовавшейся паузе раздался взволнованный голос актрисы:
— Да… — И от звучащей в нем страсти телефонная трубка раскалилась.
— Да? — переспросил ошеломленный Евгений, еще не веря, что ему ответили согласием — впервые в жизни. Пусть даже и не совсем ему, а изображаемому им павлину — какая разница!
— Да… — повторила Бездыханная. — В девять вечера. В моем номере.
Евгений сглотнул.
— Понял. Слушаюсь. В смысле, обязательно буду. Прилечу.
— До встречи. — В голосе примадонны зазвучали игривые нотки.
— Да… До свидания, госпожа Бездыханная. Вы очень добры. — Евгений уже хотел было повесить трубку, но вспомнил фразу из какого-то старого фильма: — Целую крылышки, — и тут же пожалел о сказанном, потому что фраза была пошлой. Но гусыне она понравилась: на том конце провода раздался довольный смешок, затем щелчок и короткие гудки.
Евгений отнял трубку от уха и посмотрел на нее, все еще не веря, что у него получилось. Он поднял глаза и наткнулся на сияющие взгляды друзей.
Первым зааплодировал Константин. Остальные подхватили.
— Браво! — воскликнул Лис Улисс. — Брависсимо!
— Евгений, это было бесподобно! — восторженно произнесла Берта. — Я тебя люблю!
— Я требую повторения! На бис! Давай, звони еще раз! — кричал Константин.
В углу что-то одобрительно хмыкнул Марио.
Евгений смутился.
— Вообще-то, это было трудно, — заметил он. — И я бы предпочел, чтобы повторять не пришлось.
— Не скромничай! — Константин пригрозил другу пальцем. — В тебе скрывается герой-любовник.
— Не скрывается! — возразил Евгений.
— Ага, теперь уже не скрывается! — рассмеялась Берта. — И больше тебе нас не обмануть.
— Да ну вас! — махнул крылом Евгений.
— Великолепная работа! — похвалил Улисс. — Евгений, ты был на высоте. Если продолжишь в том же духе, театральную карту мы обязательно добудем. А теперь дорогие друзья, объявляю перерыв! Собираемся у меня снова в шесть часов — обсудить детали и подготовиться к операциям.
— К операциям? — недоуменно переспросил Константин. — Их что, несколько?
— Разумеется, — ответил Улисс. — Свидания Евгения с Изольдой Бездыханной и Берты с Кротом.
Лис Улисс улыбнулся собственным мыслям. Он ни на секунду не забывал и о своем предстоящем свидании с Барбарой. До шести оставалось полно времени и прогулка с волчицей по набережной обещала быть долгой и приятной.
Улисс подошел к окну и кинул взгляд на улицу.
— Странно… — произнес он. — Нашего нового шпиона сегодня вообще не видно. Неужели нашел, где спрятаться?
Ответа не последовало.
А брат Кирилл вовсе не прятался. Он находился довольно далеко от дома Улисса — в маленьком кафе на набережной. Перед ним в чашке дымилось горячее какао, за окном играло море, и жизнь уже не казалась сплошной черной полосой. Конечно, братство Пришествия Сверхобезьяна не поощряло подобное времяпрепровождение, считая его суетным, бессмысленным и идущим вразрез с истинными ценностями. Но Кирилла это мало волновало. Он уже ступил на скользкий путь, когда подложил подслушивающее устройство брату Нимроду. И ему на этом опасном пути нравилось! Что же касается выходки с жучком, то брат Нимрод сам виноват: надо доверять собственному шпиону, а не скрывать все, да еще и требуя качественной слежки! Но главное, что побудило Кирилла начать подслушивать брата Нимрода вместо Лиса Улисса, — и теперь он это понимал, — то, что барс упомянул в разговоре Анжелу. Стало быть, дело, которым так увлечен брат Нимрод, касается подопечной Кирилла, а значит, и его самого. И шимпанзе намерен выяснить все! Кирилл вставил в ухо наушник и раскрыл блокнот — раз он обещал вести записи, то будет их вести.
В наушнике зазвучал голос брата Нимрода:
— Еще немного, и карта саблезубых будет у меня. Я это чувствую.
Ответил ему голос Его Святейшества:
— А если вы ошибаетесь? Вдруг этот Лис Улисс вас опередит?
— Ну и пусть опередит, — усмехнулся барс. — Так даже лучше — он проделает всю работу, а я явлюсь на готовенькое и отберу собранную карту. К тому же в моих лапах ключик к одной из частей.
— О чем это вы? — удивился Его Святейшество.
— Не о чем, а о ком. Об одной особе, которой снятся сны. Улисс, дурачок, думает, что обставил меня, успев забрать из склепа Уйсуров древнюю чеканку. Ему и невдомек, что дело вовсе не в чеканке.
— Ну, конечно, сны! — раздался довольный голос Его Святейшества.