– Это вы так полагаете.

– Повторяю, я сейчас встану и уйду отсюда, если, конечно, вы не удержите меня силой. Но сделать это вы можете только после моего ареста. Если я арестован, то прошу предъявить мне официальное обвинение, чтобы я мог найти себе поручителя.

– За умышленное убийство не отпускают под поручительство.

– Отлично. Тогда предъявите мне обвинение в умышленном убийстве.

– Я еще не готов к этому.

– В таком случае, сержант, прощайте. Когда обвинение будет готово, вы меня найдете.

Мейсон поднялся и подошел к двери.

– Сидеть! – заорал Голкомб. – Я еще не все сказал.

– Зато я все сказал. – Мейсон открыл дверь.

– Держи его, – крикнул Голкомб полицейскому, – и веди его обратно!

Полицейский схватил Мейсона за руку.

– Если вы собираетесь предъявить мне обвинение в предумышленном убийстве, сержант Голкомб, то я подожду, – сказал Мейсон. – Если хотите взять меня под стражу, то отвезите в главное полицейское управление. Если собираетесь удерживать меня здесь насильно, не арестовав, или арестуете, не предъявив никакого обвинения, я буду вынужден возбудить против вас дело за незаконный арест и оскорбление действием. Теперь решайте.

Полицейский отпустил руку Мейсона и растерянно посмотрел на Голкомба.

– Держи его, он запугивает нас.

– Вы предъявите мне обвинение?

– Вот что я вам скажу, – гневно бросил Голкомб. – Ваш рассказ не совпадает с тем, что я слышал от других свидетелей. Мне кажется, вы все-таки побывали в квартире Брогана.

– Повторяю, я вошел в его квартиру после того, как туда вошел он сам и эти две женщины.

– Вы в первый раз вошли?

– Сегодня – в первый. Но я уже был там вчера.

– Вы лжете.

– Идите вы к черту. – Мейсон вновь пошел к двери. Полицейский шагнул за ним.

Внезапно сержант Голкомб изменил свои намерения.

– Ладно, пусть идет, – произнес он устало и упал в кресло.

Глава 8

В офисе Мейсона Пол Дрейк занял свое излюбленное положение в большом мягком кожаном кресле: перекинул ноги через один подлокотник и уперся спиной в другой, сцепив пальцы на затылке.

– Ну, давай рассказывай, как все было, – сказал Мейсон.

– Фрича убили несколькими ударами пешни для колки льда. Наружного кровотечения почти не было, зато внутреннее было довольно сильным – два удара пронзили сердце.

– Сколько ранений было нанесено?

– Восемь.

– Кто-то хорошо постарался.

– Действительно. Хотя с таким пустяковым оружием, как пешня…

– Пешню нашли?

– Еще нет.

– У Брогана есть холодильник старого типа?

– Нет. Броган пользуется электрическим холодильником и бросает в напитки готовые ледяные кубики. То же самое делал Фрич. Полицейские не совсем уверены, что это была пешня, они лишь предполагают это. Но я скажу тебе то, что еще не пришло в голову полицейским.

– Слушаю.

– В доме Неда Бэйна тоже имеется электрический холодильник, но на веранде есть старомодный ящик для льда – иногда Неду Бэйну бывает необходим лед куском. Примерно пятьдесят фунтов в неделю.

– Голкомб еще не был у Бэйнов?

– Нет.

– Делла сейчас там.

– Может быть, ей поискать пешню?

– Когда совершено убийство, Пол? – спросил Мейсон, помолчав.

– Видимо, между полуночью и тремя часами ночи. Врач, производивший вскрытие, говорит, что абсолютно уверен в том, что убийство совершено не раньше полуночи и не позднее трех часов ночи.

Мейсон задумчиво прищурил глаза.

– Где ты был вчера ночью в это время, Перри?

– В постели.

– Вот что значит быть холостяком. Тебе нужно жениться. Теперь у тебя нет алиби, лишь твое ничем не подкрепленное слово.

– У входа в мой дом круглосуточно дежурит человек.

– Он бы увидел, если бы ты выходил?

– Думаю, да.

– И если бы вернулся?

Мейсон кивнул.

– Возможно, его сейчас допрашивают.

– Они что, серьезно думают, что это я убил Фрича? – недоверчиво спросил Мейсон.

– Ты знаешь, у Брогана безупречное алиби.

– Каким бы безупречным оно ни было, я ему не верю. Все это очень похоже на заговор с целью возбудить против меня дело. Как-то слишком уж вовремя Брогану подвернулась эта игра в покер. Я думаю, Броган убил Фрича.

Дрейк покачал головой:

– Говорю тебе, у него алиби. Он начал играть в десять вечера и не трогался с места до пяти утра. Он сильно проигрывал. В пять часов он выходил, чтобы принести деньги, и отсутствовал минут сорок пять. Вернувшись, вновь начал играть и около восьми пытался уйти, заявив, что в девять у него важная встреча и ему надо побриться и сменить рубашку.

– Когда же он ушел?

– Точно никто не знает, но примерно в половине девятого. Он где-то позавтракал и вернулся к себе в тот момент, когда у двери стояли Делла Стрит и Сильвия Этвуд. Что рассказала им Делла, Перри?

– Ничего. Она заявила им, что, являясь моей секретаршей, всегда обладает конфиденциальной информацией, касающейся моих клиентов, а поскольку не знает деталей этого дела, то может невольно раскрыть информацию, противоречащую интересам моей клиентки. Поэтому она отказалась от дачи каких-либо показаний.

– Умница. Наверно, ей досталось от Голкомба.

– Конечно. Он всячески пытался заставить ее говорить, а она, приветливо улыбаясь, отвечала, что будет рада дать Голкомбу любую информацию, если он позволит ей посоветоваться со мной и выяснить, какая информация является конфиденциальной. В результате он узнал от нее лишь то, что она утром встала, оделась и подождала, пока я за ней заехал. Она не сказала даже, в какое время это происходило.

Дрейк кивнул.

– А что Сильвия Этвуд?

– Сильвию допрашивали первой. Она дала показания, и Голкомб отпустил ее. Я позвонил ей и попросил приехать, но ее еще нет.

– Ты расспрашивал ее по телефону?