– Лили. Лили Доринда Кэссиди. Такое вот длинное имя. А сама она была маленькая и хрупкая. Чуть больше пяти футов и едва тянула на девяносто фунтов. – Он улыбнулся. – Мне иногда даже страшно за нее становилось. Особенно к концу, когда Лили сильно похудела. Остались только глаза – большие, карие.
– Она ведь умерла молодой, да?
– На тридцать восьмом году. Такая несправедливость. Лили не курила, почти не притрагивалась к вину. Даже мяса не ела. Когда ей уже поставили диагноз, мы попытались выяснить, что же стало причиной. А потом вспомнили одно обстоятельство. Лили выросла в небольшом городке в Массачусетсе. Неподалеку от атомной электростанции.
– Думаешь, причина в ней?
– В таких делах полной уверенности не бывает. Но мы навели справки и выяснили, что в районе отмечено не менее двадцати случаев лейкемии. Расследование провели только через четыре года, после подачи коллективного иска. И выяснилось, что нарушения в системе безопасности начались едва ли не с открытия станции.
Кэти недоверчиво покачала головой.
– И все эти годы им разрешали работать?
– Никто ничего не знал. О нарушениях умалчивали, информацию скрывали даже от контролирующих органов. В общем, всех держали в неведении.
– Но ведь станцию все же закрыли, да?
Он кивнул:
– Не могу сказать, что испытал облегчение, когда ее закрыли. Лили к тому времени уже умерла. И все семьи, в которых были больные, так устали от борьбы. Но хотя иногда казалось, что мы бьемся головой о стену, все понимали – нужно что-то делать. И кто-то должен это делать. Ради других, чтобы такое не повторилось. – Он поднял голову, посмотрел на бьющие светом лампы. – И что же? Я опять бьюсь головой о стену. Только теперь ощущение такое, будто это Великая Китайская стена. И на кону две жизни – твоя и моя.
Взгляды встретились. Виктор протянул руку и ласково провел ладонью по ее щеке. Кэти взяла его руку и прижала к губам. Он мягко потянул ее к себе. Короткий, осторожный поцелуй лишь разбудил желание.
– Мне очень жаль, что ты оказалась замешанной во все это, – прошептал Виктор. – Ты, Сара и те две женщины, две другие Кэти Уивер. Вы все пострадали из-за меня.
– Не из-за тебя, Виктор. Ты ни в чем не виноват. Ты сражаешься с мельницей. Огромной, опасной мельницей. Другой на твоем месте уже бросил бы копье и бежал. А ты не сдаешься.
– Так ведь выбирать-то особенно и не приходилось.
– И все же ты выбрал то, что выбрал. Ты мог бы просто уйти после смерти друга. Отвернуться, закрыть глаза на то, что творится в «Виратеке». Джек бы так и поступил.
– Я не Джек. Есть вещи, от которых нельзя отступиться. Я всегда буду думать о Лили. О тысячах людей, которые могут пострадать от нового оружия.
Он снова упомянул умершую жену, и Кэти почувствовала, что между ними словно встал непреодолимый барьер – тень Лили, незнакомой, но как будто присутствовавшей невидимо здесь. Она отстранилась.
– Ты действительно думаешь, что пострадать могут тысячи?
– Так считал Джерри. Последствия предсказать невозможно. Мир еще не видел полномасштабной биологической войны. Хотелось бы думать, что у нас все же хватит ума не заиграться и не допустить самоуничтожения. И все же, когда вспоминаешь, что натворили люди за последние годы, становится страшно.
– Неужели вирусное оружие настолько опасно?
– Стоит только изменить несколько генов, сделать вирус чуть более контагиозным, повысить уровень смертности, и у тебя в руках штамм невиданной губительной силы. Опасны даже сами исследования. Небольшой утечки из лаборатории достаточно, чтобы заражению подверглись миллионы людей. А средств лечения нет. Это будет катастрофа мирового масштаба, о последствиях которой не хочется даже думать.
– Армагеддон.
Он кивнул:
– Да, если ты веришь в такие вещи.
Кэти покачала головой:
– Не понимаю, почему подобные исследования вообще разрешены.
– А они и не разрешены. Такие исследования запрещены по международному соглашению. Но безумцев, к сожалению, хватает. Всегда находится кто-то, кто пытается, действуя втайне, получить дополнительное средство давления, создать оружие, которого ни у кого больше нет.
Безумцы. Да, надо быть сумасшедшим, чтобы даже допустить возможность применения такого оружия. Кэти вспомнила прочитанный когда-то роман, в котором описывалось нечто похожее – погибающие города, отравленный воздух… Но те кошмары были всего лишь плодом воображения. Здесь же они воплотились в реальность.
Откуда-то снаружи долетел странный звук. Как будто кто-то свистел.
Кэти замерла. Виктор прислушался. Кто-то шел по коридору, насвистывая знакомую мелодию. Ближе, ближе, вот уже у самой двери… Шаги остановились. Что-то зашуршало… упало на пол…
– Почтальон! – Кэти вскочила с кровати и подбежала к двери. Несколько журналов и… Она заметила его сразу – конверт с адресом, написанным ею самой, – и, схватив, торопливо вскрыла. Из конверта выпала кассета с фотопленкой. За ней выскользнула и плавно опустилась на коврик записка для Хикки. Кэти у улыбкой повернулась к Виктору. – Вот они, твои улики!
– Будем надеяться, что так оно и есть. Давай посмотрим, что там. Где тут фотолаборатория?
– Рядом с гримерной. – Она протянула ему кассету. – Сможешь проявить?
– Когда-то занимался фотографией. На любительском уровне. Нужен проявитель и… – Он не договорил и взглянул на стол.
Зазвонил телефон.
Виктор покачал головой.
– Не обращай внимания, – сказал он, направляясь к темной комнате.
Щелкнул, включаясь, автоответчик, и в следующую секунду они услышали вкрадчивый голос Хикки: «Вы позвонили в студию Хикмана фон Траппа. Наша специализация – создание художественных образов женских форм».
– Художественных образов женских форм? – рассмеялся Виктор.
– Ну, это зависит от того, какой у тебя вкус, – заметила Кэти, выходя в холл.
Они уже дошли до темной комнаты, когда запись кончилась, и за короткой паузой последовал сигнал для сообщения.
– Алло? Алло? Кэти? Если ты там, ответь, слышишь? Тебя разыскивает агент ФБР… какой-то Половски… – прокричал взволнованный голос.
– Да это же Джек! – воскликнула Кэти и, повернувшись, побежала в переднюю.
Между тем в голосе Джека уже прорывались панические нотки.
– Я ничего не смог поделать… он меня заставил… пришлось рассказать ему про Хикки. Если ты там, немедленно уходи!
Сообщение закончилось щелчком в тот самый момент, когда Кэти схватила трубку:
– Алло? Джек? Джек?
Она услышала только короткие гудки. Джек уже дал отбой. Кэти стала набирать его номер. Пальцы дрожали, и она сбилась.