Он посмотрел на ножницы и на роскошную рыжую гриву. Глубоко вздохнул. Выбора нет! С сожалением он взял прядь ярко-рыжих волос. Одного их аромата было достаточно, чтобы в нем ожили воспоминания о прошлой ночи. О том, как она прижималась к нему всем телом. Как извивалась под ним, не пытаясь высвободиться, а дрожа от радостного возбуждения, словно дикий зверь… Чувственная. Непредсказуемая. Еще немного – и он совсем сойдет от нее с ума!
Рядом с ней он теряет свое хваленое самообладание. Подумать только – стоило ему вдохнуть аромат ее волос, коснуться ее шелковистой ладони, и он уже готов снова затащить ее в постель. Он тряхнул головой, отгоняя несвоевременные мысли. Взял ножницы поудобнее и начал спокойно, методично стричь ее.
В предрассветном сумраке они долго шли по четким отпечаткам ног на сырой земле. Цепочка следов была двойная; одни следы большие, другие поменьше. Следы вели прочь от дороги. Беглецы пересекли поле наискосок. После ночного дождя следы отпечатались в грязи очень четко. Потом они вышли на асфальтированную дорогу; видимо, здесь беглецы вытерли ноги о траву, потому что следы заканчивались. Они могли пойти куда угодно.
Арчи Маклауд посмотрел на поле и выругался:
– Надо было заранее догадаться, как она поступит! Наверное, только почуяла, что мы напали на ее след, и тут же упорхнула… Она, как лиса, специально путает следы!
– Ее трудно винить, – возразил Ричард. – Разумеется, она ожидает худшего. Вы действуете как-то неумело. Ваши люди должны были поместить ее в надежное укрытие, как ценную свидетельницу. А им вместо того удалось лишь спугнуть ее.
– Им приказали действовать незаметно и не приближаться к ней. Но она все равно их как-то учуяла.
– Или она, или Джордан, – сказал Ричард. – Надо было вчера ночью позвонить ему. Объяснить, что мы задумали. Представляю, как ему сейчас не по себе!
– Вы не думаете, что он сомневается в вас?
– Нет. Просто сейчас он удвоит осторожность. Решит, что Ван Уэлдон выследил меня и что связываться со мной небезопасно. Вот к каким выводам пришел бы я на его месте.
– Как же мы теперь их найдем?
– Мы их не найдем. – Ричард повернул назад, к машине, и сел за руль. – Будем надеяться, что Ван Уэлдон тоже их не найдет.
– По-моему, на это надеяться не стоит.
– Джордан умен. Клеа Райс тоже. Вместе они, скорее всего, справятся.
Маклауд нагнулся к окошку:
– Сегодня утром умер Гай Делэнси.
– Знаю, – ответил Ричард.
– Нам только что сообщили, что Виктор Ван Уэлдон повысил цену за голову Клеа Райс до двух миллионов долларов. Через сутки сюда нагрянет толпа наемных убийц со всей Европы. Если они подойдут близко к Клеа Райс, ей не выстоять. Как и Тэвистоку.
Ричард изумленно воззрился на Маклауда:
– Зачем же вы так долго ждали и не взяли ее под свою опеку раньше? Вы ведь могли еще несколько недель назад поместить ее в надежное укрытие!
– Мы не знали, верить ей или нет.
– Значит, выжидали, пока Ван Уэлдон сделает первый ход? Проверяли? Если он попытается ее убить, возможно, она говорит правду?
Маклауд раздраженно хлопнул дверцей:
– Я не оправдываю наших сотрудников! От ошибок не застрахован никто! Но сейчас я о другом. Мы убеждены, что Клеа Райс говорила правду! – Он нагнулся вперед. – Джордан Тэвисток ваш друг. Должно быть, вы догадываетесь, где он сейчас может быть.
– Я даже не уверен в том, что сейчас он выбирает направление… Скорее всего, руководит его спутница.
– Если что-нибудь надумаете, дайте мне знать. Мне будут полезны любые догадки насчет того, куда они могли податься.
Ричард включил зажигание.
– Я знаю, куда бы подался я на их месте. Я бы убрался отсюда подальше и бежал как можно быстрее. И, скорее всего, затерялся бы в толпе.
– В Лондоне?
Ричард кивнул:
– Лучшего места, чтобы спрятаться, и придумать невозможно!
– Должно быть, у этой женщины, как у кошки, девять жизней. А использовала она только три из них, – прохрипел Виктор Ван Уэлдон. Последние дни он совсем сдал, его замучила одышка.
Уже скоро, подумал Саймон Тротт. Виктор умирает. Скорее бы! И тогда не нужно будет являться к нему с докладами. Не нужно будет наблюдать, как этот живой труп борется за жизнь. И все-таки пока старик жив. Пока он жив, необходимо сохранять его благосклонность. Значит, как можно скорее необходимо разобраться с Клеа Райс.
– Ты должен был заняться ею лично, – сказал Ван Уэлдон. – Твои идиоты упустили такую удачную возможность!
– Мы обязательно ее найдем. Мы знаем, что она по-прежнему с Тэвистоком.
– Он еще не объявился?
– Нет. Но рано или поздно он непременно свяжется с родней. А мы будем наготове.
Ван Уэлдон глубоко вздохнул. Ему как будто стало легче дышать после обещаний Тротта.
– Я хочу, чтобы ты сам о ней позаботился.
Тротт кивнул:
– Сегодня же вечером вылетаю в Лондон.
Сидя на корточках за тисовой живой изгородью в парке перед домом Гая Делэнси, Джордан и Клеа ждали, когда в доме погаснет свет. Уитмор своих привычек не менял: в девять проверял двери и окна, заходил на кухню выпить чаю, потом поднимался наверх и шел в левое крыло, к себе в комнату. Интересно, сколько лет старик живет по своему замшелому расписанию? Теперь ему придется привыкать к новой жизни: скоро все переменится.
Клеа и Джордан утром слушали радио и знали, что Гай Делэнси умер.
Вскоре его дом перейдет в другие руки. И старому динозавру Уитмору придется убираться…
Свет в крыле для слуг погас.
– Дадим ему полчаса, – шепнул Джордан. – Надо убедиться, что он заснул.
Еще целых полчаса! Клеа дрожала всем телом. Через полчаса она совсем окоченеет. Она надела черную водолазку Монти и мешковатые джинсы, которые укоротила, обрезав штанины ножницами. Одежда недостаточно защищала ее от промозглой осенней ночи.
– Как мы войдем? – поинтересовался Джордан.
Клеа окинула дом деловитым взглядом. В прошлый раз она проникла в библиотеку через застекленную дверь, ведущую на террасу. Замок в той двери наверняка заменили. Как, скорее всего, и вообще все замки и засовы в окнах и дверях нижнего этажа.
– Через второй этаж, – сказала она. – Поднимемся на балкон и сразу окажемся в спальне!
– Как в прошлый раз туда проник я?
– Если уж тебе удалось туда забраться, – сухо ответила она, – должно быть, это пара пустяков.
– Должен тебе заметить, что оскорблять напарников не очень-то дальновидно!
Она покосилась на него. Его светлые волосы были спрятаны под черной шапочкой, лицо он по ее совету замазал грязью. В темноте ослепительно сияли лишь его белоснежные зубы, которые он обнажил в широкой, как у Чеширского Кота, улыбке.