— Доктор Грубер! — позвал ассистент. — Что с вами? Доктор?

Маура поглядела в окно. Грубер покачнулся и вскинул руку, чтобы опереться о стол, но ноги у него подкосились. Поднос перевернулся вверх дном, и стальные инструменты разлетелись в разные стороны. Грубер осел на пол.

— Боже мой! — ассистент склонился над патологоанатомом. — Кажется, у него инсульт!

Маура кинулась к ближайшему телефонному аппарату и набрала номер оператора.

— Экстренная ситуация в патологоанатомической лаборатории, — торопливо проговорила она. — У нас экстренная ситуация!

Положив трубку, Маура ужаснулась — три зрителя уже ворвались в лабораторию. Джейн готова была последовать за ними, но Маура вовремя удержала ее, схватив за локоть.

— Какого черта? — возмутилась Джейн.

— Оставайся здесь. — Маура схватила с полки балахон патологоанатома, сунула руки в тяжелые резиновые рукава-перчатки. — И никого больше туда не впускай.

— Но там человеку плохо!

— Это произошло после того, как он снял шлем. — Маура торопливо оглядела комнату в поисках еще одного респиратора, но в приемной его не оказалось.

Выбора нет, подумала она, придется поторопиться. Сделав три глубоких вздоха, она нырнула за дверь, в лабораторию. Грубер оставил свой респиратор на вытяжном шкафу. Она схватила его и быстро натянула на голову. Услышала звон, обернулась на звук — и увидела, как один из мужчин согнулся над раковиной.

— Выходите все отсюда, живо! — завопила она, хватая качающегося мужчину и подталкивая его к двери. — В этом помещении яд!

Ассистент бросил на нее удивленный взгляд из-под маски.

— Я не понимаю! Газоанализатор ничего не показал!

Маура наклонилась, схватила Грубера под мышки, но он был слишком тяжелый, такую гору невозможно было даже сдвинуть.

— Беритесь за ноги! — скомандовала она.

Вместе с ассистентом они потащили Грубера по полу, заваленному инструментами. К тому времени, когда они доволокли его до приемной, прибыла бригада экстренной помощи, и на трех бледных, ослабевших мужчин быстро надели кислородные маски.

Маура посмотрела на Грубера, его лицо приобрело синюшный оттенок.

— Он не дышит! — закричала она.

Группа экстренной помощи занялась пациентом, а Маура посторонилась: пусть делают свое дело. Мгновение спустя они уже накачивали его легкие кислородом, прикладывали к груди пластины дефибриллятора. На мониторе кардиографа появилась полоска.

— Есть синусовый ритм. Частота — пятьдесят.

— Артериальное давление отсутствует. Перфузии нет.

— Начинаем непрямой массаж сердца!

— У него был открытый контакт с каким-то веществом, — сказала Маура. — Оно здесь, в помещении.

Но никто, казалось, ее не слышал — шлем-респиратор не пропускал звуки. В висках у нее стучало. Она сорвала с головы шлем и нахмурилась от света, показавшегося ей нестерпимо ярким. Медики-спасатели суетились над пострадавшим, Фред Грубер лежал теперь с обнаженным торсом, его пухлый живот подергивался в такт ударам дефибриллятора. От его мокрых штанов разило мочой.

— У нас есть история болезни этого человека? — прокричал врач. — Что о нем известно?

— Он упал, когда проводил вскрытие, — сказала Джейн.

— Да у него двадцать килограммов лишнего веса. Сдается мне, это инфаркт.

— Он обмочился, — заметила Маура.

И снова на ее слова не обратили внимания. Она была как призрак среди живых, маячила где-то на периферии, и никто ее не слышал и не замечал. Она прижала руку к голове, которая теперь гудела еще сильнее, и попыталась сосредоточиться, подумать. Каким-то образом ей удалось протолкнуться сквозь толпу врачей и опуститься на колени возле головы Грубера. Приподняв веко пациента, она посмотрела на зрачок.

Он был как маковое зернышко на бледной голубой радужке.

От Грубера разило мочой, и Маура посмотрела на его мокрые форменные штаны. Кого-то уже тошнило, она оглянулась на звук и увидела, как ассистент патологоанатома склонился над раковиной.

— Атропин, — сказала она.

— Готова капельница! — воскликнула медсестра.

— По-прежнему нет артериального давления.

— Вводим дофамин?

— Ему нужен атропин, — сказала Маура, на этот раз громче.

Кажется, врачи только теперь заметили ее.

— Почему? У него сердечный ритм не замедлен.

— У него точечные зрачки. И он весь мокрый от мочи.

— А еще у него были конвульсии.

— Нам всем стало плохо в той комнате. — Маура указала на сотрудника морга, который все еще не отходил от раковины. — Начинайте вводить ему атропин, иначе мы его потеряем.

Врач приподнял веко Грубера и посмотрел на сузившийся зрачок.

— Хорошо. Атропин, два миллиграмма, — распорядился он.

— А еще нужно запечатать лабораторию, — сказала Маура. — Нам всем надо перейти в холл, как можно дальше от того помещения. Нужно сообщить в отдел по чрезвычайным ситуациям.

— Что тут, черт побери, происходит? — спросила Джейн.

Маура обернулась к ней, и от этого резкого движения комната словно закружилась у нее перед глазами.

— Есть опасность химического заражения.

— Но газоанализатор показывал, что ничего нет.

— Не было тех веществ, которые он отслеживал. Грубер отравился чем-то совсем другим.

— Но ты знаешь, что это? Ты знаешь, отчего погибли все эти люди?

Маура кивнула.

— Я точно знаю, почему они умерли.

34

— Фосфорорганические соединения, или, по-другому, органофосфаты — одни из самых ядовитых пестицидов, применяемых в сельском хозяйстве, — объясняла Маура. — Они могут попасть в организм человека разными путями, в том числе через кожу и при вдыхании. Вероятно, таким образом подвергся их воздействию доктор Грубер в прозекторской. Когда он снял респиратор и вдохнул пары этого вещества. К счастью, ему правильно и своевременно оказали медицинскую помощь, и он уже идет на поправку. — Доктор Айлз посмотрела на врачей и представителей закона, собравшихся за столом в больничном зале для совещаний.

Не было необходимости упоминать о том, что это она поставила правильный диагноз и тем самым спасла Груберу жизнь, — все и так это знали. Хоть Маура и посторонний человек, было заметно, что относятся к ней с уважением.

— Одно это может убить? — подал голос детектив Пастернак. — Вскрытие отравленного трупа?

— В принципе да, если вы получили смертельную дозу. Фосфорорганические соединения тормозят действие фермента холинэстеразы, который расщепляет нейромедиатор ацетилхолин. В результате нерасщепленный ацетилхолин накапливается в организме до опасного уровня. Из-за этого парасимпатическая нервная система перевозбуждается и посылает мощные неуправляемые нервные импульсы. Это синаптическая «буря». У больного наблюдается усиленное пото- и слюноотделение, недержание мочи и кала. Зрачки сужаются до точечного размера, а легкие наполняются жидкостью. В конце концов начинаются конвульсии, и больной теряет сознание.