— Интересно, есть ли что-нибудь тяжелее? — пробормотал на всякий случай Ходкисс.
Этот, похоже, свихнулся на политике. Хорошо, что пристал к нему именно такой чудак! Местные жители, наверно, знают, как от них избавляться.
Ещё раз оглянувшись по сторонам, незнакомец извлёк из кармана какой-то свёрток и ткнул его в руки Ходкиссу, произнеся при этом зловещим шёпотом:
— Дело не терпит отлагательств! Канг-Фу-Цу должен получить это ещё сегодня вечером!
Ходкисс озадаченно разглядывал коричневый бумажный пакет, а потом поднял глаза, но странного незнакомца перед ним уже не было. Низенькая фигура в коричневой фетровой шляпе и коричневом плаще приближалась к выходу и вскоре исчезла, затерявшись в одном из многочисленных переходов Тауэра.
Ходкисс все ещё был под впечатлением выставленных напоказ сокровищ и растерянно тёр глаза, пытаясь вернуть ощущение реальности.
Что за чертовщина? Какой ещё Канг-Фу-Цу? Хотя это имя он вроде бы уже где-то слышал…
Не то одно из единоборств, не то способ гадания на тысячелистнике… Или тут какая-то связь с Фу-Манку?
Наконец Ходкисса осенило. Ну, конечно! Его частенько путают с кем-то другим, и это уже не первый такой случай. Для некитайца все китайцы на одно лицо.
Правда, отец его был наполовину англичанином из Шанхая, да и сам Арнольд Ходкисс вымахал выше шести футов, к тому же и одет он был явно на американский манер — серый фланелевый костюм, сорочка от Ива Леку и модный узкий галстук. Однако в нем легко узнавали китайца. На этот раз, похоже, его приняли не за того китайца.
Ну что ж, если уж так вышло, не исключено, что ошибка сыграет ему на руку.
Нельзя сказать, что всю свою жизнь Арнольд Ходкисс жил в ладах с законом. Если не кривить душой, то скорее наоборот. И причиной тому была его любовь, его страсть к совершённой красоте драгоценных камней и шедевров искусства. Однако он никогда не сидел в тюрьме, больше того, ни разу не числился даже подозреваемым. Ни в полиции, ни в преступном мире никто не догадывался, кто стоит за серией дерзких краж знаменитых камней и прочих редкостей из крупных музеев и галерей. Арнольду Ходкиссу везло ещё и потому, что он никогда не терялся и использовал любой случай, который ему подворачивался.
Сейчас, кажется, тоже подвернулся. Его привело сюда неодолимое желание похитить сокровища британской короны, однако какое-то время придётся довольствоваться лишь их созерцанием, мечтая о дне, когда они будут принадлежать ему. А пока что присмотреться к системе сигнализации, поразмыслить над этой задачей. В конце концов поездка в Англию — это ещё и возможность немного отдохнуть от дел, развеяться.
А может, просто выбросить этот пакет, вообще забыть о нем, не думать?
Ходкисс на всякий случай ощупал свёрток, но бумаги на него не пожалели, и невозможно было определить, что же там внутри. Мысленно махнув рукой, Арнольд Ходкисс сунул его в карман. Дьявол с ним, там видно будет.
Он снова принялся разглядывать выставленные напоказ искусы, но что-то мешало ему сосредоточиться целиком на их созерцании. Прежнее очарование исчезло. Он побродил ещё с четверть часа вдоль витрин, разглядывая и запоминая разные нужные детали, а затем ушёл.
* * *
Не спеша спустившись по лестнице, Ходкисс вышел во двор и смешался с группой туристов, которым теперь слегка завидовал. Они могли восхищаться, например, кладкой старинных стен, хотя это была очень грубая работа.
Рука вновь невольно потянулась к свёртку в кармане, и Ходкиссу опять захотелось узнать, что там внутри.
«Набили его изрядно, — подумал он, пройдя через турникет и выходя на улицу. — Но напихать туда могли чего угодно, хоть сухарики, хоть бриллианты какой-нибудь сиятельной особы».
По правде говоря, Ходкисса больше устроило бы последнее.
«Каково бы ни было содержимое, — чуть заметно улыбаясь своим мыслям, думал Ходкисс, — Канг-Фу-Цу получит его не скоро. Если там что-то ценное, ему придётся за это заплатить. По крайней мере возмещу расходы на поездку и гостиницу!»
Такая идея Ходкиссу даже понравилась — он убивал двух зайцев сразу: и путешествие, и прибыль.
* * *
Выбравшись из серо-белой каменной громады замка, Ходкисс вздохнул свободнее. Теперь воспоминание о сокровищах, которые он разглядывал с таким наслаждением, тяготило его. Ходкисс раздумывал, как много сил надо приложить, чтобы завладеть ими. Зато приключение с пакетом даже развлекло Ходкисса, который по натуре отнюдь не был пессимистом.
Стоя на тротуаре, он пытался поймать такси, чтобы уехать обратно в Вест-Энд. Сейчас Ходкисс находился далеко от Марбл-Арк и хотел поскорее вернуться в «Маунт-Ройял», чтобы исследовать содержимое пакета, хотя и знал, что поступает опрометчиво — внешность его была довольно приметной, а поведение могло показаться подозрительным и привлечь чьё-нибудь внимание.
Был час пик, и такси, как назло, остановить не удавалось.
Ходкисс поразмыслил ещё немного, перешёл через дорогу и зашагал к станции подземки, где смешался с толпой служащих, потоком хлынувших из контор Сити.
Арнольд Ходкисс с трудом заставил себя слиться с толпой, в которой всегда чувствовал себя чужаком. Родился он тридцать четыре года назад в семье бедняка, который зарабатывал на хлеб своим трудом. Арнольд рос общительным парнишкой, а когда семья перебралась в Огайо, среди его приятелей появилось немало выходцев из Европы.
Позже он начал грабить маленькие ювелирные лавочки, что дало ему возможность закончить учёбу на юридическом факультете и занять хорошую вакансию. Такая профессия служила отличным прикрытием, к тому же благодаря ей Ходкисс исколесил весь мир, но, как ни странно, ни разу не был в Англии. Он имел свои конторы во Флориде, Калифорнии, Детройте и Нью-Йорке. В метро Ходкисс не ездил уже несколько лет.
Держась за поручни эскалатора, он простоял большую часть пути до Марбл-Арк, а выйдя на поверхность, пошёл к отелю пешком, чтобы лишний раз убедиться, что за ним не следят.
В глубине души Ходкисс был уверен, что пакет наверняка содержит нечто любопытное.
В то самое время, когда Арнольд Ходкисс спускался в подземку у Башенного холма, Джереми Корнелл выбрался из неё на станции «Монумент». Толпы рабочих спешили домой, а Корнелл направлялся на Кристофер-стрит.
В нижней части этой улицы находился узкий Пастуший переулок, кончавшийся у Осыпного дворца. По обе стороны Пастушьего переулка высились огромные товарные склады.
Площадь окружали обыкновенные убогие домишки, а справа, где несколько лет назад зияли бомбовые воронки и торчали трухлявые конюшни, теперь появилось небольшое двухэтажное здание. Глядя на его архитектуру и окраску стен, можно было подумать, что его целиком перенесли сюда откуда-нибудь из Бельгравии. Кирпичные стены были ярко-красными с белой окантовкой, двери и оконные рамы выкрашены в жёлтый цвет, а навесы покрыты чёрной краской. В голубом цветочном ящике росла герань, а за окном алела штора из венецианского бархата.