Города, деревни, дворцы центрального — самого большого — острова Малифуля пожали в руинах. Виновником страшных разрушений был, конечно, Гландит-а-Край, который позже возглавил набеги на вадагские замки и уничтожил, как он считал, всех вадагов, за исключением Корума. Представителей древних рас герцог Край называл — «шефанго», и истребление их заняло у него всего несколько лет. Ни о чем не подозревающие вадаги и надраги погибли, потому что не верили в могущество мабденов, считая их новым видом животных. Впрочем, некоторым надрагам была дарована жизнь; они предпочли рабство смерти и стали верными псами своих хозяев, сообщая им сведения об оставшихся в живых вадагах.
Маленький кот увидел временный лагерь, куда отправили надрагов после великой битвы за Хельвиг-нан-Вейк. Они пытались отстроить свои города, жили, как дикари, одевались в меха — согласно древнему надрагскому обычаю. У них были плоские лица, заросшие волосами лбы, густые брови, глубоко посаженные глаза. От былого могущества надрагов не осталось и следа.
Прекрасный город Оз — так когда-то называли бывшую столицу Мелифуля жители страны — привлек внимание Базилия. Он летел над разрушенными домами и дворцами, над остатками крепостной стены, поросшими высокой травой. Кот продолжал петлять по известной ему одному небесной тропинке и, наконец, опустился на полупрозрачный купол, выстроенный на плоской крыше одного из уцелевших зданий.
Внутри купола на желтом фоне виднелись два темных силуэта: один — в доспехах и с оружием, другой — а мехах. Слышны были приглушенные голоса. Кот устроился поудобнее и приготовился смотреть и слушать.
Заглядывая через плечо Эртиля в клубящуюся дымом жидкость, Гландит-а-Край хмурил брови.
— Скажи, Эртиль, твое проклятье все еще действует? Надраг кивнул.
— И вадаги, и люди продолжают убивать друг друга. Первый раз в жизни мне удалось такое сильное колдовство.
— Тебе помогает Хаос, глупец! Вернее, он помогает мне, потому что я предан ему душой и телом!
Герцог Край выпрямился и огляделся по сторонам. Пучки зловонных трав висели по стенам; бутылки и пузырьки со всевозможными жидкостями и порошками стояли на полках; крысы и обезьяны сидели в клетках; небольшой стол был завален рукописями. Отец Эртиля — великий ученый — все свои знания передал сыну, который постепенно деградировал (как и прочие надраги) и занимался теперь только колдовством, причем мало в нем разбираясь. Тем не менее он использовал страшные силы, которые только что привели Гландита в такой восторг, что он обнажил желтые крупные зубы в недоброй усмешке.
Красное лицо герцога Края украшала большая борода, заплетенная в косички.
Волосы на его голове были расчесаны на прямой пробор. Большие серые глаза болезненно сверкали. Толстые красные губы выдавали в нем человека непристойного и непорядочного.
— Где принц Корум и его друзья? Что стало с шефанго, которые прилетели а волшебном городе?
— Мне неведомы судьбы отдельных людей и вадагов, повелитель, -.прошептал колдун, сжавшись в комок от страха. -Но я знаю, что мои заклинания действуют.
— Надеюсь, ты не лжешь мне, собака!
— Я клянусь, повелитель! Облако Раздора несется, подгоняемое невидимым ветром, и друзья сражаются не на жизнь, а на смерть, мужья убивают своих жен, матери — детей. — На темном лице надрага появилась злобная улыбка. — Рано или поздно на земле не останется ни одного вадага. Они сдохнут, как паршивые псы!
— Я тобой доволен, колдун. Но в первую очередь меня интересует Корум, Если он погиб, я найду союзников в Лайвм-ан-Эше, где сейчас царит неразбериха, и завоюю земли, которые потерял Лир-а-Брод. Скажи, ты можешь навести порчу на Принца в Алой Мантии. Эртиль задрожал.
— Он — смертный. Его постигнет участь остальных вадагов.
— Корум хитер, у него могущественные покровители. Я должен знать, что с ним, потому что завтра мы отправляемся в Лайвм-ан-Эш.
— Мне неведома его судьба, — вновь прошептал Эртиль. Гландит поскреб подбородок грязными сломанными ногтями.
— А может, ты все-таки лжешь мне? Колдун упал на колени.
— Разве я посмел бы обмануть тебя, повелитель? Герцог Край усмехнулся, глядя в расширенные от ужаса глаза надрага.
— Успокойся. Я тебе верю. А сейчас вызови мне демона из королевства Мабельрода. Эртиль всхлипнул.
— Ритуал опять отнимет у меня год жизни. Гландит выхватил из-за пояса кинжал, приставил его к горлу надрага.
— Вызывай, скотина!
— Слушаю и повинуюсь, повелитель.
— Шаркающей походкой Эртиль подошел к клетке, достал из нее обезьянку.
Животное заверещало от страха и неожиданно прижалось к нему, словно прося защиты. Колдун дрожал всем телом, негромко постанывал. Взяв со стола невысокий крест, он установил его а углублении у стены. Гландит нетерпеливо мерил комнату шагами.
Эртиль достал гвозди и молоток, дал обезьянке понюхать какое-то снадооье.
Когда она немного успокоилась, колдун, белый, как мел, распял ее на кресте.
Животное верещало, не умолкая; из ее маленьких ручек и ножек текла кровь.
У Базилия, наблюдавшего за варварским ритуалом, сузились глаза, поднялась шерстка на загривке, кончик хвоста нервно задергался из стороны в сторону. Но кот не двинулся с места.
— Пошевеливайся, вонючий шефанго! — нетерпеливо вскричал Гландит. — Если будешь мешкать, я подыщу себе другого колдуна!
— Где его взять, — невнятно пробормотал Эртиль.
— Заткнись! Делай свое дело!
Лицо Гландита перекосилось от злобы. К его великому сожалению Эртиль говорил правду. После поражения при Лайвм-ан-Эше на земле почти не осталось черных магов; к тому же мабденов боялись сейчас только надраги, да и то по привычке.
Зубы обезьянки дробно стучали, глаза закатились. Эртиль поставил вокруг креста девять чаш, поджег благовония в каждой из них. Затем он докрасна накалил на жаровне железный прут и начертил им какой-то знак на теле животного. Купол заполнился желто-зеленым дымом. Гландит закашлялся, прикрыл рот платком, сделал шаг назад.
— Йиркан, Йиркан, Азель Асан. Йиркан, Йиркан, Наза Фазал… — напевно тянул Эртиль, держа в одной руке лист пергамента, а в другой — свое орудие пыток, которым он дотрагивался до обезьянки после каждой фразы. Животное билось в мучительной агонии. — Йиркан, Йиркан, Мазель Фарам. Йиркан, Йиркан, Раларс Оли… — Дым сгустился, и кот Базилий и как он ни вглядывался, ничего не увидел сквозь него. — Йиркан, Йиркан, Сениль Нордит…
Послышался отдаленный шум — так бормочет прибой в морской раковине, если приложить ее к уху. Порыв ветра рассеял дым. Вместо обезьянки на кресте висело другое существо, очень на нее похожее, но с вадагскими чертами лица, искаженными злобой.
— Ты вновь вызвал меня, Эртиль, — сказало существо обычным человеческим голосом, почти не разжимая крошечных губ.