— Наши сотрудники тоже занимаются этой проблемой — заметил Максимов, — группа Матюшевского занимается непосредственно поисками исчезнувшей девушки. Но ее поведение просто непредсказуемо.

— Я позвоню Артюхову, — решил Цапов.

Он пододвинул телефон, набрал номер генерала.

— Добрый вечер, — сказал Цапов, — хотя, по-моему, я должен уже говорить «доброй ночи».

— Вот именно, — проворчал Артюхов, — наша история попала в газеты и на телевидение. Сегодня рассказали про погибших офицеров милиции на улице Ляпунова. Мне звонил министр, а ему сам премьер. Скандал получился грандиозный.

Но, судя по всему, это только семечки. Если сообщение из Баку подтвердится, у нас с тобой будет очень большой повод для головной боли.

— Я думаю, нам нужно сегодня вечером арестовать младшего брата Махмудбекова и Михаила Жеребякина. Этими превентивными мерами мы можем хоть как-то попытаться предотвратить конфликт.

— Как мы их арестуем? — спросил Артюхов. — Нужно еще придумать причину.

Прокуратура не даст согласия на арест. А насчет Махмудбекова вообще забудь.

Скажут, что в Москве опять начались преследования чеченцев.

— Хорошо, — решил Цапов, — я поеду к нему и заставлю его меня ударить.

Или выстрелить в меня. В таком случае у нас будут основания для его ареста.

— Не дури. Это не шутки, Цапов.

— А если они начнут бойню в городе, вот тогда-то нам с вами будет не до шуток. Повторяю, нужно под любым предлогом немедленно арестовать обоих. Я знаю, что говорю, товарищ генерал. Я работал с этими людьми три года. Если кровь прольется, здесь начнется что-то непредставимое.

Он ощущал на себе взгляды сотрудников СБК. И ему было стыдно. Но, с другой стороны, он понимал, что его непосредственный руководитель прав.

— Это я знаю лучше тебя, — разозлился Артюхов, — но разрешить тебе отправиться к Махмудбекову я не могу.

— Тогда я поеду без вашего разрешения. — Константин, — крикнул Артюхов в трубку и, помолчав, завил:

— Не сходи с ума.

— Сегодня погибли двое наших людей, — напомнил Цапов — у них были семьи. У одного еще и беременная жена. Ребенок никогда не увидит своего отца.

Вы представляете, какие потери будет нести столичная милиция, если мы их сейчас не остановим?

— Делай как знаешь, — вдруг тихо согласился Артюхов, — Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. Но сотрудников из нашего управления я тебе не дам.

Просто не имею права.

— Я понял. Все равно спасибо.

Он положил трубку. Оглядел собравшихся.

— Рустам, — спросил он вдруг капитана Керимова, — помнишь, как мы в самолете вдвоем дрались? Поедешь со мной еще раз?

— Почему он? — ревниво спросил Чумбуридзе. — С тобой может поехать любой из нас.

— Нет, — возразил Цапов, — если будут проверять, то сумеют выяснить, что мы с ним уже были на операции и давно знакомы. А если я поеду с кем-то из вас, это будет похоже на обычную провокацию, и прокурор отпустит арестованного через десять минут после того, как этого потребует адвокат.

— Вы не справитесь вдвоем, — заметил Матюшевский, — у обоих лидеров мощная охрана.

— Постараемся, — усмехнулся Цапов, — но, если ваш автомобиль вдруг случайно окажется рядом, я не буду возражать.

— Ах, генацвале, — засмеялся Чумбуридзе, — это другое дело.

— Готовим обе машины, — решил Максимов, — в первую — Сабельников, Чумбуридзе, Шадыев, Двоеглазов. Во вторую — Матюшевский, Айрапетян, Виноградова. И будьте осторожны, ребята. Сегодня ночью вам предстоит сложная работа.

Глава 25

Она почувствовала, как он тяжело дышит ей в ухо. Это было нестерпимо страшное и в то же время сладостно-приятное чувство когда он прижал ее к себе, тиская грудь. Но уже через мгновение Ирада пришла в себя. Она яростно обернулась, отталкивая хозяина квартиры, отбиваясь руками и ногами. Не ожидавший подобного натиска, он смутился и отступил.

— За что? — удивленно спросил он.

Савелий действительно не понимал, в чем его вина. Он встретил бездомную девушку в подъезде своего дома. Привел ее к себе, дал денег, накормил. И собирался оставить на ночь, разумеется, предложив ей переспать с ним. С его точки зрения все было нормально, и он не видел в своем поведении ничего предосудительного. Но с точки зрения Ирады все обстояло совсем наоборот, и он был грязным насильником, посягнувшим на ее честь.

— Ты с ума сошла? — растерялся художник. — Чего ты так взбеленилась?

Но она уже не слышала его. Рыча от негодования, она плюнула ему в лицо, выхватила деньги, которые он ей дал, швырнула их и бросилась к дверям. Нужно быть восточной девушкой, чтобы понять степень оскорбления, которое он непроизвольно нанес ей.

— Подожди, — закричал Савелий, когда она открыла дверь и бросилась на лестницу, — подожди. Если я тебя обидел, то извини. Подожди, говорят.

Но она уже бежала по ступенькам, не слушая его объяснений. Он нанес ей слишком сильное оскорбление, чтобы она могла оставаться в этой квартире еще хотя бы минуту. Но, с другой стороны, она подсознательно чувствовала, что сама виновата. Она не имела права входить в квартиру к чужому мужчине, не имела права с ним ужинать, разговаривать, звонить по его телефону. Она выбежала из дома, взглянув на его номер и на название улицы. Теперь она точно запомнит, где находится этот дом, чтобы потом прислать сюда деньги за съеденный ужин.

Уже светало. Она вспомнила, что назначила встречу на пять часов утра, и заторопилась к метро. Нужно будет успеть добраться до станции и наконец-то встретить близких ей людей. Если там будут двое, которых она назвала тете, тогда все в порядке и она выйдет к ним. Если опять приедет голубая «Тойота», она уже знает, что ей делать. Она просто спрячется. Именно поэтому она так торопилась, намереваясь оказаться у метро гораздо раньше назначенного срока.

Она пришла за полчаса до назначенного времени. И бесцельно слонялась вокруг, нетерпеливо ожидая, когда появится кто-нибудь. Ровно в пять часов никого рядом со станцией метро не оказалось. Она терпеливо ждала. Но ни голубой «Тойоты», ни вызванных ею людей там не оказалось. Она прождала до половины шестого и подошла совсем близко к метро, решив, что, возможно, они прячутся, выжидая, когда появится она. Но к ней никто не подошел. В шесть часов утра она поняла, что никто не придет. Это ей было непонятно. Может, тетя что-то напутала и не смогла правильно объяснить? Но ведь она продиктовала ей по буквам. И если они не приехали, то либо им не правильно передали, либо не передали вообще.