– Мне тоже очень жаль, – сказал он почти весело, чтобы она не подумала, что он сердится.
– Эта кобыла принадлежит хозяину Уэстпула. Значит, ты его волшебник?
Он поклонился.
– Айвори из великого порта Хавнор к вашим услугам. Могу я…
Она не дала ему договорить:
– Я думала, ты с Рока.
– Ну да, в общем, – подтвердил он, стараясь сохранять достоинство.
Она смотрела на него своими странными глазами, и он вдруг подумал, что по этим глазам ничего прочесть невозможно, точно по глазам животного, овцы, например. А из нее так и сыпались вопросы:
– Ты там жил? Учился? И ты знаешь Верховного Мага?
– Да, конечно, – сказал он с улыбкой. Потом впервые поморщился от боли и прижал руку к бедру.
– Ты что, тоже ранен?
– Немножко, ничего страшного, – сказал он. И в самом деле, рана уже перестала кровоточить, что его даже немного огорчило.
Девушка снова заглянула ему в глаза.
– А как… как там вообще… на Роке?
Айвори ответил не сразу; он, чуть-чуть прихрамывая, подошел к старинной каменной подставке для посадки на лошадь и уселся на нее, вытянув ногу и поглаживая больное место. Потом внимательно посмотрел на эту странную девицу и наконец промолвил:
– Много времени потребуется, чтобы рассказать, что представляет собой остров Рок. Но я с удовольствием расскажу тебе о нем.
– Этот человек – волшебник или почти волшебник, – сказала Стрекозе ведьма Роза. – Причем волшебник с Рока! Ты не должна его ни о чем спрашивать! – Роза была не просто рассержена: она была еще и напугана.
– Да он совсем не против, – заверила ее Стрекоза. – Вот только он редко когда отвечает по-настоящему.
– Ну естественно!
– Почему это «естественно»?
– Потому что он – волшебник! А ты – женщина, и к тому же невежественная, ничему не обученная, не имеющая никаких магических знаний!
– Ты тоже могла бы меня многому научить! Только ты ни за что этого не сделаешь!
И тут Роза одним щелчком уничтожила все, чему она когда-либо учила Стрекозу.
– Ах так? Ну и ладно. Вот я и буду у него учиться и вопросы ему задавать буду! – заявила Стрекоза.
– Волшебники женщин не учат! Он тебе просто голову морочит.
– Но ведь вы же с Брумом обмениваетесь всякими рецептами и даже заклятиями, верно?
– Брум – обыкновенный деревенский колдун. А этот человек – настоящий волшебник. Он изучал Истинные Искусства на острове Рок!
– Он рассказывал мне, как попадают в эту Школу, – мечтательно проговорила Стрекоза. – Сперва ты поднимаешься на Холм Рок и проходишь через весь город, который называется Твил. И там есть одна такая дверца, которая выходит прямо на улицу… Только она всегда заперта. И выглядит, как самая обычная дверь…
Ведьма слушала, как завороженная, не в силах сопротивляться волшебству этих тайных откровений и страстному желанию девушки.
– Но стоит постучаться, и сразу выйдет человек, с виду самый обыкновенный, но только он устраивает всем, кто желает войти внутрь, испытание. Нужно знать и произнести вслух некое слово, пароль, и если ты его произнесешь, Привратник тебя впустит. Но если ты этого слова не знаешь, то никогда не сможешь туда попасть. А если все-таки попадешь, если Привратник позволит тебе войти, то сразу поймешь, что изнутри эта дверца выглядит совсем иначе – она сделана из рога и украшена дивной резьбой: на ней вырезано само Древо Жизни; а рама дверцы сделана из зуба дракона, да-да, из одного-единственного его зуба! И дракон этот жил очень давно, задолго до Эррет-Акбе, задолго до Морреда, задолго до того, как в Земноморье вообще появились люди. Там, оказывается, сперва жили только драконы. А этот зуб был найден на горе Онн, что находится на острове Хавнор, в самом сердце нашего мира – так говорит Айвори. А листья Древа Жизни, изображенного на этой дверце, вырезаны так искусно и так тонки, что солнце просвечивает сквозь них, однако сама дверь так крепка, что если Привратник запирает ее, ни одно заклятие не в силах ее отпереть. А если тебе удается войти, то сам Привратник ведет тебя из зала в зал, и в конце концов ты совсем перестаешь соображать, где находишься, и тут вдруг ты выходишь во двор и видишь над собой небо. Это знаменитый Двор Фонтана, самое сердце Большого Дома. И именно там тебя должен встретить Верховный Маг, если он в это время находится на острове…
– А дальше? – прошептала ведьма.
– А дальше я не знаю. Он мне пока что ничего больше не рассказывал, – сказала Стрекоза и, вздохнув, вернулась в теплый весенний день, на бесконечно знакомую тропу, ведущую к дому Розы, и увидела семь своих молочных овец, пасущихся на холме Ирия, и бронзовые от молодой листвы дубы вокруг старого дома. – Уж больно он осторожен, когда об этих Мастерах рассказывает!
Роза понимающе кивнула.
– Зато он подробно рассказывал мне о некоторых учениках.
– Ну, в этом-то, по-моему, ничего опасного нет.
– Не знаю… – сказала Стрекоза. – Но это так чудесно – слушать рассказы о Большом Доме! Хотя я думала, что тамошние… люди должны быть… ну, не знаю!.. Они, конечно, в основном еще мальчишками туда попадают… Но я думала, что они все должны быть… – Она посмотрела вдаль, на пасшихся на склоне холма овец; лицо у нее было какое-то встревоженное. – Знаешь, некоторые из них на самом-то деле глупые и плохие, – сказала она очень тихо, – и попадают в Школу только потому, что богаты. И учатся там только для того, чтобы стать еще богаче. Или – чтобы обрести власть.
– Ну да, конечно, – сказала Роза, – они ведь именно за этим туда и поступают!
– Но ведь волшебство – это совсем другая власть, ты ведь и сама мне говорила… Это ведь не та власть, которая заставляет других работать на тебя или платить тебе…
– Разве?
– Совсем не такая!
– Если словом можно исцелить, то словом можно и ранить, – молвила ведьма. – Если рука может убить, то рука может и на ноги поставить. Это телега, как известно, едет только в одну сторону.
– Но на Роке они специально учатся, как правильно использовать свою магическую силу – не для того, чтобы вредить другим, не для игры и не для наживы.
– Все на свете в той или иной степени служит для игры и для наживы, я бы так сказала. Люди должны как-то жить. Но много ли я знаю? Делаю, что умею, вот и все. Но никаких Великих Искусств я не знаю; и никакими опасными умениями, вроде умения вызывать мертвых, не владею. – И Роза сделала жест, отгоняющий беду, ибо произнесла опасные слова.
– Все на свете опасно, – сказала Стрекоза, глядя теперь как бы сквозь этот холм с овцами и деревьями на нем – в какие-то неведомые глубины, в бесцветную бескрайнюю пустоту, в чем-то похожую на ясное небо перед восходом солнца.
Роза наблюдала за ней. Она понимала, что не знает ни кто такая Ириан, ни кем она может оказаться. Большая, сильная, неуклюжая, невежественная, невинная, сердитая молодая женщина – да, такую Ириан она видела перед собой. Но что там у нее в душе? Еще с тех пор, как Ириан, или Стрекоза, была совсем ребенком, Роза видела в ней нечто могущественное и непостижимое. А когда девушка смотрела вот так, словно отвернувшись от окружающего ее мира, казалось, что в эти мгновения она находится в ином времени, в ином царстве и там, похоже, становится чем-то большим и безусловно гораздо более сложным, чем Роза способна постичь с помощью своего разума и своих знаний. И в таких случаях Роза немного боялась Ириан. И за нее тоже боялась.