Мы ехали по бедной окраине. Домишки, лепившиеся по обеим сторонам дороги, доживали свой век. По всей видимости, хозяева стремились выжать из квартиросъемщиков последние доллары, прежде чем снести эти трущобы. Вплотную к жилым кварталам примыкали складские помещения и какие-то цеха — оттуда доносился мерный гул станков. Думаю, ни в одном городском районе жители не потерпели бы такого соседства. Но обитатели домишек, наверное, были настолько бедны, что отстаивать свои законные права казалось им непозволительной роскошью.
Я оставил машину возле дома под номером, указанным Районом Хурадо. Это была некрашеная халупа с покосившимся крыльцом.
Мы с Доной поднялись по скрипучим ступенькам. Звонка не оказалось, и я постучал в дверь.
Никто не ответил. Подождав с минуту, я ударил в дверь кулаком — никакого ответа. Кажется, только сейчас я понял, как много надежд связал с этой совершенно незнакомой мне сеньорой Леридой. И вот — ее нет дома! Повернувшись спиной к двери, я начал спускаться с крыльца.
— Подождите, Дональд! — окликнула меня Дона. — Может быть… может быть, она плохо слышит? Попробуйте еще раз. Сильнее…
Я стукнул по двери так, что испугался, как бы она не сорвалась с петель. Мы снова подождали. Вдруг Дона взволнованно прошептала:
— Там кто-то есть!
Я прислушался: шаркающие шаги приближались к двери.
— Кто там? — прозвучал старческий голос, и дверь открылась.
По голосу я понял, что женщина, задававшая нам вопрос, привыкла подчиняться чужой воле.
— Нам надо поговорить с вами. — С этими словами я решительно переступил порог.
Она не возражала. Я взял Дону под руку и провел в комнату. В нос ударил острый запах дешевого джина.
Комната эта была в доме единственной — она служила и кухней, и гостиной, и спальней. Со старой металлической раковины давно облезла эмаль, воронка порыжела от ржавчины. Один стул без ножки, у другого сломана спинка. Железная кровать с панцирной сеткой была когда-то белого цвета, а теперь стала грязно-серой. На кровати, кроме мятой подушки, ничего не было, даже простыни…
Хозяйка прошла в комнату вслед за нами. Было видно, что за ее плечами долгая и трудная жизнь. Глубокие морщины избороздили старческое лицо. Седые волосы оттеняли смуглую кожу — наверное, в ней текла индейская кровь.
Показав рукой на стул, я сказал с таким видом, будто дом принадлежал мне:
— Садитесь.
Она села и уставилась на меня с нескрываемым любопытством. Я заметил в помойном ведре под раковиной бутылку от джина. Еще одна бутылка — наполовину порожняя — стояла на раковине.
— Вы знаете Фелипе Муриндо? — спросил я. Она согласно кивнула.
— Вы давно с ним знакомы?
— Это мой сын.
— Он присылает вам деньги?
Кажется, впервые она смутилась.
— Зачем вам это знать? Кто вы?
— От кого еще вы получаете деньги?
Она молчала.
— Я дам вам возможность заработать, — продолжил я. — Разве можно жить в такой нищете? В таком жалком домишке?
— Все нормально, — задумчиво сказала старуха. — Меня все это устраивает.
— Устраивает? Но вам даже не во что одеться. Вам нечего есть. И кто-то же должен помогать вам по хозяйству.
— Все у меня нормально, — повторила сеньора Лерида. — Мне ничего не нужно.
— Когда вы приехали из Колумбии?
— Не помню. Давно.
— Как жаль, что у вас не было возможности повидать родных и знакомых. А ведь это вполне вероятно: вы могли бы купить себе новую одежду и раза два в год летать в Колумбию.
— Кто вы? — хрипло спросила старуха. — Что я должна сделать?
— Доверьтесь мне. Вы хотите вернуться в Колумбию?
— Вы говорите по-испански?
— Девушка говорит.
Старуха затараторила по-испански.
— Она хочет домой, к родным, — перевела Дона. — Здесь у нее никого нет. Она очень тоскует.
— Все можно уладить, — сказал я. — Если вы доверитесь мне, я все устрою.
Старуха поняла меня, но хотела услышать мои слова еще и в переводе Доны.
— Что ему надо? — спросила она по-испански.
— Вы много лет работали на прииске «Два клевера», не так ли? — спросил я.
Она кивнула.
— Вы были поварихой и нянькой. Это вы нянчили малышку, которую привезла из Штатов Кора Хендрикс?
Она закивала, хотела ответить, но вдруг осеклась, посмотрела на Дону и попросила перевести мои слова. Дона повторила мой вопрос по-испански.
Сеньора Лерида, что-то заподозрив, молча смотрела на меня.
— Хорошо, я сам все расскажу, — согласился я. — После смерти Коры Хендрикс в США отправили совсем не того ребенка, которого она привезла. Жена управляющего подменила детей. Ее дочь стала наследницей огромного состояния. А девочка, которую привезла на прииск Кора, считалась Доной — дочерью Хуаниты Грэфтон. Вы знали об этом. Поймите, ваше свидетельство необычайно ценно.
Старуха по-прежнему молчала. Но вот в ее глазах появилось что-то звериное, и она обернулась к Доне, предлагая переводить.
Дона недоуменно смотрела на меня. Я видел, какое впечатление произвели на нее мои слова.
— Прошу вас, Дона, не поддавайтесь эмоциям. Ради Бога, переводите, — сказал я.
Девушка начала переводить. Сперва старуха отвечала односложно, потом, словно перешагнув какой-то внутренний барьер, заговорила все быстрее и быстрее — казалось, хотела излить душу.
Когда сеньора закончила, я увидел слезы в глазах Доны.
— Она заверяет, что это правда, — дрожащим голосом сказала Дона. — И она не знала, что девочек подменили из-за наследства… Ей казалось, дело в чем-то другом. Теперь она готова довериться вам.
— Хорошо, — сказал я. — Спросите, приезжал ли к ней Роберт Кеймерон?
Сеньора Лерида не стала ждать перевода.
— Сеньор, которого убили? — переспросила она.
— Да.
— Он был очень добр. Дал мне денег.
— Когда он приезжал к вам?