В полдень они приблизились ко входу в туннель. Когда-то правильная арка была похожа на сведенный судорогой рот с криво торчащими зубами. Олимус надеялся, что туннель не имеет завалов на всем своем протяжении, а также – что он достаточно широк и высок для лошадей и повозок. Об этом должен был позаботиться призрак, для которого не существовало ни времени, ни расстояний, ни преград.
Даже если дух отца вел его к гибели, Олимус хотел испытать все на этом пути. Его не терзали сомнения, чего нельзя было сказать о его людях. Неизвестность пугала их больше, чем простая и понятная угроза, например, виселица… Но Олимус уже не нуждался в большинстве из них. Двух человек для охраны герцога было бы вполне достаточно. Однако он не знал, что ожидает его по ту сторону хребта, и не хотел бы в одиночку пробиваться к Дарм-Пассаргу.
Отряд остановился на привал у входа в туннель. Поздним вечером Олимус по очереди переговорил с пятью наиболее преданными людьми и изложил им свой план. В нем не было ничего нового. Подобные мысли бродили в голове каждого из пяти избранных. Вожак пообещал им деньги тех, кто отказывался идти дальше, и это решило дело.
Той же ночью двенадцать человек были без шума зарезаны прямо возле лагерного костра. Восемь из них даже не успели перед смертью проснуться. Трое спасли свои жизни, вовремя заявив о желании двигаться дальше вместе с отрядом…
Регина видела все это, и ее сердце обливалось темным ядом страха. Она была рабыней настоящего чудовища и понимала, что Болотный Кот находится лишь в самом начале своего пути.
Утром, освободившись от лишнего «бремени» и имея по две лошади на человека, маленький отряд вошел в туннель. Тела мертвецов достались шакалам и стервятникам. Спустя неделю уже ничего не будет напоминать о том, что здесь проходил караван. Повозки не оставляли следов на камнях; пепел костров быстро разносился ветром…
Не зная, сколько времени продлится подземное путешествие, Олимус запретил зажигать факелы без крайней необходимости. Вскоре вход в туннель превратился в светлое пятно, иголочное ушко, светящуюся точку… Потом исчез совсем, и воцарилась абсолютная темнота.
Болотный Кот ехал впереди, положившись на чутье своего коня, медленно переступавшего с камня на камень, и отчасти – на свое собственное чутье. Таким образом, он давал понять остальным, что не опасается ловушек и колодцев. За ним тянулась скрипящая змея из повозок и всадников.
Одна мысль не давала Олимусу покоя: если путь через туннель действительно был кратчайшим и наиболее доступным (не считая магических машин) способом достичь Земмура, это означало, что им часто пользуются оборотни. И он сомневался, что они вот так же вслепую бродят во тьме. Кроме того, нельзя было исключить возможность столкновения с ними, а тогда преимущество явно будет не на стороне его отряда…
Через несколько часов запылали факелы, при свете которых люди накормили лошадей и осмотрели стены туннеля. Они были облицованы вогнутыми плитами прямоугольной формы, между которыми обильно просачивалась вода. Вдоль плит тянулось множество гибких трубок и проволок разной толщины, покрытых лохмотьями плесени. Здесь, в подземелье, железная дорога сохранилась гораздо лучше – так же как и бесконечная лестница из продолговатых камней.
Пользуясь случаем, Олимус присмотрелся к лицам своих спутников и на большинстве из них прочел затаенный страх. Огромная невидимая толща хребта давила и на его сознание. Ненадолго задержавшись, он отправился взглянуть на пленника. Герцог выдержал его взгляд и посмотрел на него чуть ли не с жалостью, как на неизлечимого маньяка.
Гораздо приятнее было общаться с Региной. Ее глаза по-прежнему сияли фанатичным блеском. Заметив это, Олимус поздравил себя с успехом. Он сумел сделать из наложницы верного человека, а это удается крайне редко…
Вскоре факелы были погашены, и процессия двинулась дальше. Прошло еще около трех часов, прежде чем во мраке забрезжило то, что уцелевшие спутники Болотного Кота запомнили как «синюю вуаль».
Фиолетовое свечение могло показаться иллюзией, игрой воображения, утомленного тьмой… Потом Олимусу стало ясно, что свет видит не он один. Из тьмы выступали силуэты людей, лошадей и повозок. Они выглядели зловеще, словно волшебные существа, окутанные аурой кошмара. Бледно-голубая кожа и синие бороды, отливающие лиловым зубы и тусклые болотные огни в глазах… Туннель стал похож на внутренности гигантского, слегка изогнувшегося червя.
Миновав плавный поворот, Олимус увидел источник свечения: проход был затянут чем-то вроде перепонки, «растущей» прямо из стен и дрожавшей, как кусок ткани на ветру. Но никакого ветра не было. Синяя перепонка, паутина или вуаль беззвучно вибрировала, словно за нею билось в муках живое существо. Ее липкие побеги проникали в камни, сливались с полосами стального пути, голубыми зеркалами стекали со свода…
Олимус с опаской приблизился к вуали. Это препятствие, чем бы оно ни казалось, было преодолимо для оборотней. Но преодолимо ли оно для чужеземцев?..
Он опять выбрал самый простой и грубый способ, чтобы проверить это. Земмурский клинок мягко вошел в вуаль – вошел, как в воду, не оставляя разреза.
Почти сразу же Олимус почувствовал на себе чей-то взгляд. Взгляд ИЗ-ЗА вуали, полный презрения и неоспоримого превосходства. Олимус цепенел от этого взгляда, хотя не боялся ничего и никого. Наверное, то же самое ощущала скотина в загоне, когда он приближался к ней с ножом в руке…
Самое неприятное заключалось в том, что он не видел лиц и глаз тех, кто смотрел на него. Они появились позже – всплыли из фиолетовой глубины, словно оживающие утопленники. Вуаль приобрела рельеф, чьи-то глазницы обозначились глубокими воронками на ее упругой поверхности.
Болотный Кот увидел множество лиц и все они, за исключением одного, принадлежали оборотням – молодым и совсем старым, – но среди них не было женщин. Одно из лиц – узкое, обрамленное гривой, которая сейчас была дымчато-синей, – он знал слишком хорошо.
И тут что-то прикоснулось к его мечу по ту сторону вуали – не рука и не твердый предмет. Волна отвращения и злобы накатила на него. Потянув на себя меч, он увидел, что клинок покрылся липкой черной жидкостью…
Олимус не мог заставить коня сдвинуться с места. Тогда он спешился и шагнул в синюю пелену, почти не встретив сопротивления.
Мгновение удушья… Тело Олимуса прорвало вуаль и оказалось по ту сторону преграды. Без неприятных последствий, если не считать фиолетового пузыря, окружавшего теперь его голову. Он обернулся. Позади дрожала вуаль, но уже мертвая и черная, не испускавшая света.
Он понял, что благодаря сомнительному украшению может видеть в полной темноте, причем не только существ из плоти и крови. Он узрел призрак своего отца в окружении оборотней. Своды туннеля проступали сквозь их силуэты. Тяжкий груз безвременного проклятия лежал на каждом из них и оставил отпечаток на лицах, воссозданных человеческим воображением. Отец был одним из клана и все же – чужим, дерзким пришельцем из другого мира.
Холодная струя омыла внутренности Олимуса – он понял, что сейчас призрак пытается спасти его жизнь. Впервые он услышал голоса духов за пределами сновидений. Отец говорил о чем-то с самым старым из оборотней. Они разговаривали, как два смертельных врага, лишившихся оружия и повода для убийства… Потом отец повернулся и приблизился к нему.