— Неожиданно, — честно ответил Игорь Аркадьевич. — А где будет ваш сюрприз проходить?
— Да здесь же. На главном крыльце, — было ему ответом. — Дэн в универ только вечером придет, вот мы его и встретим…
— Особенным образом….
— И Машку приведем….
— Как интересно. Ради такого случая отпущу вас на полпары пораньше. Но писать лекцию будете быстро, — пригрозил преподаватель, делая пометочку в уме, что надо будет обязательно посмотреть на этакое зрелище — благо окна кафедры выходят на крыльцо, да и коллегам рассказать не помешает — нужно же и им позабавиться, посмотреть на студенческие потехи.
— Спасибо! — обрадовались студиозусы.
— Мы ее в аудитории задержим, — шептала Маринка старосте группы во время последней лекции. — Например, сделаем вид, что у тебя домашняя работа есть по английскому — вы же с Машкой в одной группе?
— Да, — отвечала девушка, находившаяся в предвкушении "сюрприза". — Только у меня с собой нет никакой домашней работы…
— Попросим наших друзей с иняза сделать — они же в "энглише" хорошо разбираются, быстро сделают, — решила Лида. — Наша Маша клюнет на такое и задержится в аудитории.
— А у меня учебника нет с собой… Идея! В библиотеке возьму! Тогда Мария в аудитории будет списывать, а наши уйдут помогать с "обустройством"…
И три девушки тихонько захихикали, глядя на записывающую лекцию Машу. Она недовольно смотрела на профессора и грызла кончик ручки, ни о чем не подозревая…
— Ну, вот и доченька нашла свое счастье, — доверительно прошептала Лида сестре, — нам теперь надо "молчелов" подходящих отыскать.
— Ага. Слушай, а почему Князева в нашу сторону так внимательно смотрит?
Лида пожала плечами:
— Мне откуда знать? Она вообще странная бывает. Слушай, а хорошо, что она с Машкиным Никитой стала встречаться, когда наша доченька влюбилась в Дэна.
— Точно, — хмыкнула Марина. — А то я уже не знала, как Машке сообщить эту дивную весть. Представляешь, в каком бы она состоянии была?
Ее кузена согласно кивнула:
— А то, что со Смерчем у нее ничего нет — явное вранье. Заметила, она с пятницы про своего милашку Ника ничего не говорила? И в пятницу как раз с ним обнималась.
— Точно. Наша подружка — та еще стервочка. Ничего нам про своего Смерча не говорила… Как она его вообще отхватила?!
Да никак я его не "отхватывала", он пришел ко мне сам, по собственной дурной воле и начал очаровывать, очаровывать…
Наверное, то, что сделали с ним его прелестные друзья — расплата за меня и мои мучения!
"Поздравляем тебя с девушкой!" — было выведено чьим-то каллиграфическим подчерком на огромном воздушном шаре, который Смерч держал в руке. На этом же шаре виднелись самые разнообразные росписи собравшихся: от витиеватых завитушек до простого скромного крестика: это я уже потом рассмотрела.
— Друг, мы все рады, что ты смог найти себе хорошую девушку, — говорил трогательную речь рыжий умник с мегафоном. Интересно, он входит в пятерку его близких друзей, как Черри и Мистер Красный Шарф? Кстати, а они где? Не захотели поздравить друга? — Мы все расписались за ваше совместное счастье. Прямо на этом шаре. Сохрани его, друг, и всегда помни о нас, верных и любящих тебя друзей!
Дэн все еще находился в прострации, но нашел в себе силы ответить. Я впрочем, тоже. Устроили ему Варфоломеевский день…
Вот это я понимаю — друзья, так друзья! Если они так празднуют его, скажем так, любовную победу, да и то мнимую, то какие они ему "Дни рождения" забабахивают? А что они организуют ему на настоящую свадьбу? На Марс отправят, предварительно купив там кусок территории? Представляю, как они с Гоблином будут лететь в ракете и в иллюминатор будут пялиться, приближаясь к огненной планете.
— Сколько мы тебе красивых слов сказали, парень, а? — завладел микрофоном один из гитаристов.
— Слова ничего не значат! — вырвал микрофон второй музыкант. — Слова — полная фигня! Главное здесь, — он постучал себя по груди — микрофон захрипел от этого звука, и все на пару секунд чуть не оглохли.
— Слова ничего не значат! — завопил теперь и солист с косой черной челкой. — Значат только наши чувства и эмоции! Парень, ты достоин самой классной девчонки! Самой клевой! Самой Nзапрещено цензурой! N
Ну, так меня еще никто не называл, однако. Это тоже самое, что орла невеличкой-птичкой обозвать — как раз в первом слове содержаться первые две буквы от нецензурного эпитета… Но, в принципе, я не против — прикольно звучит!
— Отлично вам с ней повеселиться! Много романтики и с…
— И сам знаешь чего! — вырвал из рук музыканта-охальника микрофон приличный рыжий.
— Я другое имел в виду! — закричал хулиганским тоном солист — я его и без микрофона услышала. — Эй, дайте Смерчу сказать, это для мужиков самое главное пожелание!
— Не сомневаюсь! — раскричалась на него какая-то девушка. — Заткнись, дебил! Не порть романтику!
— Я не порчу! — возмутился брюнет. — Это реально важно!
Но его уже утащили и, кажется, даже заткнули рот.
— Приколист мальчик, — с искренним восхищением проговорила я.
— Иди к нему! — внезапно велели мне организаторы этого сумасшествия.
— К музыканту?
— К Дэну, — любезно подсказала мне Лида.
— Да ни за что, — отказалась я мгновенно, оцепенев. Не хочу я позориться! Хорошо еще, что сейчас вечер, и народа не так много, как всегда — но все, кто входил и выходил из универа и в универ, смотрели на нас большими глазами, останавливались и начинали снимать на камеры мобильников. Думаю, у них не слишком хорошо должно было это получиться — из-за большого количества людей, потихоньку из полукруга превратившихся в неравномерный по плотности круг.
Заботливые руки Инги толкнули меня, ей помог кто-то еще, и я вылетела вперед, немного неуклюже, зато быстро, едва не попав в объятия Дэна, в это время подошедшего поближе к центру — он потихоньку начал оживать. Но этой проклятой девке, вытолкнувшей меня вперед, я все же успела пообещать "серьезный разговор".
Правда, оказавшись перед Дэном и даже пожав ему руку, я забыла об этом — не каждый день можно наблюдать такое по-детски ошарашенное выражение лица: будто бы маленькому мальчику вместо робота последнего поколения, с дистанционным управлением, подарили огромный домик для Барби — международную радость-мечту всех малышек. Вроде бы и грандиозно, и необычно, и интересно пощупать да посмотреть, что там внутри, да вовсе не нужно: что паренек будет делать с девчачьей игрушкой? Только ломать? Это я по брату знаю, который постоянно посягал на мои куклы, и вообще всегда покушался на самое святое — раздевал их и отрывал головы и руки.
Я, одновременно испуганно — а ведь это для меня совсем нехарактерно — и злорадно глядела на Дэна. Что-то парень бледноват. И руку мою не опускает — держит крепко, как будто видит перед собой не женскую ладонь, а соломинку для утопающего — не желает отпускать, хотя и видит, что это не поможет. Все те остатки смеха, что хранились во мне, мигом исчезли, и я потом долго ругала себя: зачем в этот момент я его пожалела? Зачем? Ведь отлично знаю, что жалость — первая и весьма прочная ступень, ведущая по хрупкой лестнице симпатии к спрятавшейся в ожидании на чердаке любви. А фундамент деревянного дома чувств, стоявшего на опушке эмоций — симпатия, был уже мною построен, только я не помнила, когда сделала это. Может быть, во сне?