— Неудачник.
— По крайней мере, мы удачно смылись. К тому же я тебе говорил — давненько со мной не было такого… Фортуна решила наказать меня за что-то? — весело сам у себя спросил Дэн.
— Наверное. Ты слишком красив, умен и даже богат. Тебе положено быть неудачником, Смерчинский. Или лишиться одного из этих свойств. Мир, знаешь ли, любит равновесие. А ты его своей идеальностью нарушаешь. Ну, что тебе вручили дружки? — Вновь полюбопытствовала я, глядя, на лежащую на полу коробку.
— Спасибо за то, что поделилась своими размышлениями, Мария. Я, пожалуй, попытаюсь ставить себе все это, — проявил-таки свою алчность Дэн. — Если тебе интересно — открывай.
— Сам открой. Твоя ведь, — вообще-то я просто не могла справиться с оберткой.
Смерчу пришлось отложить коммуникатор, и он распаковал коробку с помощью маленького складного ножичка. Оказалось, друзья вручили ему нечто под названием "Наша незабываемая ночь: Романтической набор для нежных и страстных ". От названия, огромными переливающимися сиреневыми буквами выведенного на прямоугольной коробочке с изображением силуэтов влюбленной пары, меня слегка передернуло — мне пока что было нелегко представить Смерчинского в роли страстного любовника, желающего провести со мной "незабываемую ночь". Однако вредное подсознание тотчас подсунуло сознанию картинку, где Дэн держал меня и дул в шею.
Орел на время прекратил полет и сюрреалистично покрутил крылом у виска, а затем вновь взметнулся вверх, к облакам.
Крабовый бог! Я опять покраснела, а сердце с новой силой "загавкало". Хорошо еще, что Денис не видит и не слышит.
Чтобы не думать ни о каких подобных глупостях, я уставилась на подарок, который включал в себя некоторое количество дурацких романтических штучек, а именно: набор шоколадных конфет, завернутые в серебряные, золотые и белые обертки, небольшую элегантную бутылку вина французского происхождения — об этом говорила этикетка, розовые и белые тонкие свечи в миниатюрных подсвечниках, два полупрозрачных флакончика: один синий, другой красный, и целую пачку миниатюрных открыток всех форм и оттенков красного: от пурпурного до оранжевого. Все это богатство, посыпанное для большего антуража лепестками цветов, предположительно, роз, привело меня в восторг.
— Занятно, — впечатлился и Дэн, с некоторой долей брезгливости и опаски рассматривая открытку в форме сердечка. — Они неисправимы. Ты знаешь, для чего это нужно? — он указал остальные открытки.
— Понятия не имею. — Я тоже взяла одну из них, прямоугольную и уставилась на двух белоснежных лебедей, над которыми вились все те же сердечки. На обратной стороне я увидела несколько горизонтальных линеечек — как в тоненькой тетради по русскому языку.
— Это открытки отношений — их столько, сколько недель в году. Предполагается, что каждую неделю влюбленные будут записывать на обратно стороне то, что происходит с их отношениями. Всего пару предложений. — Он задумчиво повертел в руках телефон.
— Неужели бывают настолько безнадежные тупые влюбленные? — Я расхохоталась, рассматривая прочие открытки.
— Вообще-то это может быть очень мило, — пожал плечами парень. — Если двое чувствуют друг ко другу нежность и привязанность — почему бы и нет?
— Иногда ты похож на сентиментальную тетушку. Откуда ты знаешь про эти открыточки? Я впервые их вижу.
— Мой друг открыл love-бизнес, — пояснил Денис. — Это его оригинальные задумки.
— С секс-шопами ему явно не тягаться… Да уж, ничего так себе наборчик, интересный, — я без спроса потянулась одновременно к конфетам и к мудреной свечке, обсыпанной блесками. А Дэн, окинув еще одним выразительно-насмешливым взглядом подарок друзей, наконец-то, позвонил кому-то. Я, рассматривая подарки, не прислушивалась к его разговору. Он говорил, а я хихикала, представляя идиотов, которые каждую неделю записывают в них свои чувства, эмоции и поступки. Идиотизм самой чистой воды!
— Нам можно собираться, — сказал Смерчинский через пару минут, после того, как внимательно выслушал собеседника и напечатал пару сообщений — мне показалось, что ими парня просто-таки атаковали. — Все свободно, милиция свалила. И даже никого не задержала. — Его голос был даже несколько растерян.
— Жалеешь, что никого не успели поймать? — с полным ртом спросила я. — Я бы тоже жалела… Никакой справедливости!
— В том то дело, что поймали, а потом отпустили, — отозвался молодой человек, вылезая из-под, порядком надоевшей нам обоим, парты.
Кому рассказать, не поверят, что я с Дэнни вдвоем прята…
Я сама себя тут же оборвала. Поверят, еще как! Еще и вопросы странные задавать начнут!
— Как это, отпустили? Они что, взятки прямо на месте преступления уже берут? — поразилась я, запихивая в рот вкусную конфету в форме надутого сердечка, с зефиром и фисташками и снизу вверх протягивая конфеты синеглазому. Я думала, что Смерч, как и Федька, к примеру, откажется от сладкого, но нет, взял, и сразу несколько штук, а еще и сказал:
— Оставь мне с зефиром, Чип, не будь жадной. А то мне придется тебя Кротом называть.
— За что?? — точно, он же сладкоежка, как я могла забыть. А дружить с этим парнем очень, очень хорошо… Глядишь, еще раз в то кафе с вкусными пирожными сводит на халяву… Блин, я сейчас замурлыкаю.
Орел возрадовался, продолжая клевать золотое пшено, перемешанное с самым лучшим мясом.
— За жадность, говорю же, — Смерч протянул руку и помог подеяться мне, а затем вытащил мой порядком помятый рюкзак и подаренным нам красный гелиевый шар с надписью, приводящую меня в восторг. Отряхнув рюкзак, он зачем-то принялся изучать росписи на нем, проводя пальцем по тонкому материалу.
— Что, знаешь, кому какая принадлежит? — поинтересовалась я, незаметно вытаскивая еще одну зефирную конфету.
— Да, мои друзья все-таки писали… хотя не все узнаю. Это, наверное, твои писали, — кивнул сосредоточенный Денис, продолжающий изучать "наскальную живопись". — Эй, ну я же попросил мне оставить с зефиром! Там я так их мало!
— А тебе откуда знать?
— Это мои любимые конфеты, — признался Дэн. — Три сорта любимых.
— Мда. Как ребенок, это тебе десять лет, а не мне, — ничего не смогла сказать я, но следующей конфетой, которую я вытащила — была грильяжной. Вдруг малыш Денисочка расстроиться, если его любимых конфеток не останется?
— А что так с милицией? — поинтересовалась я вновь, накидывая рюкзак на плечи.
— Всех, кого поймали, почти сразу же освободили — на помощь прибыла профессура, — стало смешно Денису. — Они увидели, что их родных студентов грузят пачками в автобусы ни за что ни про что, и решили спасти. Так что все в порядке. Мы можем идти.
И мы, наконец, ушли. Оба, конечно, удивленные таким поворотом событий, но довольные, что все хорошо кончилось. Конечно, такое краткое загадочное объяснение меня не слишком устраивало, поэтому я собралась узнать подробности у подружек или у одногруппникво — но не сейчас, потом. С каким хорошим настроением я вышла в коридор, по прежнему пустой, но еще более темный, и даже на Смерча, закрывающего сейчас аудиторию, почти не злилась.