Я не понимаю.
- Три тысячи долларов. В рубли сам переведешь?
— А как? — этот вопрос вырывается у меня непроизвольно.
Витек смеется, берет салфетку, достает с полки над спинкой дивана золотой карандашик, начинает писать:
— Курс сейчас — три тысячи сорок за доллар. Умножаем на три тысячи… Получаем… Девять миллионов сто двадцать тысяч деревянных.
Я сглатываю. ДЕВЯТЬ МИЛЛИОНОВ! С ума можно сойти.
Мне таких денег не заработать и за несколько лет. И тут же мне становится стыдно. К чему весь этот пафос, слова о давно закончившейся войне, если все дело лишь в сумме? Да даже за миллион этих проклятых долларов, баксов, гринов или как их там еще называют, я не пойду на убийство! Хватит, настрелялся!
И вдруг ощущаю, как леденеет на груди фигурка коня. Холод расползается по всему телу, я трезвею.
«Не торопись, — возникает в голове еле различимый шепот. — Отказаться ты всегда успеешь…»
Успею? Но ведь если я сейчас хотя бы кивну, дам Витьку понять, что заинтересовался его предложением, обратной дороги уже не будет. Получается, что конь толкает меня на преступление, на убийство, потому что так надо… Кому? Мне? Или тому, кто послал коня через века?
«Соглашайся, — шепчет внутренний голос. — Это решение всех проблем».
Действительно, решение. И, если что, я ведь всегда смогу «соскочить», исчезнуть. С Витьком мне не по пути, это ясно. Наша дружба закончилась. В Казани мне делать нечего. Можно получить часть суммы, аванс — и сбежать в ту же Москву. Найти маму, а там… Как кривая вывезет. А может быть, все вообще не так страшно, как я себе представляю? Может, я должен убить какого-нибудь гада, который и так уже зажился на этом свете?
В конце концов, меня ждет Хан-Тенгри. Девять миллионов рублей должно хватить, чтобы совершенно легально добраться до ледяной пещеры. Чего миндальничать, судьба дает мне настоящий шанс!
Конечно, я сейчас уговариваю себя. Иду, как писали в советских романах, на сделку с совестью. Но, если разобраться, вся жизнь человеческая состоит вот из таких сделок.
— Что за дело? — тихо спрашиваю я.
Витек улыбается. Его подбритые усики похожи на двух гусениц, шевелящихся над верхней губой.
- Чистый бизнес. Понимаешь, Артамон, сейчас все не так, как было раньше… человек человеку — волк. Это закон природы если хочешь, — Витек говорит теперь серьезно, почти без приблатненности, без жаргонных словечек. — Но даже в стае волков есть свои правила. И тех, кто не хочет по ним жить, стая изгоняет. Или съедает.
- Не тяни, — прошу я.
- Торопливость нужна… сам знаешь когда, — парирует он. — Сейчас всем трудно. Чтобы выжить, нужны деньги, связи. Договариваться надо. Делиться, помогать друг другу. Только так мы со временем станем нормальной страной, не хуже той же Америки.
- Ты прямо Макиавелли.
- Кто? — Витек широко открывает глаза — и тут же вновь опускает веки. — Я, может, не такой образованный, но фишку рублю четко. Иначе сидел бы с Лилькой в однушке-хрущобе и паленую водку квасил каждый день. В общем, слушай: есть у меня знакомец в Москве, солидный, уважаемый человек, предприниматель. Фамилия его Богдашвили. Год назад открыл он фирму по продаже систем связи. Ну, мини-АТС, телефоны всякие новые, пейджеры, мобилы, какое-то оборудование для конференций, компьютерные приблуды там разные — не важно. Начал торговать, клиент валом попер. И тут наезжают на него бандюки московские — давай, говорят, десять процентов.
- Почему?
- Что «почему»?
- Почему он должен отдавать десять процентов?
- Потому что они — бандиты, — терпеливо объясняет мне Витек. — Если Богдашвили не согласится, они сожгут его офис, тачку раскурочат и так далее. А то и самого грохнут.
— А милиция?
— Слушай, помолчи, а? — он хмурится. — Какая милиция, она вся куплена давно и в такие дела не вмешивается. Короче, общается этот Богдашвили ко мне: Виктор Альбертович, помоги. Ну, я помог, бандюки отсохли. Бизнес пошел в гору. Конкуренты сдохли. Всем хорошо.
Я смеюсь. Интересно, а сколько процентов берет с торгаша Витек? Он расценивает мой смех как одобрение, тоже улыбается.
- И тут, Артамон, появляется на горизонте некий человек. Студентик, двадцать лет, сопляк. У него тоже фирмочка, мастерская какая-то в подвальчике. Сидят там ботаны в очках и паяют… — АОНы, декодеры для теликов. И вдруг выбрасывает этот студентик на рынок новый товар — телефон, который может сразу все.
- Что — все?
Витек раздраженно машет рукой:
— Да я сам не вникал, а Богдан, ну, Богдашвили, говорит, что все. И сообщения на пейджер слать с кнопок, и с любым другим телефоном связаться. Ноу-хау, новые технологии. И главное, втрое дешевле импортных аналогов! Ты прикинь!
Я прикидываю.
- Хорошо же. Наши люди придумали вещь, которая лучше и дешевле, чем за границей.
- Да ничего хорошего! — взрывается Витек, со всей дури бьет кулаком по столу и оборачивается к скрипнувшей двери. — Тёплый, я тебя урою!
Дверь закрывается.
— Ничего хорошего, — повторяет Витек. — Это ж бизнес, налаженный бизнес, схемы там всякие, поставщики, контракты, договоры, откаты, то, се… Ну представь: вырастил ты картошку, весь год корячился. Приехал на базар, назначил цену, стоишь, торгуешь. Вдруг — здрасьте вам — приезжает какой-то крюк, тоже с картошкой, но продает в три раза дешевле. А ты цену снизить не может потому что потратился на выращивание той картошки — удобрения там, семена, взятку в санэпидемстанцию, водиле заплатил. Если дешевле продавать, не отобьется бабло. Ну, врубаешься?
— Вроде да…
- Вроде, вроде… — ворчит Витек. — Короче, Богдашвили вышел на контакт со студентиком. Тот цену повышать не хочет. А у Богдана продажи падают. Предложил он купить производство. Студентик отказал. Проблемный человек. На контакт не идет, высокомерный такой. Умными словами сыпет: «спекулятивный капитализм», «развитие отечественных технологий» — мне Богдан пленку прислал.
- И что, вот этого студента и надо…
- Погоди, — Витек берется за виски, разливает по стаканам. — Давай по полной, чтоб душа развернулась…
Развернув душу, он утирает мокрый рот краем простыни.
- В общем, Артамон, дело плевое. Ты ж профессионал! Приедешь в Москву, чпокнешь этого хмыря — и все.
- Слушай, а другого способа…
- У Богдана, — перебивает меня Витек, — по всей стране тыщи человек работают. У всех семьи, дети. Они почему из-за одного придурка должны страдать? Ты нам поможешь — большое дело сделаешь, хорошее. Да что я тебя, как девку, уламываю! Три косаря баксов — мало тебе?!
- А если меня поймают…
- Ну, пусть будет пять… Не позорься, брат, — Витек вздыхает. — Все ж на мази! Приедешь, получишь «снайперку», данные на клиента.