Ельник и рощу разделяла узкая, заросшая сухим бурьяном, просека, и Катя за все время своих лесных скитаний впервые увидела признак цивилизации – из снега в начале просеки торчал серый в лунном свете квартальный столб, остроконечный, темнеющий с двух сторон затесами.
Катя поплотнее запахнула тулуп и решительно шагнула на просеку. Болото осталось позади, а вместе с ним остался и страх. Вой больше не повторялся, Катя приободрилась и ходко зашагала, треща ломающимся бурьяном, по просеке, про себя, чтобы легче было идти, повторяя детскую считалку: «Раз-два, идут ножки… Три-четыре – по дорожке! Раз-два…»
Вой раздался внезапно, и совсем близко! Если до этого волки выли тоскливыми, голодными и жалобными голосами, то теперь Катя почудилось, что вой наполнило торжество – добыча была обнаружена и она уже никуда не денется!
Катя шарахнулась в сторону, чуть не упала, потом выпрямилась и бросилась вперед по просеке, лихорадочно озираясь. Мозг ее заработал с бешеной скоростью: «Укрытие! Надо укрытие! Как спасаются от волков? Дерево! Надо искать дерево, такое, чтобы на него было удобно взобраться, и чтобы на нем можно было долго просидеть!»
В детстве Катя была настоящей сорвиголовой, вместе с мальчишками лазила по стройкам, гаражам, крышам, подвалам и деревьям, и в принципе довольно легко могла взобраться практически на любую из торчащих из снега неподалеку берез и елей. Могла… месяца три-четыре назад! А теперь, когда в ней жила еще одна жизнь, Кате оставалось только молить Бога, чтобы ей попалось поблизости подходящее дерево, на которое она СУМЕЛА бы залезть.
Волки появились внезапно. Катя оглянулась, и замерла, захолодела от ужаса: за ее спиной, метрах в ста, в самом начале просеки, застыл низкий, приземистый силуэт хищника. Волк стоял и смотрел на свою жертву, потом он закинул голову и издал какой-то странный звук, словно бы зевнул или взвизгнул, выпустив из пасти облачко быстро таящего пара.
И тот час же из кустов, росших на краю березняка, появился второй волк, а за ним – третий, четвертый, и вскоре на просеке уже была вся стая. Катя, по прежнему стоявшая в оцепенении, машинально продолжала считать, и насчитала одиннадцать волков!
Звери кружились вокруг вожака, словно бы исполняли какой-то жуткий, подготовительный, перед броском к жертве, танец. Временами то один, то другой волк вдруг бросались в сторону и исчезали в темных зарослях. Вскоре возле вожака осталось лишь пятеро волков, и тут он наконец двинулся вперед, сперва мелкой, тряской рысью, но постепенно наращивая темп бега, взрывая лапами неглубокий здесь, на просеке, снег.
Катя вскрикнула, сбрасывая парализовавшую ее жуткую одурь, повернулась и помчалась по просеке, забирая ближе к ельнику – взобраться на раскидистую ель ей казалось более простым делом, чем пытаться влезть на гладкий ствол одной из росших справа берез.
Волки приближались очень быстро – их подгонял голод, а бег жертвы только усиливал охотничий азарт. Звери неслись вперед, иногда делая огромные прыжки, и Катя уже слышала треск сухих стеблей бурьяна и глухой стук лап о мерзлую землю.
Неожиданно из ельника выскочила еще пара волков – те, что не участвовали в кружении, а ушли раньше.
«Они обманывали меня, как, наверное, обманывают оленя – кружась вокруг вожака, незаметно прячутся в зарослях и обходят жертву с боков!», – поняла Катя, заметив, что и с другой стороны просеки, между стволов берез, появились серые тени.
Теперь ее гнали, медленно сжимая кольцо, или, скорее, подкову преследования. Ветер свистел в ушах, пот заливал глаза и мешал видеть, а на пути Кате так и не попалось ни одного дерева, на которое она смогла бы влезть.
Волки приближались, Кате даже казалось, что временами она слышит дыхание зверей, разгоряченных погоней. Надежда умирала, как ей и положено, последней – еще минута, и вожак великолепным прыжком завершит эту сумасшедшую гонку. Катя заплакала, рванувшись из последних сил, и сквозь застилающие глаза слезы вдруг увидела поляну – ельник здесь словно бы отступал метров на сорок в сторону, а посредине оголившейся земли росла огромная, очень корявая, такая, какие вырастают только на открытых местах, вековая сосна!
«Спасена!», – это слово забилось в Катиной голове, наполняя сердце радостью, даже скорее, восторгом, а тело само бросилось вперед, откуда только силы взялись?
Катя, что называется, единым духом подбежала к сосне, обхватила руками нижнюю, сильно и причудливо изогнутую ветвь, отходящую от ствола всего лишь в полуметре от земли, с трудом вскарабкалась на нее, тут же ухватилась руками за следующую, и не обращая внимания на сыплющийся за шиворот снег, полезла выше, выше, оставляя внизу еще ничего не сообразивших волков.
Вожак, недоуменно повертев мордой – куда девалась уже, казалось бы, обреченная добыча, оббежал исполинский ствол сосны кругом, потом сел на том месте, где обрывались Катины следы, задрал острую морду, зловеще блеснув глазами в свете заходящей луны, и низко, басовито завыл.
Катю, успевшую залезть довольно высоко, от этого воя пробрал такой страх, что она едва не выпустила из рук спасительную ветку, и не упала вниз, на головы зверей.
Волки, покружив вслед за вожаком вокруг сосны, не спеша, чинно расселись на поляне, и сверху казались совсем не страшными – маленькие, серые дворняги, ежащиеся от холода на пронизывающем ветру…
Катя, поднявшись метра на три-четыре, нашла, наконец, удобную, широкую развилку, уселась, упершись ногой в толстую ветку, а руками ухватившись за свисающие сверху сучья, и перевела дух – тут она в безопасности, по крайней мере, пока…
* * *
Я позвонил Борису прямо из машины Руслана Кимовича. Борис взял трубку немедленно – словно ждал с телефоном в руках.
– Алло… Серега! Что, все утряслось?! А Катя?
– Катю мы пока не нашли… Боря, мне… нам нужна твоя помощь! Нужны карты! Помнишь, еще осенью ты говорил, что у вашей археологической группы были подробные карты России, причем со своей системой ориентации?
– Да-а… Те, с системой ориентиров, они… пропали, а просто карты, километровки, у меня… – Борис, как мне показалось, был в некотором замешательстве: – Понимаешь, Серега… Давай так: мы завтра утром встретимся…
– Борька, у нас совсем нет времени – Катя в руках этих выродков. Встретиться нужно сегодня, сейчас, как можно быстрее!
– Хорошо. Ты на машине?
– Да!
– Тогда давай так: вы едете ко мне домой, я тоже в течении часа заканчиваю одно дело и подъезжаю. Дома Ленка, она вас встретит! Ну, давай, до встречи!
Я вернул Хосы мобильник – мой так и не ожил, – и задумчиво пробормотал:
– Что-то он финтит…
Хосы посмотрел на меня:
– Ну, что делаем дальше?
– Поехали, Руслан Кимович. Я объясню, куда.
Лена, увидев меня, расплакалась, а когда узнала, что Катя до сих пор не найдена, расстроилась еще больше.