Шла она медленно, ей не хотелось появляться в Уэзербери, пока его обитатели не лягут спать, к тому же она боялась попасться на глаза Болдвуду. План ее был таков: за ночь добраться до Бата, утром повидаться с сержантом Троем, пока он еще не выехал к ней, расстаться с ним навсегда, потом дать отдохнуть лошади (а самой выплакаться) и на следующий день спозаранку пуститься в обратный путь. Она надеялась, что Красотка к вечеру благополучно довезет ее до Иелбери, а оттуда она в любое время вместе с Лидди вернется в Уэзербери. Таким образом, никто не узнает, что она побывала в Бате.
Вот что задумала Батшеба. Однако она не знала местности, так как еще недавно здесь поселилась, - в действительности расстояние до Бата было чуть ли не вдвое больше, чем она воображала. Мы уже видели, как она начала осуществлять свое намерение.
Миновала неделя, а от Батшебы все не было вестей; на ферме все были в полном недоумении.
Но вот хозяйка уведомила Мэриен, что дела задерживают ее в Бате, но на следующей неделе она надеется вернуться домой.
; 81
Прошла еще неделя. Началась уборка овса, и все работники трудились в поте лица под ослепительно-синим небом, какое бывает в День урожая. Воздух дрожал от зноя, и к полудню тени становились совсем короткими. В комнатах тишину нарушало только жужжание тяже-лых, отливавших синевой мух, а на поле слышно было, как звякают косы, когда их точат, как при каждом взмахе тяжело падают стройные, янтарно-желтые стебли овса и, сталкиваясь, шуршат усатые колосья. Косцы изнемогали от жажды и то и дело прикладывались к бутылкам и флягам с сидром. Пот ручейками стекал у них по лбу и по щекам. Земля томилась от засухи.
Косцы уже собирались передохнуть в заманчивой тени дерева, стоявшего у плетня, когда Когген заметил небольшую фигурку в синей куртке с медными пуговицами: ктото бежал к ним по полю.
- Кто бы это был? - спросил он.
- Дай бог, чтобы ничего не приключилось с хозяйкой, - вздохнула Мэриен, которая вместе с другими женщинами вязала овес в снопы (так было заведено на этой ферме). - Только нынче утром случилось недоброе. Пошла это я отпирать дверь, да и вырони из рук ключ, а он и разломись надвое на каменном полу. Сломать ключ - дурная примета!.. А хозяйки-то все нет как нет!..
- Да это Каин Болл, - заметил Габриэль, он оттачивал косу и на минуту прервал работу.
По договору он не был обязан помогать при уборке урожая, но месяц жатвы - горячая пора для фермера, вдобавок поля принадлежали Батшебе, и он работал вместе с другими.
- Видишь, как вырядился! - заметил Мэтью Мун. - Эти дни он пропадал из дому, потому как у него сделалась ногтоеда на пальце; вот он и говорит: работать, мол, не могу, выходит, у меня праздник!
- Везет же человеку, здорово везет! - сказал Джозеф Пурграс, распрямляя спину. Как некоторые его товарищи, он любил в знойный день передохнуть минутку под самым незначительным предлогом, а появление Каина Болла среди недели в праздничной одежде было немаловажным событием. - Как-то разболелась у меня нога, вот я и прочитал "Путь паломника", а Марк Кларк выдолбил все четыре правила, когда у него был здоровый волдырь.
- А вот мой папаша так нарочно вывихнул себе руку, чтобы приволокнуться за девушкой, - важно изрек Джан Когген, утирая лицо рукавом рубахи и сдвигая шляпу на затылок.
Тем временем Кэйни приблизился к группе жнецов, и они увидели, что он держит в одной руке здоровенный ломоть хлеба с ветчиной, откусывая на бегу, а другая рука обмотана бинтом. Подбежав к ним, он отчаянно раскашлялся, и его рот округлился, как отверстие колокольчика.
- Ах, Кэйни, - наставительно сказал Габриэль, - сколько раз я тебе говорил, что нельзя жевать, когда бежишь во весь дух. Когда-нибудь ты здорово подавишься, непременно подавишься, Каин Болл!
- Кха-кха-кха! - отозвался Каин. - Крошка попала не в то горло. Только и всего, мистер Оук. А я ездил в Бат, потому как у меня ногтоеда на большом пальце. Да! А что я видел-то! Кха-кха!
Стоило Каину упомянуть про Бат, как работники побросали косы и вилы и обступили его. К сожалению, попавшая куда не следовало крошка не придала подпаску красноречия, а тут еще новая помеха - он принялся чихать, да так бурно, что от сотрясения выскочили из кармана большие часы и стали мотаться перед ним на цепочке как маятник.
- Да, - продолжал он, глядя в сторону Бата, куда уносились его мысли. Наконец-то я повидал свет... Да... Видел и нашу хозяйку... Апчхи!
- Несносный малый! - воскликнул Габриэль. - Вечно у тебя какие-то неполадки в горле, - никак от тебя толку не добьешься!
- Апчхи! Прошу прощения, мистер Оук, видите ли, я ненароком проглотил комара - вот и расчихался.
- Так тебе и надобно! У тебя вечно рот разинут, негодник ты этакий!
- Ишь, какая напасть - комар влетел в рот! - посочувствовал Мэтью Мун.
- Значит, в Бате ты видел... - подсказал Габриэль.
- Видел нашу хозяйку, - продолжал подпасок, - она с солдатом гуляла. Шли они рядышком да все ближе придвигались друг к дружке. А потом пошли под ручку, ну совсем как влюбленная парочка. Апчхи!.. Как влюбленная парочка... Чхи-чхи!.. Влюбленная парочка... - Тут он потерял нить рассказа и совсем задохнулся; потом стал растерянно водить глазами по полю, собираясь с мыслями. - Ну, да, видел я нашу хозяйку с солдатом... Апчхи!
- Да провались ты! - вырвалось у Габриэля.
- Так уж со мной всегда бывает, не взыщите, мистер Оук, - сказал Каин Болл, с упреком глядя на Габриэля мокрыми от слез глазами.
- Пусть выпьет сидра, это смягчит ему глотку, - предложил Джан Когген. Он вынул из кармана флягу с сидром, вытащил пробку и приставил горлышко к губам Каина. Между тем Джозеф Пурграс с тревогой размышлял о том, что Каин Болл может насмерть задохнуться от кашля, тогда они так и не узнают, что дальше-то происходило в Бате.
- Что до меня, то я, как соберусь что-нибудь делать, всякий раз говорю: "Помоги, господи", - со смиренным видом изрек Джозеф. - И тебе советую, Каин Болл, это очень помогает и наверняка спасет, а то ты, не приведи бог, можешь и насмерть задохнуться.
Когген щедрой рукой вливал сидр в широко раскрытый рот Каина. Жидкость, стекая по стенкам фляги, заливалась ему за воротник, и то, что он проглатывал, попадало опять-таки не в то горло; малый опять раскашлялся и расчихался, брызги фонтаном полетели на обступивших его жнецов и на мгновение повисли в горячем воздухе, как облачко пара.
- Что за дурацкий чох! И где только тебя воспитывали, щенок ты этакий! - проворчал Когген, пряча свою флягу.
- Сидр ударил мне в нос! - завопил Кэйни, как только к нему вернулся дар речи. - Затек мне за шею, и попал на больной палец, и на мои блестящие пуговицы, и на парадную куртку!
- Вот уж некстати напал на беднягу кашель! - посетовал Мэтью Мун. - Не терпится услыхать новости! Похлопайте-ка его по спине, пастух!