- Я счастлив, что вы согласны, - сказал Фитцпирс, почти сожалея, что разрешение видеть Грейс досталось ему так легко.
- Если она не прочь, я, конечно, согласен. Да и то сказать, - признался лесоторговец, - мне это большая честь, да и ей в заслугу, что она привлекла внимание человека с высоким положением и из хорошей семьи. Тот охотник и не подозревает, как он в ней ошибался. Что ж, берите ее - и в добрый час, сэр!
- Я постараюсь добиться ее расположения.
- Да-да. И я думаю, вас она не отвергнет. Конечно же, не отвергнет.
- Надеюсь. Теперь я буду у вас частым гостем.
- Милости прошу. Но все-таки как же быть с ее кашлем? Может, ей все же поехать к морю? Совсем забыл, зачем я у вас.
- Уверяю вас, кашель ее от легкой простуды, - сказал Фитцпирс, - нет необходимости обрекать ее на одиночество у моря.
Слова его не убедили Мелбери, который не знал, стоит ли следовать врачебным советам лица, заинтересованного в том, чтобы его дочь никуда не уезжала. Доктор понял ход его мыслей и, искренне опасаясь потерять Грейс хотя бы на время, взволнованно заверил лесоторговца:
- Если я добьюсь у нее успеха, я сам отвезу ее к морю на месяц-другой после женитьбы, а я надеюсь, что мы поженимся до холодов. Это гораздо лучше, чем отпускать ее одну.
Мелбери обрадовало его предложение. Вряд ли отсрочка угрожала здоровью дочери: погода стояла теплая, да и причина была нешуточная. Спохватившись, он встал и сказал Фитцпирсу:
- Не буду отнимать у вас драгоценного времени, доктор. Я пойду. Много вам обязан. Вы теперь будете часто видаться и сами посмотрите, как у нее со здоровьем.
- Поверьте мне, она совершенно здорова, - сказал Фитцпирс, который виделся с Грейс гораздо чаще, чем полагал ее отец.
После ухода Мелбери Фитцпирс стал перебирать свои мысли и чувства; он был подобен человеку, нырнувшему за жемчужиной и оказавшемуся в среде, ни плотность, ни температура которой ему не известны.
- Однако жребий брошен, а Грейс - прекраснейшая из смертных.
Что касается Мелбери, то весь обратный путь его мучили сказанные им перед уходом слова; он считал, что, расчувствовавшись, говорил глупо, неблаговоспитанно и недостойно общества образованного человека, ничтожность врачебной практики которого с лихвой окупалась былым величием его рода Он вел себя необдуманно. Слова его выразили чувства по поводу намерений Фитцпирса, но это были неудачные слова, Глядя в землю, он при каждом шаге водружал трость, словно она была древком знамени. Так он дошел до дому и, проходя через двор, машинально заглянул в мастерскую. Кто-то из работников спросил его о спицах для колес.
- Что? - переспросил Мелбери, уставившись на него. Тот повторил вопрос.
Мелбери помолчал и, ничего не ответив, повернулся и направился к дому.
Время для поденщиков мало что значило, и они лениво уставились на дверь, закрывшуюся за Мелбери.
- Интересно, что его так гвоздит? - проговорил Тенге-старший. - Не иначе, что-нибудь с дочкой. Когда у тебя, Джон Апджон, подрастет дочка, которая будет стоить тебе таких денег, у тебя воскресные башмаки и те скрипеть перестанут! Твое счастье, что у тебя росту недостанет поднять такую дочку. М-да, будь у него дюжина дочерей, он поступал бы разумнее. Не далее как в прошлое воскресенье гляжу - идут, подходят к луже, так он ее взял и перенес, как игрушечку. Завел бы дюжину - сами бы по лужам шлепали.
Тем временем Мелбери вошел в дом, уставясь перед собой, словно ему предстало видение. Не снимая шляпы, он уселся куда попало.
- Люси, свершилось. - сказал он жене. - Да, все, как я ожидал. На что надеялся, то и вышло. Она этого добилась - да еще как. Где она? Где Грейс?
- У себя, наверху. Что случилось?
И мистер Мелбери изложил случившееся со всей связностью, на которую был способен в такую минуту.
- Я же тебе говорил, - повторял он, - такая красавица в девках не засидится, даже в нашей глуши. Но где же Грейс? Позови ее! Нет, постой. Гре-е-ейс!
Грейс появилась лишь через несколько минут, ибо любящий отец приучил ее ни при каких обстоятельствах никуда не спешить.
- Что случилось, папа? - спросила она с улыбкой.
- Лентяйка ты моя, что ты только наделала! Ты же дома всего шесть месяцев! Нет чтобы привязаться к людям нашего круга - ей надо смущать умы людей просвещеннейших.
Привыкшая угадывать на лету смысл отцовских обиняков, Грейс на сей раз решительно ничего не понимала.
- Ну да, ты, конечно, не понимаешь или делаешь вид, что не понимаешь, хотя, по-моему, женщины такое и через двойной забор разглядят. Так и быть уж, скажу тебе. Ты подцепила доктора на крючок, теперь он будет ходить к тебе как жених.
- Нет, только подумай, милая. Какая удача! - проговорила миссис Мелбери.
- Как жених! Но я ведь этого не хотела! - воскликнула Грейс.
- Чего тут, хотеть - не хотеть! Все вышло само собой... М-да, он вел себя в высшей степени достойно и просил моего согласия. Не сомневаюсь, ты знаешь, как его встретить. Тебе же не надо говорить, чтобы ты ему не мешала.
- Не мешала жениться на мне?
- Вот именно. Для чего же еще ты училась?
Грейс посмотрела в окно, потом на камин, восторга на лице ее не изображалось.
- Отчего это все так вдруг? - капризно спросила она. - Разве вам не важно знать мое мнение?
- Очень важно. Но ты сама понимаешь, как все замечательно.
Грейс задумалась и ничего не ответила.
- Ты же вернешься в то общество, которого тут лишена, - продолжал отец. - Я думаю, долго в Хинтоке он не выдержит.
Грейс согласилась, что замужество сулит ей некоторые возможности; но было ясно, что, хотя присутствие Фитцпирса чаровало, почти гипнотизировало ее, хотя его неожиданный поступок в лесу порядочно смутил ее чувства, - она никогда не думала о нем как о предназначенном судьбой супруге.
- Не знаю, что и сказать, - проговорила она. - Я слыхала, он очень умен.
- Он молодчина, он будет ходить к тебе в гости. Предчувствие, что она не сможет противиться его ухаживаниям, странно всколыхнуло ее чувства.
- Но, отец, ты же помнишь, еще совсем недавно Джайлс...
- Выкинь его из головы. Он же сам от тебя отказался.
Она не умела выражать чувства с той непосредственностью, с какой ее отец высказывал свои мнения, хотя ее обучали красноречию, а его нет. Появление Фитцпирса возбуждало ее, как глоток вина, погружало в непонятную стихию, в которой она не была над собой властна, но Фитцпирс уходил, и она испытывала что-то вроде угрызений совести, особенно когда вспоминала безмолвную, саркастическую усмешку Уинтерборна... Она не находила слов, чтобы объяснить это отцу и мачехе.