- Это, кажется, Марти Саут, - бросил мимоходом щепенник.
- Похоже, что она, - откликнулся Апджон. - Кого еще об эту пору встретишь в лесу в одиночестве?
Хинтокцы гурьбой прошествовали мимо и тут же забыли о Марти.
А это действительно была она. В тот вечер, как всегда по этим дням, они должны были вместе с Грейс отнести цветы на могилу Джайлса; и за все восемь месяцев после смерти Уинтерборна Грейс первый раз не пришла в условленное место. Марти долго ждала ее на дороге неподалеку от усадьбы Мелбери; потом, решив, что Грейс вышла раньше и, не дождавшись, отправилась на кладбище одна, Марти дошла до кладбищенской калитки, но Грейс и там не было. Чувство товарищества не позволяло ей пойти к могиле одной: она думала, что Грейс опаздывает из-за неотложного дела; более двух часов стояла Марти у калитки, прижимая к себе корзинку, полную цветов, и чувствуя босыми ногами, как медленно остывает сырая земля. Вдруг услыхала она в лесу топот шагов и голоса: это возвращались хинтокцы. В тиши ночи слышалось каждое слово, и Марти поняла, что случилось и где сейчас была Грейс.
Едва только хинтокцы спустились с холма и голоса затихли вдали, Марти толкнула калитку и пошла в дальний угол кладбища, где за кустами возвышался необтесанный камень, отмечавший место последнего упокоения Джайлса Уинтерборна.
Тонкая, обтянутая узким платьем фигурка высилась, озаренная лунным светом, над могилой Джайлса. Ничто женское почти не улавливалось в этом строгом облике, с которого ночной час стер печать бедности и физического труда; она казалась святой, без сожаления отрекшейся от своей земной сущности во имя более высокого назначения человека - любви ко всему живому под солнцем.
- Теперь ты мой, - шептала Марти, - только мой, потому что она все-таки забыла тебя, хотя ты и отдал ради нее жизнь. Но я никогда, никогда тебя не забуду. Я ложусь спать - ты неотступно в моих мыслях, пробуждаюсь - и моя первая мысль о тебе. Сажаю ли я молодые деревца, оттачиваю ли колышки или давлю сидр, я все время думаю, что никогда не было и не будет такого умельца, как ты. И если я забуду тебя, то пусть я лишусь крова над головой, пусть небо отвернется от меня! Но нет, нет, любимый, я никогда тебя не забуду, потому что ты был добрый человек и творил добрые дела.
Над романом "В краю лесов" Томас Гарди работал немногим более года - он начал его в ноябре 1885 года, а 4 февраля 1887 года сделал в своем дневнике следующую запись: "8 часов 20 минут вечера. Закончил "В краю лесов". Думал, что буду рад этому, но особой радости не испытываю, - только облегчение". Впрочем, первое упоминание о замысле романа относится к 1875 году. Интересно, что он возник под впечатлением сбора яблок и изготовления сидра (уже тогда Гарди виделся герой, ставший потом Джайлсом Уинтерборном). В 1884 году Гарди уже вел переговоры с издателем Макмилланом о публикации этого произведения.
Роман печатался в журнале "Макмилланс мэгэзин" с мая 1886 года по апрель 1887-го, а в середине марта 1887 года вышел отдельным изданием в трех томах.
Роман "В краю лесов" существовал в восьми вариантах. Гарди приходилось быть очень осторожным в трактовке темы брака и развода, стоящей в центре произведения. В глазах закона неверность мужа не давала жене оснований для развода - тема эта широко обсуждалась общественностью, однако романист, хотевший увидеть свой роман на страницах журнала, должен был соблюдать крайнюю осмотрительность в ее трактовке. Сейчас нам трудно себе представить, до каких нелепостей доходила пресловутая "миссис Гранди" (традиционная персонификация общественного мнения в Англии) в своих требованиях. Скажем, даже такое слово, как "ночная рубашка", в некоторых случаях под запретом. Описывая Сьюк Дэмсон, выходящую поутру из дома Фитцпирса, Гарди пишет, что на ней было свободное белое одеяние. Лишь в издании 1896 года он осмелится прибавить: "наподобие ночной рубашки". "О, небеса!" - восклицала в первых изданиях Грейс, выслушав признание миссис Чармонд. Лишь в 1896 году Гарди исправляет это восклицание на: "О, боже!"
Показательно в этом отношении письмо, которое направил Гарди издатель "Макмилланс мэгэзин" Моубрей Моррис сразу же после прочтения первых глав романа: "Я уверен, что вы не рассердитесь на меня, если я позволю себе намек на одну небольшую деталь - я имею в виду эпизод с мисс Дэмсон и доктором. Я не беспокоюсь за собственную нравственность, как вы могли бы подумать, но боюсь, что наши читатели - своеобразные люди: набожные шотландцы, которых ничего не стоит обидеть... Если бы вам удалось не слишком позорить прелестную мисс Сьюк, это было бы очень хорошо. Пусть человеческая слабость будет смягчена". Моррис на деле, как ни скромно формулирует он свои предложения, диктует известному к тому времени писателю желательное направление в развитии его неоконченного романа - нас не должны обманывать такие его выражения, как "намек на небольшую деталь", "прелестная мисс Сьюк" и проч. Мисс Дэмсон это развеселая деревенская девица, а "небольшая деталь" имеет принципиальное значение для всего замысла романа.
Гарди удалось - в последний раз! - удовлетворить требования взыскательной "миссис Гранди", следящей за нравственностью его журнальных читателей. Он сделал это за счет небольшой стилистической правки, не затронувшей в целом ни самого замысла романа, ни характеристики персонажей или смысла описываемых событий. Издавая впоследствии роман отдельными книгами, Гарди год за годом восстанавливал первоначальный текст и вносил в него дополнительные оттенки. Казалось, ничто не предвещало бури, разразившейся в связи с публикацией "Тэсс из рода д'Эрбервиллей" несколькими годами позже. Впрочем, сам писатель понимал, насколько можно судить по его письмам и дневникам, опасность избираемых им тем.
История Грейс Мелбери - своеобразный вариант еще одного "возвращения на родину". Дорогой ценой платит Грейс за амбиции своего отца, захотевшего сделать из нее "барышню", за отрыв от родной почвы и окружавших ее с детства людей. Сравнивая роман "В краю лесов" с "Возвращением на родину", вместе с тем видишь, насколько более зрелым стало и мастерство, и видение писателя. Подчеркнутая роль случайности, характерная для первого романа, уступает место показу глубинных причин событий. Зоркость Гарди как социального художника неизмеримо возрастает. "Ты - жена Фитцпирса, как и была, - с горечью говорит дочери Мелбери в кульминационный момент романа. - Он еще мало причинил тебе зла! Ты по-прежнему его собственность". Отсюда уже всего один шаг до "Собственника" Голсуорси!
Обращает на себя внимание и то, что сама тема романа перекликается с пьесами Ибсена; на это указывал в июле 1889 года и сам Гарди, когда к нему обратились за разрешением инсценировать роман. В своем ответе Гарди среди прочего писал: "Вы, вероятно, заметили, что в конце романа (это дается скорее намеком, чем прямым утверждением) героиня оказывается приговоренной к несчастливой жизни с непостоянным мужем. Я не мог это достаточно подчеркнуть в романе вследствие условностей, принятых библиотеками и пр. {Библиотеки, которые, так же как и журналы, предназначались для "семейного чтения", были весьма строги в отборе литературы. Так, например, "Тэсс из рода д'Эрбервиллей" была отвергнута рядом библиотек.} С тех пор, однако, правду характера перестали считать таким преступлением в литературе, как это было прежде, так что вы вольны подчеркнуть эту концовку или затушевать ее". Поэтическое описание лесов и садов, окружающих Малый Хинток, служит не только фоном для всего происходящего; природа участвует в жизни героев Гарди самым непосредственным образом. Об этом красноречиво говорит история болезни и смерти старого Саута.