Ки-Брас вдруг прыгнул к кушетке, сжимая в кулаке блестящую длинную иглу. Он был уже совсем рядом с бритым, когда тот с нечеловеческой силой вырвал правую руку из самосжимающегося браслета. Раздался хруст сломавшейся кости – Танака увидел, как вздулся рукав черного комбинезона, взметнувшийся навстречу Ки-Брасу.
Англичанин упал на колени рядом с кушеткой, навалившись грудью на бешено молотившее воздух запястье бритого. Он пытался добраться до вены, но черный комбинезон невозможно было проткнуть иглой, а закатать рукав одной рукой у Ки-Браса не получалось.
– Помогите же, черт вас возьми! – крикнул он доктору.
Танака не двинулся с места. Его пальцы с невероятной скоростью скользили по лепесткам панели управления, вводя в мозг пациента программу-прерыватель. Если успеть затормозить центры возбуждения, прежде чем неизвестно откуда взявшееся электрическое цунами сметет сложные структуры верхнего слоя коры, у бритого еще останется шанс... Девушка на экране кружилась все быстрее, ее пламенные одежды светились все ярче, а матовая белизна точеного тела приобрела теплый розоватый оттенок.
– Ну же! – снова воскликнул англичанин.
– Попробуйте левую руку, – хладнокровно посоветовал Танака, по-прежнему глядя на экран. На мониторе сменяли друг друга острые, словно зазубренные вершины, комплексы спайкволн. Треть мозга человека на кушетке превратилась в выжженное электрическими импульсами пепелище, но он каким-то парадоксальным образом не чувствовал боли, полностью сосредоточившись на своем танцующем призраке.
Ки-Брас выругался и одним прыжком перемахнул через кушетку. Сломанная рука вновь принялась изо всех сил колотить по белому пластику, оставляя на нем ярко-красные кляксы – видимо, острый обломок кости пропорол кожу насквозь.
Они опоздали. С сухим треском лопнула резиновая лента, охватывающая лоб пациента. Бритая голова поднялась над подушкой, огромные глаза, увеличенные изогнутым спектроглассом, распахнулись в судорожной попытке увидеть что-то за пределами этого мира. Девушка на экране закрутилась в объятиях огненного вихря, ее роскошные волосы вспыхнули и обратились в пепел, а розоватая плоть истончилась и растаяла под раскаленными покровами прозрачного пламени. На диагностическом мониторе дельта-волна пересекла красную отметку, обозначавшую предельное напряжение электрических импульсов мозга.
Человек на кушетке захрипел и опрокинулся навзничь. Ки-Брас наконец вонзил свой инъектор в вену на левом предплечье. Танака, по-прежнему внимательно следивший за показаниями датчиков, отметил, что англичанин ввел пациенту сильнодействующий мышечный релаксант. Тело оперируемого изогнулось в последней судороге и бессильно растянулось на белом пластике.
– Бессмысленно, – сказал Танака. – Ему уже не поможешь.
– Почему это? – огрызнулся англичанин. Видно было, что он сильно раздосадован случившимся.
– Потому что мы имеем дело с перегоревшей схемой. С овощем. Остатков его мозга не хватит даже на то, чтобы самостоятельно пережевать пищу, которую положат ему в рот.
Ки-Брас поднялся, отряхивая брюки.
– Вы можете объяснить, что здесь произошло? Что мы сделали неправильно?
Танака пожал плечами.
– По-видимому, не следовало отключать стабилизаторы. Пока мы имели дело с островком воспоминаний на периферии коры, все шло довольно гладко. Вероятно, восстановление связей между различными центрами привело к включению какого-то защитного механизма. Это все, что я могу пока предположить.
– Но что-то ведь его убило, доктор! – Англичанин наклонился над телом и с видимым усилием стянул рукав черного комбинезона к локтю, обнажив красноватую на изломе кость, торчащую из посиневшей, безобразно раздувшейся плоти. – Что-то заставило его сломать себе руку! Знаете, доктор, лисы, попавшие в капкан, иногда отгрызают себе лапы, чтобы освободиться. Может быть, здесь сработала такая же программа?
– Не думаю, – поразмыслив, ответил Танака. – Попытки вырваться – это побочный эффект. К тому же он еще не мертв в полном смысле этого слова. У него разрушены все центры височных и лобных долей мозга, отвечающие за высшую нервную деятельность. Сожжены чем-то вроде очень сильного электромагнитного резонанса. Откуда он взялся – не представляю...
Ки-Брас испытующе посмотрел на него.
– Может, вы слегка переборщили с индуктором, доктор?
– Даже если бы такое намерение у меня возникло, мощности индуктора совершенно недостаточно. Речь, возможно, идет о самовозбуждающихся колебаниях, для которых излучение индуктора сыграло роль детонатора.
Англичанин подошел к пульту и вывел на экран программу обработки данных. Танака кожей чувствовал струящиеся от него волны раздражения и досады.
– Кстати, доктор, – бросил Ки-Брас, не оборачиваясь, – что скажете об этой огненной девке из его видений?
– Интересный образ, – осторожно ответил Танака. – По-видимому, символизирует устойчивый архетип женщины в сознании нашего пациента.
– Бросьте эту фрейдистскую чушь, – посоветовал Ки-Брас. – Неужели не приходилось слышать о Красной Валькирии, идоле террористов ?
– Извините, не приходилось, – сухо сказал Танака. – Возможно, вы просветите меня на сей счет?
Ки-Брас задержал на экране изображение танцующей девушки.
– Красная Валькирия – вот она, собственной персоной, – легендарная девушка-камикадзе, якобы взорвавшая Хьюстонского Пророка в небоскребе Куинс Гарден в Куала-Лумпуре. Достоверно неизвестно, существовала она в действительности или нет, но террористы свято в нее верят и поклоняются ей. Считается, что когда террорист погибает в бою или выполняя задание своего командира, Красная Валькирия приходит к нему в его смертный миг и забирает куда-то в террористическую Валгаллу. До сегодняшнего дня я считал, что это всего лишь примитивное заимствование из древних скандинавских саг...
– Образ вполне реальный, – покачал головой Танака. – Наш несчастный пациент ее видел. Или, во всяком случае, верил, что видел.
Англичанин резко повернулся к нему.
– Что значит – «верил, что видел» ?
– Прототип образа не обязательно существует во плоти. Пример – «дядя Джо». Если бы мы спросили этого парня, с кем он только что разговаривал, он во всех подробностях описал бы нам симпатичного пожилого господина с тросточкой и вставной челюстью. А между тем никого, кроме нас, в комнате не было. Я понятно объясняю?
– Вполне. – Ки-Брас еще раз просмотрел запись. – Значит, Валькирия могла оказаться наведенной галлюцинацией...
– Не галлюцинацией, – поправил Танака. – Устойчивым визуальным образом.
– ...Включающим механизм саморазрушения, – продолжал англичанин. – Они все запрограммированы, док. Манильский пирог, вот что это такое.
– Прошу меня извинить, – сказал Танака, – я незнаком с этим термином.
– Да, конечно... – Ки-Брас посмотрел на него так, словно увидел первый раз в жизни. – Манильский пирог – жаргонный термин, употребляющийся для программирования агента на нескольких независимых уровнях. На некоторые из них можно проникнуть достаточно легко, на других срабатывают механизмы, вызывающие смерть агента. Лет сто назад первого такого агента-зомби поймали в Маниле, оттого и название. По крайней мере, теперь мы знаем, что можно и чего нельзя с ними делать.