Углубившись в размышления, порой совсем стариковские, порой не по возрасту детские, мальчик не спеша продолжал свой путь, когда его обогнал проворный пешеход в невероятно высоком цилиндре и фраке. Джуду удалось рассмотреть, несмотря на темноту, что цепочка его часов бешено подпрыгивала, разбрасывая вокруг блестки света, по мере того как владелец ее шагал вперед на тощих ногах, обутых в бесшумные башмаки. Джуд, уже начавший тяготиться одиночеством, попробовал подладиться под его шаг.
— А ну, дружище! Я спешу, так что прибавь ходу, если хочешь поспеть за мной. Ты знаешь, кто я такой?
— Кажется, да. Доктор Вильберт?
— О-о, как видно, я известен повсюду! Вот что значит быть всеобщим благодетелем.
Вильберт был бродячий знахарь, пользовавшийся широкой известностью среди сельского населения и совершенно неизвестный для всех прочих, о чем, пожалуй, он и сам заботился во избежание щекотливых расследований. К его услугам прибегали только жители деревень, только им он был обязан своей репутацией в Уэссексе. Положение его было более скромным, а поле деятельности менее широким, чем у шарлатанов с капиталом и хорошо поставленной рекламой. В сущности, он был анахронизмом. Он покрывал пешком огромные расстояния и исходил вдоль и поперек чуть ли не весь Уэссекс. Джуд видел однажды, как он продавал какой-то старухе горшок подкрашенного свиного сала под видом надежного средства от болей в ноге; старуха согласилась уплатить целую гинею в рассрочку, по шиллингу каждые две недели, за это драгоценное снадобье, изготовить которое, по словам лекаря, можно было лишь из одного животного, обитающего на горе Синай, и ловить которое приходилось с риском для жизни и конечностей. Хотя у Джуда уже зародились некоторые сомнения насчет лекарств сего господина, однако он полагал, что Вильберт как человек, много путешествовавший, может оказаться источником сведений, непосредственно к его профессии и не относящихся.
— Вы, наверное, бывали в Кристминстере, доктор?
— Конечно, и многократно, — ответил худой, долговязый лекарь. — Это один из моих центров.
— Там столько ученых и священников, правда?
— Ну да, правда, правда, ты и сам бы убедился в этом, если бы побывал там, мальчуган. Даже сыновья старых прачек при колледжах умеют говорить по-латыни, само собой, не на чистой латыни, насколько я могу судить, а на "кухонной", как ее называли в мои студенческие годы.
— А по-гречески?
— Ну, это только те, кто готовится в епископы, — чтобы читать Новый завет в подлиннике.
— Я тоже хочу учить латынь и греческий.
— Похвальное желание. Тебе надо бы достать грамматики этих языков.
— Я собираюсь поехать в Кристминстер.
— Вот когда поедешь, ты всем рассказывай, что только у доктора Вильберта можно получить знаменитые пилюли, которые излечивают все болезни пищеварительного тракта, а также астму и одышку. Два шиллинга три пенса коробочка — патентованное средство с государственной печатью.
— А вы мне достанете эти грамматики, если я буду здесь, у нас, рассказывать об этом?
— Да я с удовольствием продам тебе свои — те, по которым я учился студентом.
— О, спасибо вам, сэр! — молвил Джуд с благодарностью, хотя чуть не задыхался от гонки, какую устроил доктор, заставив его бежать рысцой рядом с собой, отчего у Джуда даже закололо в боку.
— Пожалуй, тебе не угнаться за мной, мой милый. Лучше я вот что сделаю. Принесу тебе грамматики и дам первый урок, а ты пообещай в каждом доме своей деревни расхваливать чудодейственную мазь, живительные капли и женские пилюли доктора Вильберта.
— А где я вас найду, чтобы получить грамматики?
— Я буду проходить здесь ровно через две недели в это же время, то есть в двадцать пять минут восьмого. Передвигаюсь я с такой же точностью, как и планеты по своим орбитам.
— Я обязательно встречу вас здесь, — сказал Джуд.
— С заказами на мои лекарства?
— Да, доктор.
После этого Джуд отстал, постоял немного, чтобы отдышаться, и двинулся к дому с сознанием, что первый шаг к завоеванию Кристминстера сделан.
Следующие две недели он ходил, открыто улыбаясь своим тайным мыслям, словно то были живые люди, которые кивали ему при встрече; лицо его светилось той особенной восторженной улыбкой, какую случается видеть на лицах юношей, вдохновленных какой-нибудь великой идеей, будто чистая душа их озаряется изнутри неким магическим светильником и их восторженным взорам являются разверстые небеса.
Он честно выполнил свое обещание, данное исцелителю многих болезней, в которого сам теперь искренне верил, и исходил немало миль от одной деревни к другой в качестве его агента. В назначенный вечер он стоял неподвижно на плоскогорье, на том самом месте, где расстался с Вильбертом, и ждал его. Бродячий доктор явился точно в обещанное время, Джуд тут же зашагал рядом с ним, хотя пешеход нисколько не потрудился сбавить скорость, но, к удивлению Джуда, Вильберт как будто не узнал своего юного спутника, несмотря на то, что по прошествии двух недель вечера стали светлее. Джуд подумал было, что это из-за новой шляпы, и с достоинством приветствовал лекаря.
— Тебе что, мальчуган? — рассеянно спросил тот.
— Это я, — ответил Джуд.
— Ты? Что ты? Ах да, верно! ну как, голубчик, получил заказы?
— Получил.
И Джуд сообщил доктору имена и адреса крестьян, пожелавших испытать целебную силу его всемирно известных пилюль и бальзама. Шарлатан позаботился сохранить их в своей памяти.
— А латинская и греческая грамматики? — Голос Джуда дрожал от волнения.
— Что — грамматики?
— Вы обещали мне свои учебники, по которым занимались, чтобы стать доктором.
— Ах да, конечно! Забыл, совершенно забыл! Видишь ли, дружок, от меня зависит столько человеческих жизней, что при всем желании я просто не успеваю думать о других вещах.
Джуд ничем не выдал своего разочарования, пока до конца не осознал смысл этих слов, а затем с горечью воскликнул:
— Так вы не принесли их!
— Увы! Но ты раздобудь для меня еще несколько адресов, и в следующий раз я принесу тебе книги.
Дальше Джуд не пошел. Он был неискушенным ребенком, однако дар внезапного прозрения, которое проявляется иногда у детей, открыл ему, из какого человеческого хлама скроен этот шарлатан. Из такого источника нечего было ожидать духовной пищи. Листья опали с лаврового венка, созданного его воображением, он приткнулся к чьим-то воротам и горько расплакался.
За разочарованием последовал период бездействия. Вероятно, он бы мог получить грамматики из Элфредстона, но для этого надо было иметь деньги и знать, какие книга заказывать; хотя Джуд и не нуждался, он все же полностью зависел от бабки, и личных денег у него не было.