Иные семьи были веселы, другие — сумрачны; кое-кто останавливался у дверей придорожных харчевен. Наконец остановилась и подвода Дарбейфилдов: нужно было покормить лошадей и самим подкрепиться.
Во время этой остановки взгляд Тэсс упал на трехпинтовую кружку, которую то и дело подавали на остановившийся неподалеку воз сидевшим там женщинам. Проследив очередное путешествие кружки, Тэсс вдруг узнала ту, в чьих руках она теперь оказалась.
— Мэриэн! Изз! — окликнула она девушек; они перебирались на новое место вместе с семьей крестьянина, в чьем доме они жили. — И вы тоже переселяетесь?
Они ответили утвердительно. В Флинтком-Эше жилось слишком тяжело, и они уехали, даже не предупредив заранее фермера Гроби, — пусть он подает на них в суд, если хочет. Они сообщили Тэсс, куда держат путь, и та, в свою очередь, дала свой новый адрес.
Мэриэн, нагнувшись к ней с воза, шепнула:
— А знаешь, тот джентльмен, что волочился за тобой, — уж ты догадываешься, о ком я говорю, — приходил в Флинтком, когда ты оттуда ушла. Мы ему не сказали, где ты: знали, что ты не хочешь его видеть.
— Да, но я все-таки его видела, — прошептала Тэсс. — Он меня отыскал.
— А знает он, куда ты теперь едешь?
— Думаю, что знает.
— А твой муж вернулся?
— Нет.
Она распрощалась со своими товарками, так как возницы вышли из харчевни, и обе подводы разъехались в разные стороны. Подвода, на которой сидели Мэриэн, Изз и семья крестьянина — с этой семьей они связали свою судьбу, — была выкрашена яркой краской, и тащили ее три сильные лошади с блестящими медными украшениями на сбруе, тогда как скрипучая подвода Дарбейфилдов едва выдерживала тяжесть поклажи; краска слезла с нее давным-давно, а тащили ее только две лошади. Контраст этот красноречиво свидетельствовал о том, что за первой семьей прислал подводу преуспевающий фермер, а вторая перебиралась за свой счет, и никто не ждал ее прибытия.
Путь был дальний, такой дальний, что под конец лошади еле шли шагом. Хотя выехали они рано, но уже смеркалось, когда они добрались до возвышенности, составлявшей часть плоскогорья Гринхилл. Пока лошади отдыхали, Тэсс осматривалась по сторонам. Впереди, у подножия холма, виднелся почти вымерший городишко — цель их паломничества — Кингсбир, где покоились предки, служившие ее отцу неиссякаемой темой для разговоров, — Кингсбир, единственное место на земном шаре, которое поистине могло считаться родным домом д'Эрбервиллей, ибо они обитали здесь в течение целых пятисот лет.
Из предместья вышел какой-то человек; разглядев нагруженную подводу, он ускорил шаги.
— Вы не будете миссис Дарбейфилд? — обратился он к матери Тэсс, которая слезла с воза, чтобы дальше идти пешком.
Та кивнула.
— Если б вздумалось мне отстаивать свое право, я бы могла называться вдовой сэра Джона д'Эрбервилля, бедного дворянина. Я возвращаюсь во владения его предков.
— Да? Ну, этого я не знаю. Но если вы миссис Дарбейфилд, то меня послали вам сказать, что комнаты, которые вы хотели занять, сданы. Мы не знали, что вы приедете, пока не получили ваше письмо сегодня утром, когда было уже поздно. Но вы найдете комнаты где-нибудь в другом месте.
Он заметил, что лицо Тэсс стало землисто-бледным. Мать ее окончательно растерялась.
— Что же нам теперь делать, Тэсс? — с горечью спросила она. — Вот тебе и владения предков! Ну, все равно, поедем дальше.
Они въехали в город и принялись за поиски. Тэсс осталась у подводы присматривать за детьми, а мать и Лиза Лу наводили справки. Через час Джоан вернулась после бесплодных поисков, и тут возница объявил, что подводу нужно разгрузить, так как лошади совсем выбились из сил, а ему надо выехать в обратный путь еще до рассвета.
— Ладно, разгружайте здесь, — не задумываясь, ответила Джоан. — Где-нибудь я найду пристанище.
Подвода стояла у кладбищенской ограды, в стороне от дороги, и возница поспешил выгрузить жалкий домашний скарб. Когда он покончил с этим делом, она расплатилась с ним, отдав чуть ли не последний шиллинг, и он уехал, радуясь, что распрощался с такой семейкой. Дождя не было, и, по его мнению, ничего худого с ними не могло случиться.
Тэсс уныло смотрела на сваленные в кучу вещи. Холодные лучи заходящего солнца брезгливо скользили по глиняной посуде и котелкам, по пучкам сухих трав, трепетавших на ветру, по медным ручкам кухонного шкафа, по плетеной колыбели, в которой перебывали все дети Дарбейфилдов, и по отполированному футляру стенных часов. Всем этим вещам полагалось находиться под крышей, и сейчас они словно укоряли за то, что их бросили под открытым небом, подвергая превратностям погоды. Вокруг виднелись холмы, чьи склоны, когда-то покрытые лесом, были разбиты на маленькие огороженные участки; обросший мхом фундамент показывал место, где некогда стоял замок д'Эрбервиллей; за ним высился отрог Эгдон-Хита, являвшийся частью поместья. В нескольких шагах виднелся боковой придел церкви, называвшийся «приделом д'Эрбервиллей».
— Семейный склеп, наверное, считается вечной собственностью рода, — сказала мать Тэсс, обойдя вокруг церкви и осмотрев кладбище. — Конечно, так оно и есть. Тут мы, девочка, и приютимся, пока не найдем другого пристанища во владениях наших предков. Тэсс, Лиза Лу, Абрэхэм, помогите мне. Мы уложим детей, а потом опять пойдем на разведку.
Тэсс безучастно стала помогать матери, и через четверть часа старая кровать с пологом, извлеченная из-под груды вещей, была водружена возле южной стены церкви, у придела д'Эрбервиллей, под которым находились огромные склепы. Над пологом виднелся великолепный многоцветный витраж, сделанный в пятнадцатом веке. Он назывался «окном д'Эрбервиллей», в верхней его части можно было разглядеть такие же геральдические эмблемы, какие сохранились на старой печати и ложке Дарбейфилда.
Джоан задернула занавески, превратив кровать в прекрасную палатку, и уложила младших детей.
— На худой конец мы можем провести здесь одну ночь, — объявила она. — Но все-таки попробуем подыскать помещение, и нужно раздобыть чего-нибудь поесть детишкам. Ох, Тэсс, зачем ты только придумывала какие-то свадьбы с богачами, если нам от этого нет никакого проку!
Вместе с Лизой Лу и Абрэхэмом она снова зашагала по проселочной дороге, отделявшей церковь от городка. На первой же улице они встретили всадника, внимательно осматривавшегося по сторонам.
— А! Я вас искал, — сказал он, подъезжая к ним. — Все члены семьи собрались в историческом месте!
Это был Алек д'Эрбервилль.
— Где Тэсс? — спросил он.
Джоан не питала симпатии к Алеку. Она рассеянно указала ему на церковь и продолжала путь, а д'Эрбервилль сказал на прощание, что он еще повидается с ними, если поиски пристанища и на этот раз не увенчаются успехом: он уже слышал о постигшей их неудаче. Когда они ушли, он подъехал к харчевне и, оставив там лошадь, пошел дальше пешком.