– Не-а, – помотала головой бывшая оперативница, – т-ут-х-уже-д-ела!
– В смысле?
– В-пр-ямом, – Яна свободной рукой легонько коснулась уха своего спутника: – О-ни-в-се-в-на-уш-никах! М-зыку-с-луш-ют!
Илья присмотрелся – и точно. Глумы отгородились от окружающего их мира незримой, но прочной стеной. Проводки наушников паучьими лапками крепко вцепились в их головы, и по ним текло нечто неслышное никому, кроме облаченных в черное подростков.
Посторонившись, Илья и Яна пропустили мрачную стайку глумов. Попробовав заглянуть в остекленевшие глаза крайнего из пацанов, Илья не увидел там ничего, и у него осталось ощущение, что он смотрел в мутную лужицу.
– Ин-тресно, – хмыкнула Яна, – у-них-у-в-сех на-щ-ках-б-аб-чки-нар-сов-аны!
В очередной раз подивившись наблюдательности подруги, Илья отметил про себя странное совпадение: они идут смотреть «Охоту на бабочек», а по дороге им попадается кучка тинейджеров-глумов с бабочками на щеках...
– Вот так родишь ребенка, а потом он вырастет, и заберут его к себе черные бабочки, – неожиданно тоскливым голосом произнесла Яна, и Илье захотелось обнять ее, прижать к себе – и никогда не отпускать...
* * *
Фирменный поезд «Байкал» лязгнул сцепками и остановился. Бледно-зеленое здание вокзала нависло над составом, заслонив черное ночное небо. Станционный фонарь заглянул в окно, осветив спящих в плацкартном вагоне пассажиров. Гулкий металлический голос, лишенный половых признаков, пробубнил: «Скорый поезд номер девять „Иркутск – Москва“ прибыл на первый путь. Стоянка поезда пятнадцать минут. Отправление в два часа четыре минуты. Повторяю...»
По перрону неторопливо прогуливались вышедшие подышать полуночники. Вился в морозном воздухе табачный дым. Бодро вскрикивая: «Пиво! Рыба!», промчалась на кривых ногах бабка-лоточница.
– Светит – как в морге! – пробормотал в душной вагонной тишине чей-то недовольный голос, имея в виду мертвенный свет, бьющий сквозь грязное стекло.
– Ты че, в морге был? – тут же отозвался с верхней полки задиристый тенорок.
– Да пошел ты...
– Мужчины, имейте совесть! Почти два часа ночи, а вы все не угомонитесь! – с «учительским» интонациями вклинилась в разговор лежащая на «боковушке» дама.
– Слыхали? Старший приказал – отбой! – пробасило откуда-то из недр вагона. Пассажиры рассмеялись.
...Трояндичи занимали крайний, у туалета, плацкартный отсек – все четыре полки и два боковых места в придачу. Четверо спали, один дежурил на «боковушке» – на всякий случай. Когда поезд остановился, «недреманным оком» был Костя-Вий. Поглядывая одним глазом в окно, он вертел в руках кубик Рубика, прислушиваясь к разгорающейся полуночной перепалке.
– Че там, брат? – тихо спросил с верхней полки Субудай, свесив вниз лобастую голову.
– Омск. Гатиры шутят, – так же негромко ответил Вий.
– Э, брат, договорились же – варяжью баюну забыть! – недовольно прошипел Коловрат.
– И ты, брат, не спишь? – с усмешкой спросила снизу Алиса.
– Как же, уснешь тут... – грустно сказала Ния, откидывая одеяло. – Я все Иркутск забыть не могу. Мама так постарела...
– И мой батя седой совсем стал, – в тон ей проговорил Вий.
Повисло тяжелое молчание.
– Братья, еще минут десять стоять. Айда-ка разомнемся! – решительно предложил Субудай и, не дожидаясь ответа, спрыгнул с полки.
Выбравшись на перрон, трояндичи с наслаждением вдохнули пусть и пахнущий железнодорожным креозотом, но все равно чистый и свежий после затхлого вагона воздух.
Проводница, переминающаяся у открытой двери, скосила глаза на ребят, но ничего не сказала. Еще при посадке в Иркутске трояндичи представились детско-юношеским ансамблем «Рябинушка», отправляющимся на музыкальный телевизионный конкурс в столицу.
– А руководитель ваш где? – поинтересовалась дотошная проводница.
– Он нас в Москве встретит, – лаконично объяснил Коловрат, и больше вопросов не возникло.
– Гляньте-ка! – удивленно вытаращился в сторону вокзала Вий. – Эт-че, облава?
Трояндичи повернули головы – из дверей вокзального корпуса на платформу выбегали крепкие молодые парни в коротких куртках. Многие сжимали в руках бейсбольные биты или хоккейные клюшки.
– Нет, брат, – тревожно покачал головой Субудай. – Это, скорее, этот... как его... погром.
– А кого громить будут? – деловито поинтересовалась Алиса, разминая затекшие руки.
Парни тем временем уже столпились у одного из соседних вагонов. Над притихшим перроном прозвучал многоголосый клич:
– Россия – россиянам!!
И тут же несколько человек, отпихнув отчаянно заверещавшую проводницу, полезли в вагон.
– Бей китаезов! Мочи узкопленочных! – заорали погромщики, колотя битами по темным окнам.
– Да тут весело! – хмыкнул Коловрат. – Нийка, прощупай-ка этих телепней...
– Уже, – меланхолично ответила девочка. – Чисто. Но...
Договорить она не успела – кто-то дико заорал, и прямо на головы разгоряченной толпе из дверей вагона вылетел один из погромщиков, зажимая окровавленное лицо.
– А-а-а-а!! Суки!! – и без того агрессивные парни при виде крови вмиг озверели и рванулись внутрь, мешая друг другу.
По ушам резанул вой сирены. С двух сторон по перрону, грохоча берцами, бежали несколько десятков стражей порядка – в касках, с дубинками.
– Ну, сейчас начнется било! – восторженно блеснул глазами Вий.
И действительно – началось. Забыв про вагон с китайцами, погромщики развернулись цепью и с каким-то звериным наслаждением схлестнулись с омоновцами. Треск бит, яростные вопли, звуки ударов – все слилось в такой знакомый трояндичам шум битвы, что у ребят невольно сжались кулаки.
Силы дерущихся оказались примерно равными и, возможно, все закончилось бы перемирием, тем более что последние погромщики покинули вагон, в котором, судя по истерзанному виду, им пришлось несладко.
Но китайцы, видимо, рассудили, что нужно помочь милиции. Из вагона как-то разом, вдруг, вывалилось не менее трех десятков вооруженных чем попало, в основном длинными ножами, черноголовых мужчин и женщин. С визгом они накинулись на погромщиков, и те, оказавшись меж двух огней, дрогнули.
Более-менее организованное столкновение превратилось в сплошное месиво из разбитых лиц, воздетых кверху рук, касок, бит, дубинок...
– А вот теперь пора сматываться! – Коловрат дернул Субудая за рукав. – В вагон, братья!
Они не успели самую малость. Ния даже ухватилась за поручни, но раненым медведем ворочающаяся толпа дерущихся докатилась до трояндичей и закружила ребят в людском водовороте.
Они попытались встать спина к спине, заученными движениями отбивая сыплющиеся со всех сторон удары, но в тесноте свалки ребят растащило в разные стороны.