Шык, что стоял с мечом наготове посреди каменного пятачка между краем круговой дороги и черными елями, резко повернулся, озираясь, а остальные, что сидели на камнях у небольшой скалы на краю утеса, повскакивали с мест. Вдруг Руна охнула, указывая рукой на ели.
Оттуда, из-под полога черного, непроглядного мрака к волхву прыжками несся Чернобог, и так страшен, так ужасен был его вид, что Луня впервые в жизни почувствовал, как сердце его сжалось в комок и не хочет биться, ибо увидеть такое и жить — невозможно.
Огромный и непроглядно аспидный, Чернобог действительно имел по пять узловатых лап с кривыми когтями с каждой стороны тулова, и три руки росли из груди его, и были они самыми толстыми и могучими.
Ликом Чернобог на жуткую помесь кабана и зула походил, и чело его венчала корона из множества длинных черных рогов, росших прямо из черепа, прямо из отливающей вороновым крылом кости.
Лишь глаза Чернобога, налитые красным и горящие ненавистью и злобой, выделялись на черной голове Хозяина Черного леса, и эти глаза сейчас были обращены на седобородого, старого человека, который бесстрашно стоял напротив чудовища, держа в опущеной руке серебристый меч, и дерзко смотрел в лицо приближающемуся богу.
Чернобог в несколько прыжков достиг Шыка, растопырил свои ужасные руки, собираясь хватать убегающую жертву, но Шык и не думал отступать. Наоборот, он сам шагнул вперед, а когда Чернобог схватил волхва и поднял перед собой, разевая усеянную огромными кривыми зубами пасть, Шык нанес первый удар.
Молневой меч сверкнул, и люди вздрогнули, услыхав странный звук: «Д-з-зван!», точно Чернобогова плоть была из бронзы. И в тот же миг первая из трех грудных рук отрубленной рухнула под ноги чудовища.
— А-а-а! — заревел Чернобог, отшвыривая от себя Шыка, как ребенок отшвыривает оцарапавшего его котенка. Волхв упал на бок, ловко, не смотря на свои лета, перекатился через плечо и вскочил на ноги, занося меч для нового удара.
— Клянусь всеми мечами мира, в нашем волхве пропал великий воин! восхищенно прохрипел Зугур и Луня с удивлением кивнул — он первый раз видел Шыка ратящимся, как обычный человек, правда, супротивник у него был такой, с кем ни одному из смертных воев еще биться не доводилось…
Чернобог, продолжая реветь, как раненный зубр, и зажимая руками рану, из которой хлестала черная кровь, вновь бросился на волхва, но теперь он не стал дуром лезть под меч, а издали принялся махать своими когтистыми лапищами, стараясь снести Шыку голову. Волхв, не долго думая, клубочком катнулся под самое брюхо Чернобога, и снизу, привстав на одно колено, срубил вторую из оставшихся на груди берского Хозяина рук.
Чернобог взревел еще громче, и от его рева люди оглохли. В дикой и лютой ярости принялся многорукий бог молотить лапищами воздух вокруг себя и задел не успевшего увернуться Шыка. Волхв снова отлетел в сторону, но на этот раз не так удачно. Он ударился головой и замер, недвижимый, а Молневой меч, жалобно звеня, проскользил по камням в сторону и замер у края обрыва.
Луня бросился к мечу, Руна — к волхву, а Зугур, прихрамывая, направился к самому Чернобогу, на ходу здоровой рукой расскручивая над головой свою тяжеленную секиру.
Чернобог на миг замер, словно бы решая, на кого ему напасть: добить ли волхва и заодно девку, что приводит его в чувства, убить ли парня с опасным мечом или сперва совладать с грозно оскалившимся и вертящим блистающую секиру черноусым воином?
Он замешкался, но совсем не надолго. Огромным прыжком Чернобог перемахнул через Зугура, ударил лапой склонившегося над Молневым мечом Луню, отшвырнув его через весь каменистый пятачок чуть не к подножию черных елей, бросился к Шыку и Руне, и уже было занес свою корявую когтистую ножищу над распростертым на камнях волхвом и прикрывающей его с железным меч в руках девушкой, как вдруг на вершину утеса с круговой дороги ступил еще один человек, и его спокойный голос остановил Чернобога и заставил его в замешательстве попятиться.
— А ну, посмотри сюда, выблядок давно сгнившей кучи навоза! — сказал Гроум, властно протягивая руку. Молневой меч вдруг сам собой взлетел в воздух и впрыгнул в руку гремского колдуна.
Чернобог оказался меж двух огней — со спины к нему приближался Зугур и его секира с шипением рассекала воздух, а перед ним стоял невесть откуда взявшийся чародей, в коем жила мощь и сила множества иных, нелюдских сущностей, которых он сумел покорить и подчинить себе. А кроме того, чародей держал в руках опасный меч, один удачный удар которого мог стоить Чернобогу жизни.
И Хозяин Черного леса решился. Воздев к небесам единственную из оставшихся на груди рук, он завыл, зарычал, запел на жутком и мерзком языке, взывая к породившему его, прося помощи и силы, и все увидели, как темная полоса, похожая на дымный столб, начал расти с вытянутых корявых и когтистых пальцев, быстро устремляясь в синеющую небесную высь.
— Гроум, руку руби! — истошно заорал Зугур, прыгая вперед и изо всех сил бросая свою секиру в спину Чернобога. Колдун уже и сам догадался, что к чему, и в отчаянном прыжке снес черную руку, влетев прямо в смыкающиеся когтистые лапы Чернобога.
И тут секира Зугура ударила божество в спину, с мерзким хряском и треском рассекая черную плоть, и глубоко ушла одним из лезвий под левую лопатку Чернобога. Он зашатался, сделал нетвердый шаг в сторону, к самому краю обрыва, продолжая сжимать в смертельных объятиях Гроума. Грем изловчился, высвободил правую руку и всадил Молневой меч в самое основание божеской рогатой башки.
Чернобог взрыкнул и тут же захлебнулся своей черной кровью. Ноги его подкосились, и вдруг то, что еще мгновение назад было наводящим страх и ужас на все живое Хозяином Черного леса, полетело вниз с вершины Черного утеса, продолжая последней хваткой сжимать в своих объятиях гремского колдуна.
Зугур, страшно закричав, подбежал к краю обрыва, но он лишь успел увидеть летящие вниз сцепившиеся тела, быстро уменьшавшиеся в размерах. Вскоре черный клубочек исчез из виду, пропал во мглистой мрете черных дымов, что поднимались от подножия утеса.
— Память тебе вечная, друже Гроум, и слава великая! — глухо вымолвил Зугур. Заплаканная Руна швырнула на камни железный меч, с которым стояла над бездыханным телом Шыка, обороняя его, оглянулась, ища глазами Луню, но тот уже поднимался, очумело крутя головой, потом спросил через силу:
— Одолели? А Шык чего? Жив?
Шык был жив, но сознание не спешило возвращаться в старое тело волхва. И Луня, и Руна, и даже Зугур, который в знахарстве смыслил совсем мало, пытались очухать Шыка, но все без толку. А время шло, и солнце все выше и выше поднималось на голубом небосводе. Наконец Зугур махнул рукой:
— Не выйдет так ничего. Рунка, ты с ним останься, посиди, покарауль тут, мало ли что, а мы с Луней пойдет в нору молот златой искать. Эх, кабы знать еще, каков тот молот из себя…
— Хорс же говорил — златой молот, значит из злата, надо думать! ответил Луня, но Зугур только махнул рукой, мол, не умничай, это-то и козе понятно, что из злата…