Черным корпус «Серебряного орла» стал отнюдь не из эстетических соображений. Поверх титановых листов дирижабль покрывали тонкие пластинки композитного состава, излучающие по воле оператора пучки электронов. Они создавали вокруг воздушного судна плазменные образования, поглощающие радиолучи от радаров. Плазменный генератор невидимости, ПГН, разработал для «Серебряного орла» всего за год один из учеников академика Коротеева, разысканный Рыковым в Черемушкинском наркодиспансере.
И если хваленые «стелсы» российские радары хотя и не очень четко, но все же видели, особенно в дождь или при сильном ветре, то детище Скачкова и Нарышкина оставалось для них абсолютно незаметным — дирижабль попросту «съедал» полученную от радара волну, да плюс к тому потоки электромагнитного излучения стремились обогнуть плазменный щит дирижабля.
Два реактивных двигателя, вынесенных на обтекаемых пилонах в стороны от кормовых рулей «Серебряного орла», сообщали ему крейсерскую скорость двести километров в час, но в форс-мажорных обстоятельствах могли разогнать гигантское воздушное судно почти до тысячи, то есть до околозвуковой скорости. Правда, топлива в этом случае хватало всего на час полета, но это были издержки, которые новосибирские гении обещали устранить в следующих моделях.
Зато наполненный сложной смесью инертных газов дирижабль мог благодаря биметаллической термосистеме, пронизывающей все его внутренности, подниматься до тридцати километров, в стратосферу и опускаться вниз, буквально ложась «на брюхо», но при этом не рискуя раздавить положенное на землю яйцо.
Грузовую гондолу и рубку наверху связывали два лифта — пассажирский и грузовой, колодцы для которых были проложены прямо сквозь заполненное газом нутро «Серебряного орла».
Но главная изюминка находилась в том самом техническом отделении, занимавшем добрую половину верхней надстройки. По сути это был автономный комбинированный ракетный комплекс с мощной радарной установкой типа «Окоем», «бьющей» на триста километров, и вооруженный ракетами класса «воздух — воздух» и «воздух — земля» нескольких типов.
Вдобавок к ракетам для ведения воздушных боев и нанесения ударов по наземным целям, ближе к корме «Серебряного орла» располагался совершеннейший монстр, сооруженный умельцами одного из «технобункеров» Рыкова.
Бывшие конструкторы из ОКБ «Алмаз» умудрились соединить в единое целое ПВО-шные наземный комплекс С-400 с ракетами 9М96Е и морской «Кортик», присоединив к ним модернизированный «Бук-М1-2» и завязав управление этим чудом противовоздушной обороны на единый командный пункт, способный одновременно вести до пятидесяти разнообразных целей — от высотных истребителей до низколетящих крылатых ракет и вертолетов.
Конечно, даже снабженный такими грозными клыками дирижабль все равно оставался маломаневренным и весьма неуклюжим левиафаном пятого океана, особенно в сравнении с современными истребителями, но только в случае, если на него набросилось бы никак не меньше целого авиакрыла. С двумя-тремя врагами «Серебряный орел» расправлялся безо всяких проблем, что и показали несколько учебно-боевых вылетов в различные точки земного шара.
В ходе этих корсарских рейдов боевые системы дирижабля сбили семь натовских истребителей, причем два из них — в небе над Ираком. Все операции, двумя из которых руководил лично сам Рыков, прошли, что называется, без сучка, без задоринки. Ни наземные службы, ни пилоты сбитых самолетов так и не поняли, что произошло с надежными боевыми машинами, а широкая мировая общественность вообще вынуждена была довольствоваться сообщениями СМИ о катастрофах в результате плохих погодных условий или из-за неполадок в системах истребителей.
И вот теперь это, без преувеличения, летающее чудо, достойный отпрыск славного семейства цельнометаллических воздухоплавающих аппаратов, рожденных гениями Циолковского и графа Цеппелина, пожирал пространство над погруженной во мрак планетой, приближаясь к цели.
Накануне командир, точнее — капитан «Серебряного орла», бывший полковник ВВС, а ныне военный пенсионер Михаил Егорович Бивень, получил от Рыкова приказ: во что бы то ни стало прибыть на Среднюю Волгу. Бивень несколько минут глухо матерился, а затем объявил по секретной аэробазе «Рассвет», затерянной в восточно-сибирской тайге, боевую тревогу.
«Серебряного орла» создавали в гигантском ангаре, скрывая от всех посторонних глаз, некоторые из которых способны смотреть на нашу землю и из-за границ атмосферы. Ангар этот, выстроенный на секретном объекте военно-космических войск СССР еще в начале семидесятых годов, предполагался для наземного размещения орбитальных модулей по проекту «Скорпион». Проект тогда же, в брежневскую эпоху, признали слишком затратным и не отвечающим реальной военной угрозе, по причине чего и свернули. А титанические ангары, разбросанные по стране, так и остались. Многие, выстроенные в более обжитых местах, вскоре пошли на слом или обрели новых хозяев, и только «объект 17-б» в глухой заенисейской тайге так и простоял пустым все это время. Узкоколейка, ведущая к ангару, заросла, обесточенные кабели сгнили, но спустя двадцать пять лет все это хозяйство пригодилось Рыкову и его команде, которых не останавливали ни мелкие неприятности, ни крупные препятствия.
Когда красавец дирижабль был готов, выяснилось, что скрытно базироваться ему негде, а значит, аэробазой «Серебряного орла» должна стать его колыбель. Вокруг ангара вырос небольшой поселок — вагончики, склады, — официально, для отвода глаз, принадлежавший компании «Полюс», занимающейся заготовкой кедровых орехов, смолы-живицы, ягод, грибов и прочих даров земли сибирской.
Отсюда капитан Бивень и поднял свой дирижабль, направляя его на запад. «Серебряный орел» быстро набрал высоту в тридцать тысяч метров, уйдя выше самых высоких облаков. Разреженный воздух уже не оказывал здесь сильного лобового сопротивления черной туше дирижабля, и удивительное воздушное судно рванулось вслед за заходящим солнцем.
В ходовой рубке несущегося над миром «Серебряного орла» таинственно мерцали экраны мониторов, перемигивались глазки индикаторов, светились шкалы приборов.
Егорыч, развалившись в капитанском кресле, проверил введенные штурманом координаты, полученные от Рыкова, и, зевнув, включил радио.
За его спиной командир боевой части дирижабля, майор Собинов, прогонял через тестер системы ПВО. Попискивали радары, сухо трещали сканеры. Егорыч поймал маяковский концерт по заявкам радиослушателей, и вскоре в наушниках захрипела любимая песенка капитана «Серебряного орла»: «Мы летим, ковыляя, во мгле. Мы идем на последнем крыле. Бак пробит, хвост горит, но машина летит на честном слове и на одном крыле…»
* * *
Вспыхнули огни. Завертелись колеса. Задергались весы. Залаяли псы. Пробудились сторожа.
Но поздно! Поздно!
Больше не летит над миром шепот. Не поют ковыли в степях, не клекочут орлы в горах, не играет рыба в реках. Самая длинная ночь пришла. Самая — без конца и края. Теперь шептать незачем. Теперь можно и крикнуть. И пусть воют псы, пусть плачут сторожа.
Точите мечи, крепите щиты. Мы — пришли!