– Прости, пожалуйста. Я, честное слово, не нарочно. Это… автоматически получилось, – оправдание получалось каким-то нелепым, и Яна, почувствовав это, фыркнула, успокаиваясь:
– Соплив ты еще – к милиционершам клинья подбивать.
Тут уж пришла очередь Ильи возмущаться:
– Это я-то соплив? Да тебе лет-то сколько?! Яна обворожительно улыбнулась:
– Лет мне не меньше, чем тебе. Но это – не главное. Ты вон с войны сколько лет назад вернулся, а все отойти не можешь…
Девушка помолчала и добавила тихо и грустно:
– А у нас война каждый день, мы в ней живем, понимаешь?
Поперхнувшись приготовленной колкостью по поводу возраста (Илья никак не мог поверить, что выглядевшая лет на девятнадцать оперативница – его ровесница), он резко встал. Было стыдно и обидно. Илья понял – из-за своей глупости он только что, вот здесь, в подземной оружейной графа Торлецкого, потерял шанс обрести друга. Не любовницу, не девушку для отношений – друга.
Молча кивнув Яне, Илья сцепил зубы и вышел. В коридоре ему навстречу попался распаренный Зава, уже успевший завершить все водные процедуры. Он близоруко сощурился, весело улыбнулся Илье:
– Что, милицейская твердыня оказалась неприступной, как горная крепость гашишиитов?
– Да пошел ты! – в сердцах бросил другу Илья и, сердито топая, устремился в душистое банное тепло – смывать с себя все эмоции этого бесконечного и такого тяжелого дня…
* * *
Торлецкий быстро распределил всех по комнатам: Яне он уступил собственную спальню, Илье и Заве досталась гостиная, а майору – кабинет. Где собирался спать сам бессмертный граф и нужен ли ему вообще сон – для остальных это так и осталось загадкой.
Когда все улеглись и в подземном жилище воцарилась тишина, граф заглянул к Громыко:
– Николай Кузьмич! Бога ради извините, что отвлекаю от объятий Морфея… Я вот тут подумал, что лучше будет, если мы перенесем саркофаг, точнее Ларец Желаний, из круглой комнаты сюда, например в оружейную.
– Хм… Разумно, – Громыко встал с кожаного дивана, на котором приготовился скоротать ночь. – Пошли!
В круглой комнате, неожиданно ставшей мертвецкой, было тихо. Осторожно взявшись за края деревянного ящика, в котором покоился чудесный Ларец, граф и Громыко пронесли его по коридору в самый конец и втащили в оружейную.
– Вот сюда… Да, да, к пулеметам! – Торлецкий опустил свой край ящика, выпрямился. Громыко, покрасневший от натуги, с удивлением заметил, что довольно тяжелая физическая работа никак не отразилась на графе – он не запыхался, не вспотел и вообще выглядел молодцом.
Они вышли в коридор, освещенный несколькими тусклыми бра.
– Надо бы еще и ту дверь запереть, – майор ткнул пальцем в сторону круглой комнаты. – От греха. Все же там два…
– Я вас понял, – граф снял с шеи кольцо с десятком разнокалиберных ключей, принялся подбирать нужный.
– Ну все, Федор Анатольевич! Спокойной ночи, хотя какое тут, к чертям собачьим, спокойствие… – Громыко зевнул и скрылся за дверью кабинета.
Он как в воду глядел! Примерно спустя час после всеобщего «отбоя» подземелье потряс гулкий грохот. Громыко вскочил с жесткого дивана, схватил пистолет, одолженный у Яны, выглянул в коридор.
Граф уже стоял возле запертой двери, ведущей в круглую комнату.
– Что? Покойнички очнулись? – ощерился Громыко. Из спальни появилась Яна с ППШ наизготовку, в дверях гостиной мелькнуло перепуганное лицо Вадима, судорожно надевавшего очки. Илья следом за ним вышел в коридор, зевнул.
– Похоже, что да. И это, скорее всего, означает, что «Кукловод», или, точнее, Удбурд, знает о нашем местонахождении. Я чувствую там, за порогом, чужое присутствие, – Торлецкий прикрыл глаза, вслушался…
Ба-амм! – еще один мощный удар сотряс дверь. На пол посыпались осколки камня, железный косяк заскрипел. Граф опасливо отскочил в сторону:
– Пожалуй, дверь не выдержит! Надо что-то предпринимать, господа!
– А как бороться с этими… ожившими? Кто-нибудь знает? – Громыко повертел в руках ТТ-шник. – Вряд ли мертвеца остановят восемь пистолетных пуль. Хотя если отстрелить ему чего-нибудь…
У Ильи в памяти возникли сцены из голливудских ужастиков – толпа зомби надвигается на главного героя, а он ловко расшибает им головы из помпового ружья…
Ба-амм!! Ба-амм!! Ба-амм!! – дверь под градом сильных ударов накренилась вперед, одна из петель лопнула, и в образовавшейся щели появилось перекошенное лицо Гуцула. Двигаясь, как робот, он всем телом бился в дверь, прорываясь в коридор.
Яна припала на одно колено и выпустила в ожившего бандита длинную очередь. Гуцул завизжал, во все стороны полетели ошметки плоти, какие-то бурые брызги. Коридор заволокло пороховым дымом и коричневой пылью – несколько пуль попали в стену возле косяка, оставив после себя глубокие выбоины.
Наступила звенящая тишина, и в ней все отчетливо услышали, как Гуцул прошамкал разбитым пулями ртом:
– Ла-арец! Отдайте Ларец!
В ту же секунду дверь с грохотом обрушилась, и неуклюже размахивающий руками Гуцул ворвался в коридор.
Оживший бандит был страшен. Из многочисленных рваных ран текла отвратительная слизь, скрюченные пальцы тянулись вперед, судорожно сжимаясь, словно Гуцул уже рвал чье-то тело. Выпученные глаза горели алчностью дикого зверя, уже загнавшего желанную добычу.
Яна зашипела и вновь выпустила в мертвеца очередь. Громыко тоже начал стрелять, целясь в коленные суставы Гуцула. Позади них что-то испуганно орал Илья.
Вадим, ухватив его и графа за руки, потащил их в оружейную, на бегу крикнув Громыко:
– Задержите его на пару минут! Всего две минуты, умоляю!
– Щас, удержишь его! – процедил себе под нос Громыко и прокричал Яне: – По ногам! По ногам бей! Срубай его с копыт!
– Ага! – тряхнула челкой Коваленкова и стала стрелять короткими, экономными очередями.
Но одно дело – сказать, и совсем другое – выполнить. Из-за того, что Гуцула заметно шатало, попасть в его ноги даже с шести-семи разделявших мертвеца и оперативников метров было практически невозможно. Сизый пороховой дым и пыль тоже не способствовали ворошиловской стрельбе, и поэтому, несмотря на все усилия Яны и Громыко, Гуцул шаг за шагом приближался к ним.
– Янка, отходим! – Громыко быстро выдернул из ТТ-шника пустую обойму, вставил запасную и с трех шагов выпустил всю ее в раскачивающийся силуэт Гуцула. Тот рванулся вперед, выбил пистолет из руки Громыко, схватил майора за рукав…
Выхватив из заднего кармана маленький блестящий «браунинг», тот самый, выторгованный у графа в довесок, Громыко приставил его к груди мертвеца и нажал на спусковой крючок. Гуцула отбросило на несколько метров, он упал, но тут же поднялся вновь.