Окна в кабинете полковника были плотно занавешены шторами, поэтому понять, где они находятся, археолог так и не смог. На заваленном бумагами столе надрывался телефон. Бритый поднял трубку и тут же положил ее обратно на рычаг. Затем, не оборачиваясь, прошел тяжелыми шагами к стоявшему в углу сейфу и щелкнул замком. Распахнул стальную дверцу.

В сейфе на обитой красным плюшем полке лежал тяжелый черный пистолет с длинным хищным стволом и странный череп из прозрачного материала — то ли камня, то ли стекла — тускло сверкающий круглыми полированными глазницами.

ЧЕРЕП, КОРОНА, ЧАША (продолжение)

Москва, Арбат, 1990-е

— Вот так я впервые воочию увидел Череп Смерти, — усмехнулся Лопухин-старший. — А заодно познакомился с Хромцом. Думаю, он собирался убить меня, а потом допросить с помощью Черепа. Для этого и притащил в свое логово. К счастью для меня, как раз в этот момент люди Серова арестовали заместителя Берии Кобулова. Это же был июнь пятьдесят третьего, в МГБ шла грандиозная чистка. Полковник Резанов, как я узнал позже, считался доверенным лицом Кобулова. В общем, пока он готовил меня к допросу пятой степени, за ним пришли. Началась перестрелка, я потерял сознание, а пришел в себя уже в своей родной камере в Лефортово.

— Вас разве не отпустили? — наивно поинтересовался я.

— С какой стати? Мороза-то ведь не тронули, слишком мелкая была сошка, и он исправно довел мое дело до суда. Мне дали пять лет по какому-то абсурдному обвинению, а в пятьдесят шестом освободили подчистую по амнистии. К тому моменту следы Резанова давным-давно затерялись — однажды я слышал, что похожего зека видели в одной из зон Воркутлага, но это вполне могло быть совпадением.

— Одну минуту, — снова перебил я Лопухина-старшего. — Значит, в тридцать девятом он командовал расстрелом монахов в Туве. В пятьдесят третьем дослужился до полковника МГБ… сколько же лет ему сейчас, по-вашему?

— Две с половиной тысячи, приблизительно, — не задумываясь, ответил Роман Сергеевич. — Точнее сказать не могу, поскольку часть текстов Итеру не поддается детальной расшифровке…

Я восхищенно присвистнул. Старик явно не любил мелочиться.

— Не свистите в помещении, молодой человек, — тут же заворчал он. — Подобное выражение эмоций есть проявление недоверия к рассказчику.

— Простите, — сказал я. — Вырвалось. Но тогда получается, что в битве при Талас участвовал он сам? В натуральном виде?

— А вы как думали? — так же ворчливо поинтересовался старик. — Итеру практически бессмертны, а Хромец, к несчастью, один из них…

— Кстати, — снова перебил я его, — а что такое «Итеру»?

— Это шумерское слово. Означает оно приблизительно — «охранители», «наблюдатели». Табличкам Итеру больше четырех тысяч лет, а возможно, что и все шесть. Первоначально они были написаны на шумерском. В начале первого тысячелетия до нашей эры их дополнили и перевели на древнеегипетский. Затем папирусы с переводом попали в Азию, где мастера, строившие храм Скрещенных Стрел, вырезали тексты Итеру на стенках малахитового алтаря. В последнем тексте, добавленном уже гораздо позже, говорилось о гибели Хранителя Ли Цюаня и обретении Нирахом Проклятым Железной Короны — первого из сокровищ великой триады.

— Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, — попросил я. — Триада — это что? Череп, Корона и Чаша?

— Правильно, — старик удостоил меня одобрительного кивка. — Череп Смерти, Корона Власти и Чаша Могущества образуют Великую Триаду.

— А откуда Хромец все-таки узнал, что Чаша у вас? Роман Сергеевич вздрогнул.

— Чаша, — повторил он как бы с сомнением. — Чаша… — И вдруг совершенно другим, подозрительным голосом осведомился: — А почему вы думаете, что он об этом знает?

— Слышал, пока ждал в коридоре, — объяснил я. — Не то чтобы я подслушивал, но нужно же мне было как-то подготовиться…

— Подготовиться, — передразнил меня Лопухин и вдруг мелко и противно захихикал. — Ну надо же было додуматься… Наброситься с кастетом на Тень Хромца… Представляю, как он развеселился…

Я попытался представить себе развеселившегося лысого мордохвата и не смог.

— Я же не предполагал, что это Тень, — сказал я. — Думал, что имею дело с нормальными живыми людьми. И, кстати, если уж на то пошло, не слишком честно с вашей стороны было вовлекать меня в эту историю, не объяснив предварительно, что и как…

Он мало-помалу перестал смеяться. Утер большим желтым платком заслезившиеся глаза.

— Да, да, — произнес он более человеческим тоном. — Меа culpa, mea maxima culpa… Слишком много просчетов, слишком. Я недооценил противника. Я начал свои действия против него так по-дилетантски, так неумело… Ваша экспедиция в Малаховку это только подтверждает, к сожалению.

— Насчет собаки могли бы и предупредить, — проворчал я. — Но вообще-то было бы неплохо, если бы вы рассказали мне, откуда спустя столько лет вновь возник этот чертов череп…

— Это не чертов череп, — Лопухин-старший недовольно пожевал губами. — Это Череп Смерти. Артефакт, которым пользовались древние майя, когда хотели убить кого-либо на расстоянии.

В глубине сельвы стоят огромные пирамиды, сложенные из белого камня. В толщах стен, в мрачных подземельях спрятаны маленькие каморки с каменными столами. В этих каморах перед установленными на столах Черепами Смерти индейские жрецы совершали свои жуткие обряды, посылая проклятие и смерть на голову избранной жертвы. При этом жертва могла находиться как угодно далеко — Стрела Мрака находила ее везде.

Я вздрогнул.

— Стрела Мрака? Но ведь Хромец…

— Пообещал ее мне? Да, это вполне в его силах, но, думаю, живой я ему пока нужен все-таки больше… Так о чем это мы? Ах, ну да, Черепа Смерти… Когда-то их насчитывалось несколько десятков, большинство уничтожили испанские миссионеры после Конкисты. Но настоящих Черепов, обладающих Силой, годных не только на то, чтобы нести смерть, было немного.

Он пошевелил пальцами, будто считая.

— Один навсегда затерялся где-то в болотистых джунглях Конго, очень давно, когда еще существовал архипелаг, связывающий Америку с Африкой… Второй достался малоизвестному конкистадору греческого происхождения Педро Кандиа и утонул вместе с ним у берегов Кипра. Третий был унесен одним из Итеру в Анды, где хранился в святилищах инков. Именно он в 1533 году попал в лапы Хромца.

Он потянулся к столу, взял изящную вересковую трубку, с видимым усилием извлек из бокового кармана кисет и принялся неторопливо набивать трубку табачком. Неторопливость его меня несколько раздражала, тем более, что в соседней комнате Лопухин-младший неизвестно чем занимался с моей девушкой, но подгонять старика было неудобно.

— Железная Корона, как вы помните, была у него еще раньше. Таким образом, ему оставалось сделать последний, решительный шаг — найти Чашу. Если бы он ее получил, цель его была бы достигнута.