— Посмотри меню, — предложил я. — Разговор будет долгий, и мы вполне успеем перекусить.
— Да я, в общем, не голодна, — вяло попыталась возразить Наташа, но я не стал ее слушать.
— Очень рекомендую свинину под кисло-сладким соусом. А я, пожалуй, возьму трепангов.
Когда миниатюрная китаянка, приняв заказ, удалилась на кухню, я перегнулся через столик и спросил:
— Ты не знаешь, как там дела у Димы?
— Нет, — ответила она слегка встревожено. — Он не звонил… А что, ты думаешь, с ним может что-нибудь случиться?
— Вряд ли, — сказал я. — То есть если он будет действовать так, как мы договорились, то ничего не случится. Если же он решит сыграть в одиночку… трудно сказать. Никогда не знаешь, чего ждать от этих дилетантов.
— Он очень умный, — с едва заметным вызовом сказала она. Я кивнул.
— Тот человек, который противостоит нам, тоже далеко не дурак. Я вообще был против того, чтобы трогать эту дурацкую Чашу, но переубедить Димку было невозможно… Однако раз уж я играю с ним в эту игру, то и диктовать условия тоже буду я. Одним словом, сейчас я расскажу тебе, что вам следует делать. Ты выслушаешь все очень внимательно и не перебивая. Ты все запомнишь и расскажешь Димке. Ты наверняка захочешь пойти с ним, и я могу только еще раз попросить тебя не впутываться в эту историю. Так будет лучше и для тебя, и для нас.
— Поздно, — Наташа посмотрела мне прямо в глаза и что-то в выражении ее лица заставило меня отвести взгляд. — Я пойду с ним. А ты, что же, не пойдешь?
— Слушай, — повторил я. — Слушай меня очень внимательно.
Я быстро и сжато объяснил ей суть своего плана. Несколько раз она скептически морщилась, но терпела и не перебивала. Кое о чем я ей не рассказал — мне было совершенно ни к чему, чтобы она и ДД знали все.
Официантка принесла заказ. Я знаком призвал Наташу к молчанию и пару минут рассказывал ей о достоинствах знаменитого кисло-сладкого соуса по-кантонски. Потом сказал:
— Теперь повтори.
Она недовольно поджала губы — ей никогда не нравилось, когда я пытался ею командовать, но повторила.
— Только на метро, никаких машин. С собой взять большой пластиковый пакет. Не оглядываться. На тебя внимания не обращать, пока ты не подойдешь сам и не заговоришь. К тебе ехать разными маршрутами с двумя пересадками как минимум. А почему к тебе, кстати?
— Потому что Хромцу прекрасно известно, где живет Дима. И к тому же мы не имеем права подставлять под удар его маму.
— Ты что же, всерьез полагаешь, что вся эта джеймсбондовщина нам пригодится?
— Может быть, да, а может быть, нет, — ответил я меланхолично. — Если нет, вы, в лучшем случае, посмеетесь надо мной и над моей шпиономанией. Если да, то мы просто останемся живы.
В этот момент бамбуковые портьеры с шелестом разошлись, и по ступенькам в зал спустился туго затянутый в джинсовый костюм молодой человек с пухлыми, покрытыми апельсиновым пушком щеками — Сашка Косталевский собственной персоной. Поздоровался с ребятами у стойки, кого-то даже обнял, и пружинящей походкой направился прямиком к нашему столику. Навис над нами, поблескивая идеальными зубами и круглыми стеклышками очков.
— Здорово, старик, — произнес он таким радостным голосом, будто мы с ним были лучшими друзьями. — О, да ты с дамой!
— Привет, Косталевич, — буркнул я. — Наташа, познакомься — это Саша. Косталевич, это Наташа.
Удивительно, но Сашка никак не отреагировал на оскорбительное прозвище, произнесенное целых два раза. Он еще ослепительнее улыбнулся и поцеловал Наташе руку. Как с цепи сорвались, подумал я зло. К счастью, Косталевич был не из тех, кто способен понравиться моей девушке.
— С вашего позволения, я присяду? — осведомился он, придвигая свободный стул почти к Наташиным коленям.
Голос его становился все медовее, и это меня насторожило. Обычно Сашка в меру хамоват, что для человека его профессии понятно и простительно. Стать предельно вежливым эту акулу-посредника могли заставить только совершенно фантастические комиссионные, маячившие где-то на узком его горизонте. А комиссионные для Сашки означали работу для меня, и чем больше они были, тем труднее становилось от него отвязаться.
— Какая в Москве отвратительная погода этим летом! — говорил меж тем Косталевич. — Жара, пыль, грязь… Все умные люди давно уже свалили к морю. Между прочим, Козырь с Лялькой отправились в круиз по Адриатике. Вы, мадмуазель, никогда не были в круизе по Адриатике? А вокруг Европы? Я, впрочем, тоже. Крутишься, крутишься, жизнь проходит мимо, а ты, как проклятый, все делаешь бабки, бабки… А! — он махнул рукой.
— Саша, — сказал я, — если ты пришел, чтобы агитировать нас за поездку к морю, то должен тебя обрадовать: мы уже и так собираемся в Крым.
Я искоса посмотрел на Наташу. Она не отреагировала. Я продолжил:
— Причем очень скоро. Завтра-послезавтра. Буквально сидим на чемоданах.
— Крым? Чудесно! — воскликнул Косталевич. — Помню, помню, ты рассказывал, как вы зажигали в Ялте! Это же там ты выкинул из окна местного бандюгу, который стал приставать к твоей…
Договорить я ему не дал.
— Косталевич, — сказал я, — а ведь у меня к тебе дело есть.
Он мгновенно заткнулся. Возможно, он действительно подкатил к нам с намерением слегка рассчитаться со мной за пережитое во время нашей последней встречи унижение, но упоминание о деле тут же заставило забыть его обо всем остальном. Девиз Косталевича — сначала бизнес, удовольствие — потом.
— Выйдем или здесь поговорим? — спросил он деловым тоном.
Подразумевалось: «При твоей подруге можно обсуждать серьезные вопросы?» Наташа это, конечно, поняла, и сделала решительную попытку подняться.
— Я, пожалуй, поеду, может, Дима уже вернулся… Косталевич удивленно поднял брови.
— Племянник, — пояснил я. — Шустрый такой парнишка.
— Ким, — начала она, но я не дал ей договорить.
— Сядь, пожалуйста. Тебя это тоже касается. Саша, я хочу, чтобы ты нашел для меня одну вещь.
Подобные предложения Косталевскому поступают регулярно, так что он не слишком удивился.
— Что за вещь?
— Старинный арбалет. Китайский. Я точно знаю, что он у кого-то из московских коллекционеров. У тебя же есть связи в этой среде?
Косталевич самодовольно усмехнулся.
— Обижаешь, старик… А как он выглядит, этот арбалет?
— Никогда его не видел, — ответил я честно. — Знаю только, что называется он Нефритовый Змей.
— Гы, — сказал Косталевич. — Хорошо, что не Нефритовый Жезл. Пардон, мадмуазель.
— Есть еще одна особенность. У него есть стрела, которая называется Жало. Ее наконечник сделан из горного хрусталя. Второго такого арбалета в России нет, так что ошибиться здесь трудно.