— Ничего я от тебя не хочу, — прошипела Тертер Задьяйя. — И лучше бы ты помолчала. Дай Тертеру Абхао жить спокойно. Ты, девчонка, тревожишь его своими капризами и всякими глупостями. Он великий воин!
Я уже не раз слышала эту песню, но она продолжала:
— Теперь ты человек, а не животное. И если будешь вести себя как человек, для тебя можно будет подыскать приличного мужа.
— Мужа! — потрясенная, воскликнула я. — Но я же еще девственница!
— Рада это слышать, — сухо сказала она.
Я страшно смутилась и пробормотала:
— Но для чего же девственнице муж?
Тут уже потрясена была она.
— Замолчи сейчас же! — крикнула она. — Дрянь! — И вышла из комнаты, и не разговаривала со мной снова в течение целого месяца, и даже не смотрела на меня.
Примерно в то время когда в Долине празднуют Танец Вселенной, отца моего послали в Страну Шести Рек, чтобы помочь тамошней измученной армии вернуться домой, в Саи, через населенные враждебными народами земли. Это было опасное путешествие, мне нечего было и надеяться поехать с ним вместе. Прошли весна и лето, а он все не возвращался.
Один за другим миновали все Великие Танцы — но только здесь никто их не танцевал.
Я попыталась спеть Песню Двух Перепелок и еще кое-какие песни, но голос мой звучал отчего-то фальшиво — слишком он был одинок в этой чужой стране. Когда настало время Танца Воды, я вспомнила о кувшине из синей глины в нашей хейимас и о том роднике, что впадал в Ручей Синшан под азалиями и душистыми кустарниками, а над ними, выше по склону росли карликовые сосны, темные ели и красные земляничные деревья. Я попыталась спеть некоторые Песни Воды, принадлежавшие моему Дому — спеть в этой сухой стране. Я вспомнила о той слепой женщине, теперь уж, наверно, умершей, о Старой Пещере, которая все это предвидела. И чуть с ума не сошла от тоски. Я вытащила перо большого кондора, которое хранила в своей заветной корзинке, положила его на черепичную крышку электронагревателя в нашей комнате и подожгла. Оно отвратительно завоняло и скрючилось. И там, где оно только что было, я увидела мужчину в военных доспехах Кондора, который лежал ничком в узком ущелье среди сушняка и колючего чертополоха, рот и глаза его были открыты и неподвижны, как у мертвого: это был мой отец. Я стала плакать и кричать, ухая, как сова, и никак не могла остановиться.
Ко мне привели доктора, мужчину, который дал мне какого-то зелья, чтобы я успокоилась и уснула. Когда на следующий день я проснулась, вся разбитая и со смущенной душой, врач пришел снова, пощупал мне пульс и осмотрел меня. Он вел себя как-то странно: отчасти уважительно, потому что я все-таки была дочерью Кондора, а отчасти насмешливо и презрительно, потому что я была женщиной; ну а когда он обнаружил, что у меня менструация, то стал очень раздражительным и едва сдерживал отвращение, словно я была больна какой-то отвратительной заразной болезнью. Мне стало ужасно не по себе, особенно когда он меня касался, однако я старалась вести себя спокойно. Я была настолько напугана тем, что открылось мне в Четырех Домах, что хотела только одного — лежать спокойно и никого не видеть. Я подумала, что стоит, наверное, рассказать о том видении Тертер Задьяйе, чтобы она передала это моему деду, так что я попросила позвать ее. Она пришла и встала на противоположном конце комнаты в дверях. Доктор тоже остался послушать.
— Внутренним оком я случайно увидела дурную вещь, — сказала я: Тетка молчала. И я вынуждена была продолжать:
— Я видела Тертера Абхао мертвым. Он лежал ничком там, в горах… — Тетка по-прежнему молчала. Тогда доктор обратился к ней:
— Эта девушка чересчур нервная, хотя у нее обычное женское недомогание. Впрочем, такие вещи отлично лечатся с помощью молодого мужа!
— И он улыбнулся. Но Тертер Задьяйя удалилась, так и не сказав ни слова.
Однако еще до конца месяца я узнала от кого-то из дочерей Кондора, что Тертер Задьяйя готовит мою свадьбу с каким-то Истинным Кондором из Дома Ретфороков. Та женщина очень хвалила этого молодого человека, уверяя меня, что он красивый и добрый. «Он никогда не будет бить свою жену», — сказала она упоенно. Она хотела, чтобы я обрадовалась такому известию. Но другая женщина, из более злобных, сказала: «Это каким же идиотом нужно быть, чтобы жениться на нечистой? Неужели только ради того, чтобы стать поближе к Великому Кондору?» Она намекала, что этот человек женится на мне только для того, чтобы породниться с Тертерами. И тут вступила Эзирью и разъяснила мне все насчет этого молодого человека по имени Ретфорок Дайят. Он, младший из четырех братьев, не был ни солдатом, ни Воином Единственного, а потому особого положения в обществе не занимал, однако само семейство Ретфорок считалось богатым. Дайяту было тридцать пять лет — Дайяо всегда большое значение придавали возрасту людей, потому что у них была особая числовая система определения счастливых и несчастливых дней, которую они начинали вести с детства, — и у него уже было пятеро детей от другой жены. Я же должна была стать той, кого они называли «жена-куколка». После того как первая жена уже успевала родить достаточно много детей, мужчины Кондора часто брали себе вторую жену, «куколку», хорошенькую и молоденькую. Такая «куколка» не обязана была приносить в семью мужа ни денег, ни добра в качестве приданого, как это делала его первая жена, и от нее вовсе не ждали никаких детей — самое большее, одного-двух. Я решила, что мне повезло. С тех пор как Задьяйя заговорила о замужестве, я все время боялась. Жены Кондоров обязаны были все время рожать детей, буквально одного за другим, поскольку считалось, что именно для этого Единственный и создал женщин; у одной из них в Доме Тертеров было семеро детей и старшему всего десять лет, и за это бесконечное вынашивание и вскармливание ее восхваляли мужчины и ей завидовали женщины. Если бы они умели рожать сразу по несколько детенышей, как химпи, то именно так бы и делали. По-моему, это тоже было связано с образом жизни Дайяо, вечно ведущих с кем-нибудь войну. В конце концов, ведь и химпи тоже размножаются так быстро потому, что большая часть их гибнет в молодости.
Ну что ж, раз я должна была стать чьей-то женой, то даже хорошо, что для меня выбрали роль «жены-куколки»; к тому же я уже видела своего отца мертвым и не представляла, как убежать из Саи, а потому решила, что в данной ситуации лучше всего действительно выйти замуж. Не имея здесь матери, а теперь потеряв и отца, я лишилась даже той небольшой власти в Доме Тертеров, какой обладала. Но, может быть, выйдя замуж за Кондора, я все-таки обрету кое-какую власть в Доме Ретфороков? Нет, видно, я тогда совсем еще была глупа. Прожив целый год с людьми, которые ставили животных и женщин на одну ступень и одинаково презирали их, которые не считали женщин за людей, я тоже начала думать и действовать, как они. И сама уже не считала то, что делаю, заслуживающим уважения или хотя бы внимания.
Итак, меня выдали замуж как дочь Кондора, обрядив в белоснежные одежды: у Дайяо знак того, что невеста — девственница. Наряд мой был прекрасен, да и свадьба была довольно веселой. Она продолжалась целый день, играли музыканты, все танцевали, выступали акробаты, и было полно вкусного угощения и питья. Я пила медовое бренди и здорово опьянела. Я была пьяна, когда вместе с мужем отправилась в Дом Ретфороков, и еще не протрезвела, когда мы легли в постель. В спальне мы с ним провели тогда пять полных дней и ночей. Мои страхи, тоска, стыд и гнев — все прорвалось внезапно во взрыве оглушающей страсти. Я ни за что не отпускала его от себя, я наполняла и осушала его, точно кувшин с вином. Я от него научилась всяким любовным штучкам, а потом ему же преподавала его уроки, только в сорока различных вариациях. Он с ума сходил по мне и не мог разлучиться со мной даже на день в течение всего этого года. Раз уж у меня в жизни было так мало счастья, я хотела получить хотя бы удовольствие и получала его так часто, как только могла.