— Дональд, вы пьяны?
— Ну и что?
— Какое событие отмечали?
— Я только что от бутлеггера.
— Я и не знала, что у них бывает еще спиртное.
— У них оно всегда было и будет.
— Симпатичный бутлеггер?
— Ага.
— И хорошая выпивка?
— Довольно приятная.
— Вы не захватили немного с собой?
— Только то; что у меня внутри…
— Что ж, должно быть, судя по запаху, немало. — Альта подошла ближе, принюхалась. — И чеснок!
— Вам неприятно?
— Боже мой, нет. Мне жаль, что меня не было с вами.
Я получила бы массу удовольствия от визита. К чему подавался чеснок?
— К бобам.
Альта уселась на колченогий стул.
— У вас есть сигареты, Дональд? Когда вы подъехали, я была в таком волнении, что выбежала из своей кабины, не захватив сумочку.
Я дал ей сигарету.
— Есть у вас с собой деньги?
— Немного.
— Сколько?
— Сотен шесть или семь в сумочке. Точно не помню.
— Лучше заберите их.
— О, с ними ничего не случится. Скажите мне, Дональд, зачем вы приехали сюда?
— Пытаюсь добыть оружие против Крумвезера.
— Зачем?
— Когда он станет угрожать вам, я постараюсь встать на защиту.
— Вы думаете, удастся?
— Не знаю. Он чертовски хитер.
— Это вот тут Боб и его компания владеют землей?
— Вам что-нибудь известно об этом?
— Совсем немного. Только то, что мне рассказал Боб.
— Я хочу задать вам вопрос, Альта, но боюсь, что он вам не понравится.
— Не нужно, Дональд. Мы так ладили друг с другом.
Я терпеть не могу, когда мне задают вопросы. Мне нравится быть независимой и жить своей жизнью. Но когда люди начинают задавать вопросы, я теряю ощущение этой независимости. Я отвечаю им и даже стараюсь не показывать недовольство, но мне все равно неприятно.
— И все же я спрошу: давали ли вы деньги вашему брату?
Альта сощурила глаза.
— Я полагаю, ответ на это хочет получить мой отец.
— Нет.
— Давала, — сказала она.
— Много?
— Нет.
— Деньги вкладывались в его компанию?
— Нет. Ни цента. Просто мне хотелось, чтобы Боб мог выйти из дому, развлечься, начать какое-нибудь дело. Ведь отец лишил его всякой поддержки.
— Сколько вы ему дали?
— Мне не хочется отвечать, но я скажу вам.
— Так сколько?
— Около полутора тысяч долларов.
— За какое время?
— Примерно за два месяца.
— Когда вы прекратили давать ему деньги?
— Как только он начал работать.
— И с тех пор больше не давали?
— Нет.
— Но он просил их у вас?
— Да. И это сводит меня с ума. Поймите, Дональд, я не так уж хорошо к нему отношусь. Мне он кажется страшным занудой, но так или иначе, он вошел в нашу семью, и я должна терпеть его или бросить дом и жить самостоятельно.
— Почему вы этого не сделали?
— Из-за отца и всего того дерьма, что его окружает.
— Вы говорите о его втором браке?
— Да.
— Как удалось поймать его в супружеские сети?
— Будь я проклята, если знаю, Дональд! Не надо говорить об этом.
— Вы уже начали, продолжайте.
— Частично это была и моя вина.
— Почему?
— Я отправилась на юг, затем в Мексику, потом в тот самый круиз… Отец остался один. Его характер — причудливое сплетение самых разных черт. Он твердый и жестокий, но где-то внутри добрый и сентиментальный. Он был очень счастлив с мамой и со мной. Его личная жизнь была безоблачной и очень много значила для него. После смерти мамы — у нее был собственный капитал, вам это известно — состояние было поделено между мной и отцом.
Я — полагаю, что должна признаться вам, — впуталась в любовную историю, которая довела меня до сердечного приступа, и я не верила, что когда-нибудь справлюсь с этим. Отец сам велел мне уехать. Я послушалась. Когда я вернулась, он уже был женат.
— Как же это все-таки случилось?
— Как обычно случаются такие вещи, — сказала она с горечью. — Взгляните только на нее! Мне неприятно говорить о ней. Как может эта бабища удержать кого-нибудь? Есть только один способ.
Я уставился на нее.
— Вы имеете в виду шантаж?
— Нет, конечно. Просто эта женщина — превосходная актриса. Вы когда-нибудь задумывались, Дональд, почему так много интересных женщин с яркой индивидуальностью не находят себе пары, тогда как придирчивые, ворчливые, вечно ноющие персоны обычно раздобывают хороших мужей?
— Вы собираетесь посвятить меня в тайны секса?
— Да, если вы в этом нуждаетесь, — усмехнулась она. — Вы достаточно взрослый, чтобы кое-что узнать о жизни.
— Так говорите.
— Люди, обладающие индивидуальностью, обычно не прибегают к дешевым трюкам, как это делают ханжи и лицемеры. Женщины такого типа предстают перед людьми такими, каковы они есть на самом деле. И мужчины вступают в брак с ними или отказываются от него. Но есть другой тип женщин. У них нет индивидуальности, но есть великолепное умение притворяться, носить маску и скрывать это до поры до времени. И вот нынешняя жена отца находит, что он одинок, нуждается в уходе и семейном очаге, что его дочь путешествует во всему свету и, возможно, скоро выйдет замуж. Она приглашает его к себе обедать. Боб прекрасно ведет себя, создавая иллюзию мужского радушия. Ничто не дает повода видеть в ней ту особу, с которой вы встретились теперь.
Отец слыхом не слыхал до женитьбы на ней о ее высоком давлении. Карлотта выглядела очаровательной, жаждущей семейного очага домашней кошечкой, которая будет гладить отца по голове, когда он устанет, и играть с ним в шахматы. Да она просто обожает шахматы! — Глаза Альты сверкнули. — Но ни разу не сыграла с отцом и партии со дня замужества. — Альта повысила голос, явно подражая мачехе: — «О, мне бы очень хотелось, Генри, я так скучаю по шахматам, но моя бедная голова, мое давление, ты же знаешь. Доктор советует спокойные, легкие занятия». — Внезапно Альта оборвала свой монолог. — Ну вот, — сказала она, — вы вынудили меня к откровенности. Я полагаю, вы давно искали такую возможность и рассчитывали подловить меня, когда я буду не в себе и расскажу вам обо всех этих проклятых вещах.