Размышляя об этом, Уинковский уныло шамкал губами, качал головой, прятал руки в карманы и воображал себе нормальную белую женщину.
Каково же было удивление Дика, когда он увидел перед собой белую девушку наяву. Она стояла возле ворот КПП и глядела на него прекрасными серыми глазами, один из которых, правда, прикрывал локон светлых, почти золотистых волос…
Мэри и Кити топали по грязи.
— Бусидо учит нас, — талдычила маленькая налетчица, — что любое движение есть движение к смерти. Такова природа Вселенной. А человек слишком слаб, чтобы противиться воле целого мироздания. Это значит, Марррия, только одно. Правильный путь — только тот, который ведет тебя к разрушению. Не к самоубийству, нет. Но к смерти как таковой. К смерти в бою. К смерти от руки твоего врага. Ты понимаешь вообще, о чем я говорю?
— Кажется… да. Но странно, ведь самураи — мужчины. Да ты и сама кореянка. При чем тут Бусидо?
— Национальность не имеет значения, — отмахнулась Кити. — Кодекс Бусидо — это всего лишь отголосок вечности. Что-то вроде закона всемирного тяготения, существующего вне зависимости от того, знает о нем человек или нет. Он существует у всех народов, просто у японцев сформулирован в наиболее полном и компактном виде. Среди вас, русских, и среди немцев, которые сражались во Вторую мировую войну, очень много тех, кто жил по кодексу Бусидо, ни разу о нем не слышав. Путь самурая кипит в крови, он не написан пером на бумаге. Он пишется сталью по разрубаемой плоти. Он пишется пулей, пролетающей через мозг. Он произносится сквозь стиснутые во время пытки зубы.
— Но ведь ты всего лишь женщина, Кити, — удивилась мисс Мэри. — Ты слабее любого мужчины. Ты вообще… всего лишь юная девочка.
— Именно. — Кити широко улыбнулась. — Ты ведь так и не поняла. Путь Бусидо ведет меня к смерти. И если я умру рано — я останусь юной девочкой навсегда!
Мисс Мэри помассировала пальцами виски. Кити поражала ее с первой встречи, но сейчас удивила еще сильнее. Логика школьницы, невелички, щеголяющей монстром-револьвером, была поразительно стройна, а убеждения глубоки. И Мэри показалось… Нет — Мэри вдруг отчетливо поняла, что сила Кити, ее особенность, ее отличие от всех остальных жителей Полуострова, которых Мэри встречала с момента пробуждения в Инчхоне, заключалась вовсе не в револьвере!
Бусидо. Пусть самурая. Путь, для которого не имеют значение национальность, возраст, физическая сила, наличие оружия и, тем более, пол. Неужели…
— Всё, мы пришли! — прервала ее размышления Кити, резко останавливаясь посреди чистого поля. В голосе школьницы прорезался металл. — Готовься, танцовщица Марррия. Сейчас будем танцевать!
Белая нимфа пришла не одна. Как водилось в этих проклятых краях, рядом с ней мяла чернозем какая-то мелкая смугляшка. Смугляшка была миловидной, очень нежного, почти школьного возраста, однако караулу Уинковского, сбежавшемуся посмотреть на удивительный феномен, было не до нее. Девочек от шести до пятнадцати лет каждый из них перелапал за последнее время столько, что трудно было сосчитать. Всех интересовала другая. Белая шлюха. Экземпляр, надо сказать, прибыл что надо. Уинковский сотоварищи повелись бы и на корову, лишь бы не была желтокожей… Но перед ними стояла если не топ-модель, то точно — охренительная красавица с точеным телом и лицом французской принцессы.
— Смерть Христова! — прохрипел за спиной Уинковского черный Патрик. — К черту устав, я хочу ее прямо здесь!
— Юнг тебе хотелку отрежет, — напомнил Уинковский. — Винтовку возьми и спроси, сколько она берет за сеанс.
— У меня риса нет, — процедил Патрик сквозь зубы. Обернулся к капитану с презрительным выражением на лице: — А ты что, ей платить собрался?
— А ты что, нет? — огрызнулся Уинковский.
— Я — точно нет.
— Им наверняка нужна всего лишь горсть риса. Отдерем и накормим. Это благородно.
— Манны небесной пожрут.
— Слушай, Патрик, побойся Бога.
— Да имел я твоего Бога! — взорвался Патрик. — Если б он был всеблагой, так не устроил бы нам этот чертов сон! А я с белой девкой не развлекался, почитай, с прошлого Дня благодарения, а тот был, черт подери, тридцать один год назад! Или, может, мне с тобой равзлечься, а, белобрысый?
— А в челюсть?
— А не слабо?
— Вообще-то я твой капитан, Патрик.
— А мы вообще-то базарим не по службе.
— Черт возьми, куда подевалась хваленая армейская дисциплина. — Уинковский покачал головой. Крикнул: — Куда ты побежал, твою мать?
Патрик уже спускался по лестнице.
— Ворота открывать! — бросил он через плечо.
— Стоять! — заорал Уинковский. — Не по уставу!
— В задницу! — отозвался Патрик.
Уинковский покраснел от гнева, но вдогонку не бросился. По трезвому рассуждению, ситуация была штатная. Во взводе его давно никто ни во что не ставил, как и большинство командиров нижних чинов. Боялись только Юнга и расстрельную команду. Те получали самый большой паек, множество привилегий, в том числе возможность прибить на месте любого, кто посмеет ослушаться или косо двинуть бровью. Капитан Уинковский, к сожалению, подобной привилегии был лишен. Если бы в кобуре на его боку находился пистолет, а не дополнительная пайка, он бы с удовольствием пристрелил зарвавшегося подчиненного. Но пистолета не было. К тому же Патрик был великолепным бойцом-рукопашником, что в условиях снижения количества патронов было качеством очень ценным. По сравнению с самим Уинковским, Патрик, безусловно, выигрывал в глазах Юнга. Так что капитану оставалось только скрипеть зубами.
Судя по всему, пожаловавшие проститутки опасности не представляли. Даже если за их спинами в кустах прятались налетчики из какого-нибудь отмороженного ганга, Уинковский мог их в два счета остановить при помощи рабочей М16. И не стоило забывать о втором вооруженном карауле, дежурившем в пятидесяти метрах от их КПП в бронированном бункере.
«Кстати, о втором карауле… — подумал Уинковский. — Белая девка — редкость. То, что ее придется подарить сэру Юнгу — факт. Но перед этим можно и самим потешиться. И с сослуживцами поделиться».
Мысль показалась Уинковскому доброй и позитивной. Он накрутил ручку на самодельном аппарате связи, подхватил трубку и проорал:
— Девятнадцатый пост! Это Уинковский! Вы как там?
Трубка зашипела.
— Нормально… — прозвучало в ответ сквозь шум. — Что стряслось?
Уинковский хмыкнул. Патрик был прав, устав караульной службы действительно пошел прогуляться в зад. Такие времена, черт подери…
Честно рассказав о новоприбывших ребятам с соседнего поста, Дик передернул затвор боевой М16 и пошел следом за Патриком.
Развлекаться.
База действительно была огромной.
Длинные ряды местами ржавой, местами подновленной колючей проволоки впечатления на мисс Мэри не произвели. Благо родилась она в матушке-России и воинских частей насмотрелась вдоволь. Однако массивные бетонные бункеры и крепкие ворота смотрелись внушительно. А если представить, что большая часть сооружений была под землей…