— Вот что я хотела тебе показать, Клод. — Она, охнув от боли в ноге, присела, взяла второй пистолет офицера, и хладнокровно добила тянувшегося к оружию матроса. — Что ты теперь скажешь?
— Я думаю, Моник, ты сумасшедшая.
— Так и есть! — выкрикнула она. — Так и есть! Давай, убей меня, ты сможешь! Только ничего уже не изменится. На английском корабле слышали выстрелы, они спешат сюда, Клод. Война началась! Убей меня и попробуй убедить англичан, что ты ни при чем!
— Заманчивое предложение, — согласился я и даже поднял пистолет. — Ты никогда не была приятной леди, но теперь просто мерзко выглядишь.
Она побледнела и попятилась.
— Клод, не теряй времени! Ты еще успеешь к шлюпке! А я уйду к аркам, и когда смогу хоть что-то для тебя сделать — сделаю, клянусь ребенком!
Я молча поспешил к морю. Убийство и без того не слишком приятная вещь, но смотреть, как убивает женщина, тяжело даже для меня. Уже подбегая к берегу, я встретился с Бартоломеу и Самбо. Разведчики тоже спасались: я слышал, как из-за мыса доносится звук горна. Война началась. Не тратя времени на разговоры, мы помогли Моррисону и Бену столкнуть шлюпку в воду и налегли на весла. Когда мы поднимались на борт, по нам прозвучали первые выстрелы с берега.
— Какого черта вы натворили! — Джон метался по палубе в негодовании. — Вы напали на них?!
— Не совсем так, — ответил я за всех. — Но лучше нам разок-другой пальнуть по берегу, чтобы немного охладить их пыл. Они сейчас чертовски злы на нас, Джон.
— Я не буду стрелять! — Он сунул руку в карман, сжимая фигурку кобры, и отступил от меня. — Ни за что!
— Да и не надо! Пальнем не по ним, а чуть в сторону — просто чтобы не наседали. Моррисон, займись, а я пока все расскажу.
Тут уж мне деваться было некуда — я не собирался брать на себя вину за проделки Моник. Когда Джон в каюте выслушал мой рассказ, то так побледнел, что я уже хотел посоветовать ему прогуляться к борту, «покормить рыб», как моряки выражаются. Однако как раз в этот момент к нам пришел Моррисон.
— Вроде перестали стрелять в нас, — радостно сказал он. — Да и вечереет скоро, ветер к берегу — думаю, их капитан отложит все дела до завтра. Но у меня прекрасная новость! Пока мы с Беном сидели возле шлюпки задницами к ней, кто-то успел оставить там записку. Угадайте, кто?
— Кристин! — за всех ответил Роб и повеселел. — Наконец-то!
Боцман выложил на стол клочок бумаги, на котором ровным, «лондонским» почерком Кристин было написано всего несколько строк:
«Дорогой мистер Моррисон!
Если еще не все мозги из Вашей рыжей головы стекли в Ваше жирное брюхо, то будьте так любезны присмотреть за тем, чтобы команды капитана выполнялись беспрекословно. Вы же, как я поняла из разговора с дорогим мистером Тощим Беном, готовите бунт. В этом случае, как Вы сами прекрасно знаете, Вы будете болтаться на рее так высоко, как только может выдержать мачта, не сломавшись под Вашим слоновьим весом. А если вдруг Вам к тому же отшибло ромом память, напомню: временным капитаном я назначила мистера Джона Мак-Гинниса. Которому прошу вас от меня передать, что делать ему пока не следует ничего.
Надеюсь по возвращении застать и «Ла Навидад», и команду в добром здравии. В противном случае — читайте выше.
Капитан Кристин Ван Дер Вельде
P.S. Передавайте всем привет».
— Вот! — Джон схватил записку и помахал ею в воздухе перед носом боцмана. — Вот! Ты уже передал команде приказ?
— Ты временный капитан, ты и передавай, — обиделся Моррисон. — В конце концов, Кристин сама виновата — надо было раньше нам передать, что с ней все в порядке. Клод, между прочим, вообще нас подрядил служить какому-то Моаи, никого не спрашивая!
Дверь снова отворилась, теперь к нам заглянул Бартоломеу.
— С берега сигнал!
Мы вышли на палубу и по очереди рассмотрели в бинокль сигналящего. Кроме него, на берегу никого не виднелось. Человек махал нам белым платком и, по всей видимости, являлся парламентером. Впрочем, человеком он мне казался лишь до тех пор, пока я не приложил к глазам бинокль. Сделанный в Германии двадцатого века, чудесный прибор позволил мне рассмотреть гостя как следует.
— Прозрачный, — уверенно сказал я.
— Да, — минуту спустя подтвердил Джон. — И я его знаю. Спускайте шлюпку!
— А если это ловушка? — заволновался Роберт. — Кристин приказала ничего не предпринимать.
— Я и не собираюсь. Но он стоит на открытом месте… Какой смысл им стрелять? К тому же… — Джон быстро вытащил из кармана ремешок с фигуркой кобры и надел его на шею Роба. — Ты нас прикроешь. Думаю, со мной пойдет только один. Самбо?
— Нет, не Самбо, — вмешался я. — Хоть мне и надоело сегодня грести, Джон, но пойду я. Случись что, я стреляю лучше Самбо, а Роб будет далековато.
Джон не стал спорить. Пока мы гребли, Роберт наводил пушку. Наш гость стоял не двигаясь, терпеливо ожидая нашего прибытия.
— Рад видеть тебя наяву, Джон! — с любезной улыбкой воскликнул он, когда мы добрались. — Кажется, сегодня случилось некоторое недоразумение?
— И я рад встрече. — Джон покосился на меня. — Это Клод Дюпон.
— Я знаю, — кивнул арк. — Прежде всего хочу вас сразу заверить: со стороны «Резолюшн» по вам не будет произведено ни одного выстрела, если и вы поступите так же. Капитан Кук держит слово, не сомневайтесь. Надеюсь, что в дальнейшем между командам установятся самые теплые отношения.
— У него нет дельфина. — Я решил немного обострить разговор. — При всем желании Джон сейчас ничем не может помочь капитану Куку. Поэтому, думаю, нам не нужны вообще никакие отношения, ни теплые, ни холодные.
Джон хотел что-то сказать, но Прозрачный жестом попросил его помолчать.
— Возможно, вы захотите меня выслушать, мсье Дюпон? По всей видимости, вы знаете, что этот остров дорог нам только тем, что он является обиталищем Великого Моаи. Увы, нам мешает попасть сюда клан Кон-Тики. Вы никогда не поймете всех причин наших разногласий, но важна для вас всего одна. Мы, Западный клан, хотим всего лишь сосуществовать с людьми, делить вместе с ними наш общий мир. Но клан Кон-Тики стремится совсем к другому. Им вовсе не нужны люди, они считают весь ваш род досадным препятствием на пути достижения своих целей. Равно как, впрочем, и животных, птиц, растения… Они хотят, чтобы Моаи заморозил всю планету. И Моаи способен на это, при соблюдении некоторых условий. Как вы сами считаете, мсье Дюпон, кому вам выгоднее помогать?
— А сам Моаи хочет заморозить планету? — Я предпочитал задавать вопросы. — Чего он вообще хочет?
— Ничего. — Арк помрачнел. — Великий Моаи ничего не хочет — в вашем понимании.
— Но я говорил с ним. У Моаи есть своя воля.
Прозрачный с досадой поморщился. Мои слова пришлись ему явно не по вкусу — как же, какой-то человечишка говорил с Великим Моаи, до которого он сам никак не мог добраться.