— В третий раз? — удивился Роб, поедая солонину с ножа. — А зачем ты убегаешь? Он же, наверное, денег тебе достаточно присылал?
— Я — пират, — объяснила Кристин и сама налила себе вина. — Что мне делать в Англии? К тому же, я родилась здесь, и здесь хочу жить.
— А кто твоя мама, капитан Кристин? — спросила Моник. — Она — тоже…
— Нет, она не пират. Мамочка была испанкой. Папаша нашел ее на захваченном корабле и женился. Обычное дело. Но она умерла при родах, а у отца тогда были неприятности… В общем, у него не вышло никуда меня сбагрить в первые семь лет. Потом он хотел меня отправить в Голландию, но там опять началась война. Хотел пристроить в Венесуэле, под чужим именем… Но я сбежала, шла одна по джунглям неделю. Тогда он отправил меня в Англию первый раз. Я целый год прожила у наших родственников, чуть не повесилась от скуки и сбежала. Месяц ходила с капитаном Дженкинсом, на правах обычного матроса. Он думал, я сломаюсь, не справлюсь — а потом зауважал! Жаль, что его вздернули в Гаване. Остальных испанцы отправили на каторгу, но отец прознал, что я там, и устроил на плантацию налет. Снова отправил в Англию, я снова сбежала… И вот теперь — в третий раз. И будь я проклята, если случится четвертый! Теперь у меня есть корабль, я капитан и сама себе хозяйка!
— Это не женское дело! — буркнул я. — Да и вообще не дело для порядочного человека!
— Даже сэр Френсис Дрейк не брезговал этим ремеслом! — веско заметил Мерфи. — А королева Елизавета не брезговала теми деньгами, которые он отнимал у испанцев для Британии! В те годы я его не застал, служил под его началом позже, но слыхивал всякое.
— Сэр Френсис Дрейк был солдатом короны! — убежденно сказал я. — Он действовал как патриот.
— Боюсь, ты не совсем прав… — уклончиво ответил Мерфи. — Впрочем, патриотом он действительно был. Благодаря таким, как он, Британия и потеснила Испанию на море. До Дрейка англичане боялись связываться с испанцами в этих морях. Надеюсь, те времена уже никогда не вернутся.
— Не вернутся! — беспечно успокоила его Кристин. — Пираты не позволят. Нам по душе, когда великие страны дерутся меж собой! А если кто-то начнет побеждать, мы тут же встанем на сторону его врагов. И так будет всегда!
Мерфи только хмыкнул и уткнулся в стакан. Нашей немногочисленной команды едва хватало для управления бригом, и хорошо еще, что погода по-прежнему нам благоприятствовала. Кристин, наслаждаясь своим положением, пристроила к делу даже губернаторшу. Ей достался камбуз, и к столу нам теперь подавала настоящая леди. Мне было немного жаль ее, до смерти перепуганную и даже немного похудевшую, но, правду сказать, Кристин прежде от нее сильно доставалось. Когда я поинтересовался у нашего капитана о судьбе леди Блейк, она ответила, что собирается «слупить за старуху немалый выкуп с того дурака, которого угораздило жениться на этой стерве».
Некоторые матросы, не столь отпетые, как Мерфи или Моррисон, поначалу сильно переживали и готовы были передумать. Но дни шли за днями, пиратская жизнь оказалась очень похожа на жизнь обычного моряка, и все понемногу успокоились. Тем более, что Кристин обещала каждому честную долю после продажи груза. Доли всех нас были равными, и только ей, как капитану, полагалась двойная. По дороге к Тортуге мы никого не встретили, а когда Кристин узнала берега острова, то даже приказала спустить британский флаг и поднять собственноручно сшитый «Веселый Роджер» — ей хотелось войти в гавань с почетом.
Прежде я думал, что пираты так под черным флагом и ходят по морям, но правда оказалась не столь красивой. Эти подлые разбойники показывают свое истинное лицо лишь в самый последний момент, когда жертве уже некуда деваться. Утешало меня только одно: на нашем флаге не было песочных часов. Впрочем, имея так мало людей, мы не смогли бы напасть даже на ловцов жемчуга.
Я, конечно, не обрадовался, услышав о цели нашего плавания. Пиратский остров — уйти с корабля легко, но куда мы с Моник отправимся потом? Можно было бы попробовать перебраться через пролив на Эспаньолу, но до поселений испанцев нам пришлось бы идти несколько дней пешком, и я не был уверен, что Моник перенесет такое путешествие. Ко всему прочему, мы могли наткнуться на буканьеров. Да и сами испанцы не вызывали у меня доверия. Как они поступят, если из леса к ним выйдет такая красавица, как Моник? И смогу ли я ее защитить?
Но, к моему удивлению, Моник мысль отправиться на Тортугу очень понравилась. Это было странно — ведь там наверняка было немало знакомых Дюпона! Улучив подходящую минуту, я попросил объяснений.
— Джон, а куда, по-твоему, могут отправиться пираты? — спросила меня Моник. — В Картахену или в Гавану? Там их немедленно схватят. Из всех гостеприимных для пиратов местечек, которые упоминал при мне Дюпон, Тортуга — самое цивилизованное. Там есть губернатор, которого все слушаются. По слухам, Ле Вассер человек благородный, и я в крайнем случае могу попросить у него защиты. Для меня и для тебя, мой мальчик!
— Скажите… — меня давно мучил этот вопрос, но я не решался его задать. — Скажите, Моник, зачем вы вообще отправились в Вест-Индию с таким человеком, как Дюпон? Он охотник, а вы — леди.
— Он заставил меня, Джон. Просто заставил… Я не хочу о нем вспоминать! — Моник вручила мне зеркало и принялась причесываться. — Этот странный Мерфи спросил меня сегодня, какого цвета у меня глаза. Разве это не заметно, Джон?
— Говорят, что глаза у вас иногда разного цвета, — признался я. — Не знаю, почему, я не замечал. Вот у Дюпона — да, один голубой, а другой зеленый.
— Верно… — Моник о чем-то задумалась, рассматривая себя в зеркало. — А что матросы говорили о его привычке брать в руку предметы и слушать их с закрытыми глазами?
— Да ничего. Кто-то, вроде бы, болтал, что это колдовство. Он ведь часто угадывал, откуда те или иные вещи.
— Колдун, — согласилась Моник. — Именно так, Джон. И я счастлива, что он далеко и с каждой минутой все дальше.
— Он тоже может отправиться на Тортугу! — напомнил я.
— Ну, я не собираюсь там долго задерживаться. Мы что-нибудь придумаем, верно? А сейчас дай-ка мне какую-нибудь твою вещь. Все равно какую.
Я растерялся и тогда Моник, рассмеявшись, вытащила из ножен на моем поясе дедов нож. Потом она достала из кармана какую-то фигурку на цепочке, зажала ее в кулаке и зажмурилась. Я, ничего не понимая, молча наблюдал. Спустя минуту она раздраженно вернула мне нож и бросила на столик фигурку. Теперь я смог рассмотреть дельфина, сделанного из какого-то легкого, серебристого металла.
— Что это?
— Талисман… Мне подарила его незнакомка, когда я как-то раз возвращалась из церкви. Это случилось в далеко-далекой стране… — Моник снова взяла дельфина, погладила пальцем его спинку. — Она сказала, что он принесет мне удачу. Я была маленькая и поверила. Только все это чушь! Я подумала было, что дельфин немного похож на ту лягушку, что Дюпон вечно таскает на шее. Мне всегда казалось, что его гадания по вещам как-то связаны с этой языческой безделушкой, а сейчас мне вздумалось проверить… Не знаю, что с лягушкой, но мой дельфин — просто смешная игрушка.