— Это неприемлемо, граф! Не слушайте его! Да я сама… — Моник попробовала забрать пистолет у одного из испанцев, но тот не позволил. — Граф, вы что же, дадите взять себя в плен?
— А вот это действительно неприемлемо… — задумчиво согласился адмирал. — Конечно, мы должны вернуться на мой флагман. Но боюсь, дражайшая Моник, нам придется настичь этих пиратов потом — ты сама говорила, что этот Дрейк перехватил Серебряный Караван, и я имею основания тебе верить. Испанской короне сейчас важнее серебро, нужно спешить к Панаме.
— Но адмирал!
— Идемте.
Мы все медленно, очень осторожно перебрались на борт испанского флагмана. Испанцы шептались меж собой, наши молчали, и только Моник осыпала меня проклятиями. Не успел испанский корабль отшвартоваться, как пираты из шлюпок, выкрикивая врагам оскорбления, прямо по канатам полезли на «Ла Навидад».
— Пройдемте на мостик! — пригласил меня тот испанец, что прежде был парламентером. — Не стоять же у борта? И, ради всего святого, осторожнее с пистолетом!
Мы пошли вдоль борта. Я видел, как Роберт машет мне шляпой, как в бессильной злобе грызет мундштук своей трубки Мерфи. Пытаясь отыскать глазами Кристин, я вдруг услышал ее крик:
— Джон, стой! За мачтой!
Я развернулся и, прикрываясь адмиралом, прижался спиной к фальш-борту, ожидая нападения. Однако все оказалось просто: за фок-мачтой испанцев скрывался офицер с ведром воды. Он был готов всего лишь плеснуть водой на мой пистолет — порох сразу намок бы, а граф Ампурия оказался в безопасности.
— Спасибо, Кристин! — крикнул я, не оборачиваясь. — Уходите скорее!
— Увидимся, Джон! — донесся до меня ответ.
Когда мы все же поднялись на мостик, испанские корабли уже разошлись от «Ла Навидад». Адмирал приказал принести нам стулья, и я даже с комфортом наблюдал за друзьями. Прямо у нас на глазах Кристин спрыгнула в воду, пару раз нырнула, а потом с вызовом подняла вверх руку: в солнечных лучах засверкало золото.
— Хоть не потеряла, идиотка… — проворчала усевшаяся рядом с нами Моник. — Ну, значит, еще свидимся.
Меня потрясало самообладание этой женщины. Она, казалось, просто не умела отчаиваться.
— Расскажите, как вы сюда попали, — попросил я. — Скоротаем время. Граф, кажется, задремал.
— Он постоянно задремывает: старость, — вздохнула Моник. — Как попала? Ну, после моего неудачного выстрела… Надо было стрелять в тебя, Джон. Если бы я только знала, что ты сегодня выкинешь! А так — даже в Кристин не попала… Не понимаю, как это возможно! Меня гоняли между скал, словно лисицу. Особенно, конечно, старался наш общий друг Дюпон. Я карабкалась по кручам и лишь каким-то чудом не сорвалась. Изломала себе все ногти, исцарапала руки! — она стянула тонкую перчатку. — Смотри! В конце концов они загнали меня на обрыв, над самым морем. Внизу — сплошные камни. Клянусь, из сотни мужчин не прыгнул бы ни один! А я прыгнула, и, как видишь, пережила тот день. Утром на остров высадились испанцы, и охотники сами стали дичью. Часть буканьеров, вроде бы, смогла уйти на каноэ, ночью. Но большая часть пиратов мертва. Остальные — в трюме этого корабля. А как ты проводил без меня время, милый Джон?
— Гораздо лучше, — признал я. — Только рассказывать об этом не считаю нужным.
— Ну, мальчик, это невежливо! Проклятье, вот они и снялись с мели…
«Ла Навидад» закачалась на волнах. Матросы полезли на мачты, и вскоре, подняв все паруса, корабль пошел к югу. Это противоречило первоначальному плану Кристин добраться до Кубы, и я улыбнулся — теперь она будет думать, как выручить меня или хотя бы отомстить. Мои друзья были пиратами, но зато они были моими друзьями.
— Не стали стрелять, — заметила Моник, глядя, как удаляется «Ла Навидад». — Я так и подумала, что рядом с тобой — самое безопасное место. Дорожат, Джон, дорожат тобой, гордись! А где сейчас мой дельфинчик ты, конечно, тоже не скажешь?
— Лучше бы вам не знать! — я не сдержал улыбки. — Впрочем…
— Мы позволим себе прервать ваше милое воркование! — целая группа испанцев выстроилась передо мной и мирно посапывающим адмиралом. — Пора исполнять обещанное.
Я опустил пистолет и аккуратно вернул курок в безопасное положение. Хотелось что-то сказать, я повернул голову к Моник… И получил сильнейший удар по затылку.
Очнулся я в клетке, у меня болело все тело — испанцы не любили, когда оскорбляли их адмирала. Слышались приглушенные удары волн, и я понял, что нахожусь в трюме. С трудом приподнявшись, я увидел, что не один в клетке. Ко мне подошли три оборванных, худых человека со следами побоев, и я узнал членов команды «Пантеры».
— Жаль нет ножа — я вырезал бы тебе сердце! — сказал один из них. — Так же, как однажды вырежу сердца всем, кто бросил нас на Тортуге!
— Я не виноват, — а что еще оставалось сказать? — Так сложились обстоятельства. Мы бы обязательно вернулись за вами!
— Не за кем возвращаться! Кроме нас никого в живых не осталось, да и нам жить недолго! Только ты умрешь раньше. Ножа нет, так придется задушить!
— Погодите! — за их спинами появился еще один узник, прежде мной не замеченный. — Надо же сначала хотя бы расспросить! Дайте мне поговорить с малышом Джонни.
Пираты послушались его и отошли. А я, не веря своим глазам, узнал в этом израненном, заросшем щетиной до глаз человеке мсье Клода Дюпона. Он тяжело опустился рядом со мной и я заметил, что у него серьезно повреждена нога.
— Это за то, что слишком резво скакал по скалам за одной козочкой! — невесело пояснил он, заметив мой взгляд. — А рука — за то, что слишком хорошо стрелял! — Дюпон показал искалеченную кисть, замотанную грязным тряпьем. — Душка Моник лично раздробила мне все пальцы рукоятью пистолета. Еще могу показать ожоги, да они на спине, а рубаху снимать больно — присохла.
— Почему она не убила вас?
— Потому что я кое-что знаю о Круге Времени! — Клод пожал плечами. — А почему еще? Не ради же старой дружбы? Конечно, она меня хорошенько расспросила, пока развлекалась с пистолетом и раскаленной шпагой. Я все рассказал, уж не помню, сколько раз и в скольких вариантах. Ох, когда-то я мечтал проделать с ней все это, но не решался… Теперь знаю, что был прав — когда терять нечего, никто не скажет правды.
— Сочувствую! — я говорил совершенно серьезно. При всем моем неоднозначном отношении к Дюпону, мне было его жаль.
— Да не спеши сочувствовать! Задушить я тебя, конечно, не позволю… Но как бы ты об этом не пожалел — Моник ведь и с тобой захочет поговорить. А адмирал ей мешать не станет, еще и смотреть придет. Старый греховодник! У него внуки в Арагоне, а он тут связался с воровкой… Она обещала ему показать путь к острову Демона. К счастью, в навигации она ничего не смыслит, а карты частью погибли на «Пантере», частью ушли с «Ла Навидад»… — Дюпон наклонился к моему уху. — Мы отсюда кое-что слышали… Они вернутся за тобой, Джон? Если нет — лучше нам умереть побыстрее.