— Видел, — вздохнул Живец. — И мне было не очень приятно быть на твоём месте, но... Но об этом мы поговорим потом или никогда. Смотри, луна!
Жёлтый мягкий свет будто расплавил облака, проделал в них окошко, в которое и выглянула идеально круглая луна. Рассматривая её, Живец вспомнил, что прежде замечал какие-то пятнышки, линии... А теперь не было ничего, кроме круглого пятна масляного света.
— Я люблю, когда лунная дорожка на реке, но сейчас мы этого не увидим... — Данилова выкинула сигарету, обхватила, руками подрагивающие колени. — Мне эта музыка действует на нервы. Жутко становится.
— Или ты испытываешь какие-то человеческие чувства, мне, клону, недоступные, или это связано с твоей беременностью, — предположил Дмитрий и заметил, как Наташа вздрогнула. — Не сердись, мне просто действительно интересно, как это всё коснётся тебя. Вспомни тех тильзиток, вспомни Африканку. Ты не боишься, что...
— Ты хочешь, чтобы я заплакала?! — вскипела она. — Он же мне ничего не сказал, и я... А откуда ты знаешь про Африканку?
— В другой раз.
Крысолов издал необычно длинную переливчатую трель и опустил дудочку.
— Они услышали, — сказал он, не поворачивая головы. — Нельзя спешить, иначе многие пойдут через реку, этого не нужно.
— А я думал, ты их топить собрался, — откликнулся Живец. — Как же тогда? Дудкой по головам будешь бить?
— Я не хочу убивать. Вы говорили о Наташе? Да, у неё может быть ребёнок. А может и не быть. Он — тильзит, их не должно остаться в этом городе, я подрядился выполнить работу. Нам не нужна дурная слава. Я выполню свою работу хорошо.
— Что это значит? — Данилова рвала пачку, стараясь достать новую сигарету. — Ты убьёшь его?
— Его ещё нет... Тебе придётся это решить.
Наташа не поняла, как могут сочетаться эти два заявления, и вопросительно посмотрела на Живца, но тот схватил её за руку. Там, дальше по набережной, ему на миг почудилось какое-то неуловимо быстрое движение.
— Да, первые уже здесь. Потерпите немного. Если всё пройдёт как надо, то у нас останется время на несколько слов.
Крысолов опять поднял дудочку.
Наташа поднялась и отошла к стене, прижалась к ней спиной. Дмитрий ещё несколько минут оставался сидеть на куртке, наблюдая за её мучениями. Особенно забавно было следить за правой рукой Даниловой — она непроизвольно сжимала оружие и направляла его на источники шороха. А шорохи уже окружали их со всех сторон...
— Нам ничего не угрожает? — нарочито громко поинтересовался Живец, отряхивая куртку и подходя к Наташе. — Я хочу сказать: до тех пор, пока мы не подпишем договор, нам ничего не угрожает?
Крысолов на мгновение оторвал дудочку от губ и взглянул на людей, вполне возможно — с укоризной. Но из темноты под мягкими полями шляпы не раздалось ни звука. Пришелец опять заиграл, и тогда первый тильзит открыто появился на набережной.
Это был рослый худощавый мужчина, одетый, как и все его сородичи, в грязное тряпьё. За поясом из то ли сухих корней, то ли проволоки торчал нож, напоминающий мясницкий. Не выдержав напряжения, Наташа ухватилась за Живца, протиснулась между ним и стеной здания.
— Не волнуйся, — попросил он, но память Даниловой заставила задрожать и его. Страх и ненависть — до ярости один шаг. — Они ничего нам не сделают...
«Рокот» сам поднялся в руке, поймал в прицел тёмную фигуру, но рядом с ней появились ещё несколько. Чуть расставив руки, покачиваясь, тильзиты внимали дудочке. Их становилось больше, они стекались по набережной с обеих сторон. Крысолов продолжал играть.
— Прекрати! — взвизгнула Наташа.
— Нет! — Живец придавил её к стене. — Тише, тише... Если дудочка замолчит, нам конец.
Слабый ветерок, нёсший прохладу с реки, не мог уже справиться с вонью. На набережной собрались сотни двуногих крыс, им уже не хватало места, они толкались, передние ряды шаг за шагом пододвигались к Крысолову. Людям пришлось немного потесниться, и они оказались у самой лавочки, упертой в нижний край огромного «Чёрного квадрата». Вот уже и музыкант шаг за шагом отступает туда же, уменьшая полукруг, состоящий из одинаковых агрессивно-настороженных, хотя и очарованных музыкой морд. Именно морд — Живец не мог назвать их лицами.
Ему стало противно. Он оглянулся на Данилову, но та, стиснув руки на плечах Живца, просто пожирала глазами толпу тильзитов. Похоже, в этот момент её ненависть отступила, Наташа кого-то искала. Живец дотронулся до её руки, но она не заметила.
Крысолов подошёл вплотную к людям, коснулся рукавом Дмитрия, и тот дернул плечом. Действительно, материя, из которой была соткана одежда Зелёного Человека, да, наверное, и он сам, была чужой. Живец сглотнул, стараясь отогнать рвотные позывы, посмотрел на луну. Никогда прежде он не видел ночное светило таким ярким, казалось, с него вот-вот закапает горячий воск.
Остановившись, Крысолов стал поводить дудочкой, из которой теперь вылетали очень высокие прерывистые созвучия. Ультразвук, догадался Дмитрий. Крысы слышат ультразвук. И вот первый из тильзитов, оказавшийся совершенно седым, — поискав глазами, Живец нашел ещё нескольких стариков, — положил руки на мостик, созданный из пластиковой лавки, и полез по нему наверх.
Он не успел ещё добраться до «Чёрного квадрата», а лавка оказалась уже вся облеплена тильзитами. Она оказалась даже важнее музыки — крысы давились, толкались, стараясь хотя бы дотронуться до жалобно поскрипывающих пластиковых трубок. Живец мысленно пожелал не рассчитанному на такое внимание сооружению не рассыпаться — повалиться ему не дали бы сами тильзиты.
И вот кто-то тихонько завыл. Дмитрий посмотрел вверх и обомлел: седой тильзит наполовину скрылся в «Чёрном квадрате». Его уже бодал в зад следующий, и вот движение стало ускоряться: проталкиваясь к основанию «мостика», крысы-охотники один за другим взбирались вверх и исчезали в стене. Толкучка усиливалась, лавочка вдруг резко сместилась, и, прежде чем Живец успел понять, что делать, он уже поддерживал её обеими руками.
Крысолов заиграл медленнее, и сразу же замедлились тильзиты. Порядка стало больше, теперь они не кусались, не царапались, лишь шумно дышали и барабанили друг друга лапами по спинам. Многие высунули языки, выпучили глаза, совершенно перестав походить на людей. И только Живец это подумал, как понял, что до сих пор считает тильзитов людьми. Наверное, сказалось мнение о них Даниловой... А в самом деле, откуда эти твари взялись? У него не было ответа на этот вопрос. Не могли же бомжи скреститься с подвальными крысами, в самом-то деле...
Он окинул взглядом собравшуюся перед ними толпу. За несколькими сотнями взрослых охотников уже можно было рассмотреть женщин. Стояли они пореже, а значит, между ними были дети. Живец прикинул, что охотников было около тысячи, а женщин раз в шесть-семь больше. Сколько же детей? Он вспомнил, как быстро они вырастают, покрутил с улыбкой головой. Да уж, если бы кто-то из людей и выжил, то вряд ли среди них нашлось бы местечко хоть одному москвичу.