— Вас я уже насмешил. И раз вы такая умная, то и скажите, что следует сделать, а не смейтесь.
— Ох, все эти маскарады хороши для водевилей и комедий. Я как раз на днях говорила господину следователю, что женщину, переодетую в мужское платье, вряд ли не опознают сразу.
И вот тут я задумалась. Нет, мне по-прежнему все эти затеи казались детской забавой. Но отчего и не позабавиться? Отчего не попробовать, коли в том нет ничего страшного? Само собой, делать из Пети усатого гусара — глупость несусветная. Но если его нарядить девицей? Роста он высокого для своего возраста, пожалуй, что повыше госпожи Никольской будет. Вот и получится из него девушка лет восемнадцати, а при желании можно и постарше сделать. Мещанка такого возраста, если она приезжая, к примеру, вполне может отобедать в трактире. Ничего в том особенного нет. Но одного его отпускать не стоит, пусть с этой девицей, что я из Пети изготовлю, будет младшая сестра. Будет кому заказ сделать, потому как в Петиной способности подражать женскому голосу я имела крупные сомнения, слишком он басовит. Вот только как ему такое-то предложить? Ведь обидится, станет спорить. С другой стороны, будет предлог от всей этой затеи вовсе отказаться.
— А пойдемте-ка, Петя, со мной, — позвала я его, так и не придумав в каких словах высказать свое предложение. Решила сразу попробовать, может, ничего и не выйдет. Петя, понятное дело, ничего такого не подозревал и послушно затопал вслед за мной в артистическую гардеробную. «Господи, — подумала я, — его еще и ходить по-человечески учить придется. Вон как топает!»
Большую часть артистических костюмов возят с собой сами актеры. Это большие столичные театры позволяют себе шить специальные платья чуть не к каждому новому спектаклю. Опять же, таких новых постановок они делают за сезон не более десяти, так что могут себе позволить. Такой же антрепризе, как наша, приходится играть за сезон до пятидесяти разных представлений. Потому как редкий спектакль в небольшом городе соберет два-три зала. На каждое представление гардеробом не запасешься, потому костюмов у каждого немного. Один для современного репертуара, другой для исторических пьес, третий для водевиля. Но нередко приходится подбирать недостающие костюмы. Для современных постановок это проще сделать, стоит обратиться к тем из публики, кто побогаче да испытывает большое влечение к театру, так тебе столько всего понадарят! А уж подшить да подогнать по фигуре дело нехитрое. Большинство актеров и сами иголку держать в руках умеют, а можно и к швее обратиться. Иное дело, если потребность возникает в чем-то, что сейчас никто уже не носит. А то и вовсе никогда не носил. К примеру, костюм сатира. [32] Тут уж надо специально шить, а значит, выделять деньги из доходов труппы. Поэтому в каждом театре скапливается довольно много современной одежды и не слишком много иных платьев. И выходило так, что одеть Петю трудностей не составит. А парик мы позаимствуем у Екатерины Дмитриевны. Один из тех, в которых она Гертруду играла, как раз выглядит вполне современно. Вот с такими размышлениями я и привела Петю в нашу гардеробную. И ничего не объясняя, сразу же надела на него парик, удачно оказавшийся на самом видном месте. Я оказалась права, и девица из гимназиста получалась подходящая. Вот только сам гимназист попытался противиться:
— Что это? Это же женское! Я не буду!
— Да в зеркало гляньте, замечательная молодая женщина. Хоть в трактир, хоть по городу на прогулку!
— Не буду я по городу в таком виде гулять!
— Никто и не предлагает. Сходим в трактир, пообедаем, посмотрим, что там творится, и обратно.
Препирались мы долго, но победа осталась за мной, и Петя смирился, как только ему пригрозили, что ни при каких иных условиях расследование проводиться не будет. Платье он надел уже с полным смирением, благо я уже ни капли не смеялась, да и пришлось оно впору. Неожиданно и с обувью вопрос решился просто. Вместе с платьем в гардеробной были ботинки, которые надевала все та же госпожа Никольская. Кто бы сказал, что у нее столь крупная нога, не поверила бы. Но ее обувь оказалась даже чуть великовата Пете.
Сложнее получилось с гримом. Много краски накладывать было нельзя, но и совсем без нее обойтись было бы неправильно. От правильного грима Петя стал бы выглядеть еще чуть старше, что нам и требовалось. Но оттого, что в театре было прохладно, краски никак не хотели размазываться тонко. Пришлось изрядно повозиться. А уж как непросто оказалось красить ему глаза: то моргать станет, то головой вертеть!
Взглянув на себя в зеркало, Петя, неожиданно для меня, остался доволен увиденным и собрался тут же отправляться в трактир. Пришлось придержать его, остудить, так сказать, пыл.
— Вы, Петя, для начала просто пройтись попытайтесь. Да не спеша.
Как и следовало ожидать, встав на ноги, мой подопечный едва не свалился, потому как каблуки были непривычно для него высоки. А далее он запутался в юбке и таки сверзился на пол. Пришлось объяснять и показывать, как надо правильно ходить, как придерживать юбку. Как правильно садиться и вставать, тоже пришлось учить.
— Ну что же вы плюхаетесь всем телом? — возмущалась я. — Чуть подберите юбку, вот таким манером, и аккуратно садитесь на край стула. Не на самый край, а так, чтобы вам удобно было сидеть. Давайте еще раз. Вставая, тоже надо юбку придерживать! До чего же мужчины неуклюжи!
— Может, все-таки бороду наклеить? — предложил измученный муштрой и отчаявшийся добиться положительного результата ученик.
— Вы извольте репетировать, а не делать глупые предложения, — строго потребовала я. — Все сначала. Встаете, проходите по комнате до дверей и обратно, шаг короткий, двигаетесь не спеша… подошли к стулу, развернулись, придержали юбку… Через месяц вы у меня будете грациозны, как воспитанницы Смольного института!
— Как через месяц? — пришел в ужас Петя.
— А вы думали все так просто, раз и готово. Ладно, не бледнейте, сейчас передохнем, потом еще с четверть часа поработаем, и я вас отпущу отдыхать. А ваг завтра мы идем в трактир. Сегодня все равно нельзя, надо вашу одежду в порядок привести, чтобы вы не выглядели как нищенка в лохмотьях с чужого плеча.
Хоть я ругала Петю, но ученик он был старательный и не лишенный способностей. Поэтому к концу наших занятий он уже выглядел вполне достойно. Что удивительно, умудрился даже грим не размазать.
— Вы уж попробуйте дома еще порепетировать, — попросила я его при прощании. — И попробуйте говорить женским голосом. А мне надо еще придумать, как во всем этом маскараде нам отсюда выбраться и вернуться незамеченными.
Последний вопрос меня и впрямь занимал. Мимо Михалыча не проскочишь, следовательно, надо придумать убедительное объяснение нашему столь странному поведению.
Мы шли вниз по Московскому тракту, и я забежала чуть вперед, чтобы еще раз полюбоваться на Петю со стороны. Он весьма убедительно выглядел девицей лет двадцати, одетой чуточку старомодно и провинциально. Ну, да и находились мы не в Париже и не в Санкт-Петербурге. Да и там таких девиц среди заезжего народа можно встретить немало. И куда более неуклюжих, чем Петя, который старательно вышагивал по деревянным тротуарам неспешным и недлинным шагом, а на ступеньках чуть приподнимал полы пальто и юбку и аккуратно опускал ногу чуть бочком. Вполне воспитанная девица получилась. Жаль, простудилась бедняжка, вон горло теплым пуховым платком обвязано! Это чтобы объяснить, с чего такая взрослая девица вдруг молчалива, мы ему горло платком укутали. А говорить Пете никак нельзя было позволять. Ужас с повизгиванием у него получался, а не девичий разговор!