Тут уж все хохотали до упаду.

– Пожалуй, на дуэль с вами я не отважусь, – сказал Владимир. – Жизнь дороже, знаете ли.

– Ты знаешь, Володя, я слова Дарьи Владимировны воспринял бы серьезнее, – перебил его товарищ. – Странно, но мне вот кажется, что и на дуэли, случись такое недоразумение, она бы стала победителем, а не мы. Даша, позвольте задать вам один вопрос?

Мы отошли немного в сторону.

– Поверьте, для этого вопроса у меня есть искренний и серьезный повод. А касается он госпожи Никольской. Далек от мысли, что моя попытка знакомства с ней должна была восприниматься ею с восторгом, но такой странной неприязни я вроде не заслужил. В чем может быть причина?

– Могу вас лишь уверить, что причина, и крайне веская, у Елены имеется, – вздохнула я. – Если вас это хоть немного утешит, то причина эта кроется не в вас, а в ее прошлом.

– Благодарю вас. Утешение слабое, но далее расспрашивать не смею.

Мы распрощались, и мне даже показалось, что все случившееся для этих молодых людей послужило им уроком в большей степени, чем я рассчитывала. От размышлений меня оторвала Маша:

– Ой, Даша! Вы меня не перестаете удивлять! Вы, оказывается, умеете так ловко мошенничать с картами.

– Умею я чуть-чуть. А использовала это умение впервые. Очень уж самоуверенны были наши партнеры, а полагаться на удачу не хотелось.

– Но зачем вы сознались? Я уже предвкушала, как они станут кукарекать! Это было так весело!

– Но нечестно.

– Нечестно, – вздохнула Маша. – Я правильно поняла, что вы все затеяли – ну, эту игру, знакомство, сам разговор, – чтобы расспросить про вчерашний вечер? Хотите узнать все, что предшествовало убийству?

– Пытаюсь узнать, – призналась я. – Хотя преступник давно уже покинул поезд, и ловить его – дело полиции. Но вдруг что-то из наших наблюдений ей будет полезно?

Сама я сильно сомневалась, что преступника уже нет в поезде. Но не говорить же об этом Маше!

Мы перешли к обсуждению нашего коварного и жуткого замысла с привидениями и проговорили не меньше часа.

11

В нашем купе дедушка с мистером Фрейзером занимались переводом пьесы. Очень увлеченно. Я решила им хотя бы не мешать, потому что помощи от меня уж точно не было бы, голова была занята совсем другим. Подумав, я постучала в соседнюю дверь. Почти сразу ко мне вышел Иван Порфирьевич.

– Вот ведь незадача, – посмеиваясь, сказал он. – Попросил разместить меня в купе не одного, а с попутчиком, чтобы веселее дорога казалась, а попутчик мой спит все время. Ну как, удалось допросить офицеров?

– Удалось. С их слов тоже получается, что все вокруг были свои, что никто к персоне убитого особого внимания не проявлял.

– У меня тот же самый результат.

Сказав это, товарищ прокурора надолго замолчал.

– Иван Порфирьевич, если вы не хотите пугать меня, то это лишнее.

– Я не испугать вас не желаю. Как же, напугаешь такую храбрую особу! Самому не хочется думать, что преступник где-то поблизости.

– Ну, может, и не поблизости. Дедушка вам не успел рассказать историю мистера Фрейзера про убийство в Восточном экспрессе?

– Нет.

Я пересказала услышанное от английского журналиста.

– Понятно, что в точности такого же быть не может, – закончила я. – Но отдаленно схожее – схожее, так сказать, по сути, могло произойти. Вот бы узнать, кто станет наследовать Михаилу Наумовичу?

– Что ж, доля вероятности, что тут нечто похожее произошло, имеется, – согласился Иван Порфирьевич. – А узнать о наследниках не слишком сложно. Возьмем да и пошлем телеграмму. Кому-нибудь, кто сумеет на этот вопрос ответить. Да тому же Дмитрию Сергеевичу. Хоть у него, как обычно, дел невпроворот, но на такой вопрос он много времени не потратит.

Я стояла в задумчивости и никак не поддержала эту затею.

– Что-то вы замышляете, сударыня! – пристально посмотрел на меня товарищ прокурора.

– Я ничего пока не замышляю, – разочаровала я собеседника. – Я пока размышляю. Узнать про наследников интересно, но для нас с вами не важно.

– Вот даже как!

– Ну да. Мы можем придумать сто и одну историю про то, как и отчего было совершенно убийство человеком, которого здесь уже нет. Можем?

– Можем. Но не историю, а версию.

– Да, конечно, версию, не то слово на язык подвернулось, – рассеянно согласилась я. – Может, от этих версий и польза, какая ни на есть, для полиции окажется.

– Договаривайте, Даша!

– Но нам все это не должно быть интересно! – выпалила я.

– В каком смысле?

– Ни в каком. – Я до конца додумала свою мысль и теперь рассуждала с уверенностью: – Случайно произошло убийство или подготовлено было заранее, если преступника нет в поезде, нам это безразлично. Все, что можно было узнать и выспросить, мы уже узнали и выспросили. А вот если преступник был из числа пассажиров или обслуги да не сошел с поезда, а едет дальше?

– Вы правы. Даже если существует хоть крошечная возможность такого поворота событий, мы обязаны отнестись к ней со всей серьезностью. Тут лучше перестараться, чем допустить небрежность.

Он не стал говорить очевидного, того, что всем при таком раскладе может угрожать опасность. Мы это и без слов понимали.

Мы еще немного помолчали, и Иван Порфирьевич сказал:

– Тем более надо дать телеграмму!

– Про наследников?

– Можно и про них спросить, это дело не лишнее. А мне не дают покоя бумаги из пустой папки. Мог преступник их по глупости прихватить, могли они для него и ценность, пусть не денежную, а какую иную, представлять. Так, чтобы на кофейной гуще не гадать, я спрошу про них. Возможно, что, узнав об их содержании, мы начнем понимать больше.

Тут я подумала, что мне тоже стоит послать телеграмму. Вот почему я не догадалась сделать это раньше? Петя наверняка скучает, но весточку от меня ждет еще не скоро. Пока мы доедем, пока письмо дойдет! И это в то время, когда технический прогресс позволяет с каждой станции слать телеграмму!

– Иван Порфирьевич, скажите, а как можно ответ получить? Мы же едем. Сейчас здесь, через час за тридцать верст отсюда.

– Очень просто, – улыбнулся господин Еренев, похоже, ему было приятно, что я чего-то не знаю. – Отправитель телеграммы должен посмотреть в расписание и отправить ее с таким расчетом, чтобы она была получена на станции по пути следования до прибытия поезда. Вместо адреса нужно указать номер поезда.

Объясняя, он все время чуть улыбался, а в конце не удержался, растянул губы в самой широкой улыбке:

– Передайте привет Петру Александровичу!