– М-м-м, – промямлил Андрей Сергеевич. – Ладно, я по порядку. Примерно то же самое потребовал посол, но ему ответили, что для поиска подлинного ожерелья необходимо сделать официальное заявление. Комиссар даже сказал, что лично он не сомневается, что подлинное ожерелье было. Но он не сомневается и в том, что украдено было фальшивое ожерелье и что это неопровержимо доказано собранными фактами.
– Так надо сделать заявление, что и настоящее ожерелье пропало, – настаивал на своем Петя.
– На основании чего? Кто докажет, что оно пропало? И кто вообще сможет доказать при данных обстоятельствах, что существовало и подлинное ожерелье?
– Так сколько народу его видело!
– И что с того?
Мы задумались и пришли к выводу, что даже если доказать, что было у графа Никитина и подлинное ожерелье, то доказать его кражу нет никакой возможности. Граф Никитин мог его, в конце концов, просто спрятать, подарить, отправить почтой, положить тайно в банковский сейф и многое другое.
– Вот так все и выглядит на данный момент, – подвел неутешительный итог секретарь посольства. – Был разговор нанять частного детектива для этого расследования, но пока ничего не решено. Да, Петр Александрович, вы еще сказали, что нужно найти настоящего убийцу. Так? Если у вас есть аргументы для такой гипотезы, что схваченный воришка не является убийцей, а лишь похитителем, то ведь это меняет всю картину!
– Нет у нас аргументов, – хмуро ответил Петя, переглянувшись со мной. – Только личная убежденность! Знаю, что этого мало.
– Жаль! Ну что, Антон Петрович, поедем в посольство? Нам нужно с вами обсудить некоторые вопросы, связанные с отправкой тела на родину, и другие печальные моменты, сопутствующие таким трагическим событиям.
– Конечно, поехали, что еще мне остается, – вынужден был согласиться Антон Петрович.
Мы распрощались с двумя секретарями, и Петя удивленно огляделся.
– Странно, что не подъехал какой-нибудь полицейский чин и не потребовал нашего прибытия в Скотленд-Ярд! – сказал он иронично.
– Вот и хорошо. Здесь далековато идти, но я все равно предлагаю добраться пешком…
– … и обсудить все, что мы узнали!
– Петя, вы, значит, тоже полагаете, что воришка, забравшийся в дом, не может быть убийцей?
– Полагаю! Хоть и не могу объяснить почему.
– Я вот тоже не могу. Сначала я его представляла этаким вторым Гномом [22] . Маленький, дерзкий и очень злобный. Но ни его портреты в газетах, ни те небольшие подробности, что о нем написали, с таким образом никак не вяжутся.
– Вот и мне так кажется. Особенно в свете всяких нелепостей, о которых нам рассказал Антоша. Антон Петрович.
– Я его тоже про себя называю Антошей. И не вижу ничего в том дурного, очень уж ему подходит быть именно Антошей, хоть человек он взрослый и солидный. Но давайте, Петя, сначала про нелепости, как вы их назвали.
Петя достал блокнот.
– Про экономку. Ну очень непонятно, зачем она понадобилась? Мы же – ни вы, ни мы с папенькой – не нанимали никаких экономок. Она просто не нужна. Есть домовладелец, есть прислуга. Да еще она единственная, кто исчезла так быстро.
– Так вы ее подозреваете?
– В убийстве скорее нет. В том, что могла навести грабителя на дом графа – подозреваю.
– А от убийства ее почему открещиваете, Петр Александрович? Оттого что женщина?
– Нет. Оттого что не вижу повода. Мотива то есть.
– Ладно. Ваши доводы и сомнения мне понятны, и я их в целом разделяю! – менторским тоном заявила я, заставив Петю рассмеяться. – Давайте дальше.
– На втором месте у меня по нелепости, правильнее сказать, по странности совпадения, та самая авария с повозкой, на которой везли сейф. Очень все вовремя произошло.
– Согласна. Но и тут мы можем строить всякие предположения до бесконечности. Что там третье?
– Сам сейф. Зачем он нужен?
– Ну тут сам граф Алексей Юрьевич все объяснил. Был не нужен, но в любой момент мог стать нужным. Вопрос в одном – он уже стал нужным или вот-вот должен был таковым стать?
– Думаю, последнее. Если бы стал нужен для хранения чего-то особо ценного, так не стал бы граф его в театр тащить.
– Это лишь при условии, что это самое ценное не было им получено в театре! Хотя и таких предположений можно выдвинуть миллион. Давайте дальше.
– Ницца. И все эти истории с ключами и с замком.
– Вот здесь можно и пофантазировать. Ясно, что ключи похищали, чтобы сделать копию!
– Два раза?
– Или двое конкурентов!
– Шутите?
– Почти. То есть и этот шанс не стоит упускать из виду.
– Получается, что тут, в Лондоне, нам и заняться нечем. А вот в Ницце есть реальная зацепка! Если найти мастерские, где делают такие ключи, можно хоть что-то и узнать. А еще проще найти мастерскую, где ремонтируют сейфы. Не просто же так граф отправлял его в ремонт. Только до Ниццы очень далеко.
– Далеко. Но не так далеко, как до Сибири!
– Что вы имеете в виду?
– Что можно до нее добраться. Если очень нужно будет. А вот что мы можем предпринять прямо сейчас и здесь?
– Даша, у вас же есть адрес Сергея и Ларисы? Давайте напишем им письмо, вдруг граф с ними поделился чем-то таким, что даст нам ниточку?
– Так и сделаем.
– А еще нужно попытаться найти экономку. Я подумаю, как это сделать. Может, еще и прислугу расспросить?
– Нам повторят все, что сказали полиции. Если вообще станут с нами разговаривать.
– Верно. А то еще наябедничают. Вот бы у старшего инспектора Мортона чего-то выведать, о чем он нам не говорил.
– О чем же?
– Про отпечатки пальцев на рукоятке ножа. Про время смерти.
– Не думаю, что это важно, – сказала я рассеянно, так как задумалась о другом.
Весь вечер я писала письмо Ларисе и ее мужу. Писала долго не оттого, что меня отвлекали, а оттого, что помимо нашей просьбы рассказать подробности их знакомства с графом Никитиным захотелось просто написать о своей жизни, о том, что в России происходит такого, что из газет не всегда прочитаешь. А отвлекли меня лишь один раз – позвали к телефону. Звонил мистер Фрейзер и буквально напросился на ужин. То есть я его и так рада была бы пригласить, но не успела, потому что он напросился. То есть было ясно, что он зачем-то срочно желает меня увидеть, а более приличного повода, чем оказаться у нас на ужине, не предвидится. Закончила письмо я как раз к ужину и приходу журналиста.