ПРЕДСКАЗАНИЕ ФЕОФАНА
Осенью 1913 года Распутин опять жил в Ялте, откуда его, как и в прошлом году, возили в Ливадию — в царский дворец.
В то время прокурором Одесской судебной палаты состоял некто Р. Г. Моллов. По должности он продолжительное время жил в Ялте, и его показания остались в «Том Деле». В них он поведал о жалобах ялтинского градоначальника генерала Думбадзе: «За Распутиным часто присылали придворный автомобиль везти его в Ливадию. Думбадзе доложил императору, что население Ялты сильно возбуждено против Распутина. Император ответил, что он имеет право жить, как он хочет, и принимать кого хочет и просит всех не вмешиваться в его семейное дело».
И тогда Думбадзе решил сам спасать престиж Семьи. Он отправил в Петербург телеграмму директору департамента полиции Степану Белецкому с предложением «убить Распутина во время его переезда на катере в Ялту».
Простодушный Думбадзе не понимал, сколько глаз прочтут эту телеграмму, прежде чем она попадет на стол к начальнику. Но Белецкий понимал… И ему пришлось поспешить. Как он сам показал: «Я переслал телеграмму в собственные руки Маклакову». В результате переезд Распутина «состоялся без осложнений».
В августе 1913 года умер экзарх Грузии. Распутин наконец-то мог выполнить свое обещание и отблагодарить Тобольского епископа Алексия.
Из показаний Молчанова: «Осенью 13 г. Распутин… ездил в Ливадию и обещал хлопотать о переводе отца на юг. Вожделения моего отца не простирались далее какого-нибудь города на юге… как вдруг неожиданно умер экзарх Грузии.. Я поехал провожать Распутина и на вокзале… просил о назначении моего отца экзархом Грузии. Распутин определенно обещал просить… „ Еще бы! Для Распутина было необычайно важно заполучить своего человека в Синоде, да еще экзарха Грузии — главы четвертой по важности церковной кафедры России. И мужик постарался, хотя это и было непросто — ведь речь шла о назначении на важнейший пост скомпрометированного епископа. Но Аликс верила „Нашему Другу“. Кому как не «Божьему человеку“ быть главным авторитетом в церковных делах… к ужасу обер-прокурора Саблера.
Из показаний Саблера: «Когда я пришел для доклада царю, Николай сказал: „А ваши кандидаты все провалились, выбор остановился на Тобольском епископе Алексии“… Я позволил себе решительно возразить, заявив, что он не обладает… нравственными качествами, что он живет с учительницей Елизаветой Кошевой, которая повсюду ездит с ним и последует за ним в Тифлис, и скомпрометирует его… Но назначение состоялось».
Опального Алексия сделали экзархом Грузии, одновременно возведя в сан архиепископа. Один из «наших» — так называла царица друзей Распутина — возглавил грузинскую церковь.
В то время Феофана уже не было в Крыму. Получивший кафедру благодаря Элле, он еще прошлым летом был изгнан в губительную для его здоровья Астрахань. К негодованию Эллы, ему было даже запрещено приезжать в Крым лечиться, если там находилась Царская Семья. Уезжая, неукротимый, но наивный Феофан рассказал все, что знал о мужике… другу Распутина, Даманскому.
Как показал Феофан в «Том Деле», разговор он заключил предсказанием: «Распутин — сосуд дьявола, настанет время, Господь покарает его и его защитников». После чего перекрестился и ушел.
Тогда Даманский, должно быть, только улыбнулся. Но через год, когда у него обнаружат рак, он вспомнит предсказание Феофана…
В Астрахани Феофан получил малярию и болезнь легких. Элла все-таки смогла хоть как-то помочь — его перевели доживать епископом в Полтаву. И Элла продолжала сердить сестру — доказывать Аликс, что бесчеловечно запрещать Феофану лечиться в Крыму. Она напоминала, что Феофан был исповедником царицы, что он ничем перед ней не провинился и что если любить Распутина — ее частное дело, то не любить его — частное дело Феофана. Но Аликс боялась неукротимого нрава епископа и знала, что он будет пытаться пробиться к Государю…
И Распутин помогал ей — искал вину Феофана, чтобы навсегда закрыть для него дорогу в Крым.
ДАМА ПОД ВУАЛЬЮ
В «Том Деле» осталась эта удивительная история.
В 1917 году следователь Чрезвычайной комиссии отправился в Ялту, где уже не первый год в параличе неподвижно лежала вдова священника Ольга Аполлоновна Попова, 60 лет. И она показала: «С епископом Феофаном я знакома 6 лет. Посетив меня однажды, как больную, он посещал меня обыкновенно раза 2 в год… Он никогда не упоминал о Григории Распутине и ничего не говорил о своей петербургской жизни… Григория Распутина я совершенно не знала… В первый раз Распутин явился ко мне 3 октября 1913 года около полудня… Распутин повел беседу о моей жизни — о болезни, о бедности… Потом прямо сказал: „Если желаешь, завтра же можешь иметь 1000 рублей, уйти из этой квартиры и видеть детей своих счастливыми… „ „Ну, долго не будем разговаривать, — продолжал Распутин. — Тебе известно, что Феофан говорил, будто имел с Государыней половую связь? — При этом выражался Распутин вульгарным языком. — Тебе известно, не скрывай, не скрывай и 1000 рублей — твои“. Я возразила, что мне ничего не известно, и что этого быть не может. Распутин сильно рассердился… бегал по комнате и ломал руки. И начал опять меня уговаривать, чтобы я оклеветала епископа. Это меня так возмутило, что я плюнула ему в лицо. Распутин отошел к двери и сказал: „Ты и твои дети будут меня помнить!“ Потом переменил тон. Произнес несколько раз: «Никто никогда так не смел со мной дерзко говорить… я знаю, ты опомнишься и возьмешь свои слова назад. Возьмешь, возьмешь, возьмешь“, — он повторял слова и пристально смотрел на меня… Видимо, внушение подействовало. Он подвинул стул совсем близко и сказал: «Ну, мы сегодня придем с ней, разрешаешь?“ Я поняла, что он говорит об императрице. «Ты при ней скажешь правду, ты опомнишься… Ты подумай, твои дети будут счастливыми, и дорога твоему сыну будет широкая… « Видимо, Распутин решил, что подавил больную старуху. У меня же явилась мысль сказать все Государыне… Распутин сообщил, что придут они часов в 12 ночи…
В первом часу ночи к нашей квартире подъехал автомобиль. Когда мой сын открыл дверь, вошел Распутин в сопровождении высокой дамы, одетой в черное платье, с лицом, закрытым густой вуалью. Она села около меня, расспросила о моей болезни, попробовала пульс и осмотрела пролежни на моей спине. Потом Распутин подошел к кровати, дотронулся до плеча Государыни и сказал: «Ну вот, ей ты скажешь правду?» Я ответила: «Я всегда всем говорю правду, тем более что жить мне осталось немного».
Когда Распутин отошел в сторону, Государыня сказала: «Скажите, он (Феофан. — Э. Р. ) говорил вам о связи своей с тем лицом?.. „ «Это совершенная ложь, гнуснейшая ложь! Ничего подобного он не говорил и говорить не мог… Верю, что Господь покарает того, кто возвел на него такую клевету“.
В это время Распутин что-то сказал Государыне, но я не разобрала слов… Распутин завертелся по комнате и сказал: «Испугалась! Испугалась она!» Я ответила: «Не испугалась! Твою тысячу не возьму и епископа не продам».
Распутин опять уговаривал меня сказать правду, прибавляя: «Твоим детям за это ничего не будет»… Перед самым уходом Государыня наклонилась ко мне и сказала: «Значит, вы говорите, что этого не было?»