Именно в то время царице все чаще докладывали о пьянстве «отца Григория», но каждое сообщение о его непотребствах вызывало ее бурный гнев… в адрес доносчиков! Она не могла объяснить обычным людям, жившим в обычном мире, то, что знала сама, — мистическую тайну его безумств, его юродство. Разве погрязшие в суете могут понять святого, его смиренную жажду терпеть поношение? Теперь Аликс знала: ее долг — защитить «Божьего человека», сохранить его у трона. Каждое его пьяное безумство, сопровождавшееся хором обличений, заставляло ее бросаться на врагов «старца» и жестоко, без объяснений, расправляться с ними. А для того чтобы ничего не объяснять непонятливым, она придумала свою версию: когда ей показывали донесения агентов о пьяных «подвигах» Распутина, она возмущенно приказывала полиции отыскать презренного человека, осмелившегося выдавать себя за «отца Григория».
Мужик оценил всю выгодность ситуации. Теперь каждый пьяный скандал помогал выманить врагов из укрытий и погубить их. Так что он мог кутить без оглядки!
Но порой в разгар пьянки раздавался звонок из Царского, и ему сообщали, что Алексею плохо. Таинственным образом протрезвев (так что улетучивался даже запах алкоголя), он отправлялся в присланном автомобиле спасать мальчика.
Во дворце он был прежним — чистым, ласковым, но без раболепства. Независимым, а порой и грозным, как и положено пророку.
ПЕТЛЯ ЗАТЯГИВАЕТСЯ
После большого перерыва Жуковская возобновила общение с Распутиным. В своих воспоминаниях она описывает свой первый визит в его новую квартиру на Гороховой улице: «Пройдя под темным сводом во двор, залитый асфальтом, я подошла к парадной двери трехэтажного красновато-коричневого дома… она сама открылась мне навстречу. Очень любезный швейцар пояснил мне, раньше моего вопроса, что Распутин живет во втором этаже, и дверь к нему обита малиновым сукном. Пока он снимал с меня ботинки, я подозрительно посмотрела на некую личность… сидевшую в углу за маленькой железной печкой: он излишне внимательно вглядывался в каждого входящего, и вслед за тем принимал глубоко равнодушный вид. Такие же личности были теперь на этажах, ведущих в его квартиру, и около дома».
На Гороховой Распутин находился под неусыпным наблюдением. Джунковский называл это «охраной» — естественно, исключительно в целях безопасности «Нашего Друга». Чтобы царица не заподозрила дурного, ей время от времени показывали «перехваченные письма с угрозами убить Распутина». Так что Джунковский получил возможность контролировать каждый шаг «Темного».
В архивах департамента полиции сохранился отчет: «Установлено наружное наблюдение за Темным, проживающим: Гороховая, 64… Первое время оно результатов не давало, так как он был слишком осторожен и к тому же окружен поклонниками, старавшимися его увезти. Так было до тех пор, пока не было получено письмо (анонимное) с угрозой убить Распутина. В соответствии с этим Охранное отделение предложило Распутину охранять его и назначить двух агентов — Терехова и Свистунова. Предложение он принял. Агенты, охранявшие Распутина, одновременно выполняли требование департамента полиции выяснять лиц его посещавших. Вполне доверяя им, Распутин их часто брал с собой, что облегчало работу. При выездах в Покровское или Москву его сопровождали те же агенты и сообщали в департамент полиции… письмами 2 раза в неделю».
Еще с юбилейных торжеств Распутин отлично знал, как к нему относится Джунковский. А еще раньше (со столыпинских времен) он понял, что агенты не столько охраняют, сколько шпионят за ним. Но отказаться от охраны мужик сейчас не мог — если ее уберут, то его тут же пристрелят прямо на улице, как собаку. Шла война, Петроград был набит вооруженными людьми, так что списать убийство было на кого… Столкновение пролетки с автомобилем показало — враги не дремлют.
Но не может жить, как пленник, под надзором, ожидая, когда с ним расправится его же охрана…
Есть один путь к спасению! Надо убрать врагов, выгнать их прочь, вытолкать в шею — Джунковского, всех! Нужен переворот — приход во власть «наших»!
И он знал — это получится, потому что понял: о том же мечтает и «мама»… Так что хватит заливать страх вином, пора действовать! Тем более что к началу 1915 года вокруг него уже стала собираться команда удалых, опасных людей.
КОМАНДА ПРОХОДИМЦЕВ
Это были те, кого Филиппов честил «проходимцами и спекулянтами», а Распутин именовал «секретарями». Появились они не случайно — их привлекли деньги, огромные деньги, крутившиеся теперь в скромной квартире на Гороховой.
В то время в руках Распутина оказалось мощное оружие — прошения граждан. Предприниматели и чиновники, военные и штатские, бедные русские люди и богатые, но бесправные евреи — все они были беспомощны перед извечной чудовищной машиной русской бюрократии. И «Наш Друг» предоставил им возможность обойти ее — минуя все бюрократические заслоны, прошения из рук мужика попадали прямо на вершину власти — министрам и «царям». Он давал просителям полуграмотные рекомендательные записки, называемые им «пратеци» (протекции). И министры, таясь друг от друга, старались исполнить просьбу фаворита!
Теперь его передняя была набита посетителями. Жуковская описала «ожидальню» — «пустую комнату с редкими стульями, где было полно самых разнообразных посетителей, начиная с генерала при всех орденах, кончая каким-то невзрачным человеком в синей чуйке, сильно напоминавшим какого-нибудь деревенского трактирщика».
Из показаний Молчанова: «У Распутина появились в большом числе просители… Распутин обычно выбегал в другую комнату, брал клочок бумаги и писал каракулями записку к министрам или власть имеющим… Прошения Распутин отдавал царям через Вырубову».
«Мы с Вырубовой часто ездили к Распутину в Петроград. Вечер всегда заканчивался тем, что Вырубова брала у Распутина кипу разных прошений и везла все эти прошения к себе и потом во дворец», — показала в «Том Деле» Феодосия Войно, служившая у Вырубовой.
И сам Распутин передавал прошения царице в Анином домике. «Последние годы Распутин… стал привозить полные карманы прошений. Это очень не нравилось бывшему царю… Я предупредила Распутина о таком отношении к его ходатайствам, но Распутин не обратил никакого внимания на мои слова», — показала Вырубова. Однако царю пришлось терпеть, потому что Аликс ценила эти прошения. Они были частью созданного ею образа бескорыстного мужика.
Еще пару лет назад это было правдой — Распутин помогал тогда людям бескорыстно. Но теперь все переменилось. Его новая жизнь — фантастические загулы, кутежи с цыганами — требовала огромных трат. Правда, он не только тратил эти даровые деньги на себя — он щедро раздавал их.
Деньги с просителей он брал и сам, но чаще это делали «секретари», находившие для него богатых клиентов. Они были своеобразными сборщиками дани. Огромные суммы, которые тратил теперь мужик, поразили воображение Молчанова, хотя он и «не задавался вопросом, откуда у Распутина такие деньги… считал, что деньги ему даются в Царском Селе».
«СЕКРЕТАРИ»
Это название очень нравилось полуграмотному мужику. Еще бы — теперь у него, как у важного чиновника, — секретари!