В Тобольске — новый сюрприз: еще один отряд из Екатеринбурга под водительством большевика Заславского поджидал Яковлева в городе.
Так с первого дня Яковлев оказался в окружении двух отрядов уральцев. Хорошо подготовился Филипп Голощекин к встрече Уполномоченного ВЦИК…
Яковлев остановился в доме Корнилова, где жила свита. В ту же ночь он отправился в Тобольский Совет предъявлять свой мандат.
Ночью в Совете екатеринбургские тобольцы слушали краткую речь Яковлева. Он сообщил цель своей секретной миссии: увезти из Тобольска царя и Семью.
На естественный вопрос — «куда?» — Яковлев ответил, что «им рассуждать об этом не следует, как и предписано в мандате». В ответ Яковлев услышал яростные слова командира уральского отряда Заславского: «С Романовыми надо не возиться, их надо кончать!»
Яковлев жестко оборвал его.
Из воспоминаний Яковлева: «Я сказал ему только одно: „Все ваши отряды должны подчиняться мне и выполнять мои распоряжения! Надеюсь, вы поняли?“ И Заславский… сквозь зубы процедил: „Да“.
В заключение Яковлев объявил на завтра смену охраны. На все посты в Доме Свободы должны встать местные красногвардейцы. Новым комендантом Дома Свободы Яковлев назначил своего знакомца по платформе Авдеева. Это был реверанс в сторону уральцев.
Но как только Яковлев ушел, уральцы приняли постановление — зорко следить за Уполномоченным из Москвы.
Да, подготовился Голощекин к его приезду!
Поняв, что уральцы в Тобольском Совете — враги, Яковлев должен теперь быть предельно осторожен с охраной и Кобылинским. Если и здесь не получится — миссия провалилась!
Утром он вызывает к себе Кобылинского.
Непривычно ласковое обхождение комиссара из Москвы подкупает полковника. Яковлев объясняет ему, что приехал увезти царя и Семью. К сожалению, он не может разгласить пока тайну маршрута. Но полковник может быть уверен — он все узнает, и уже вскоре.
Кобылинский отвечает доверием на доверие, сообщает Яковлеву обо всех трудностях, которые ждут его миссию: очень болен Алексей и везти его не представляется никакой возможности.
В последнее время мальчик был на удивление здоров и затевал в доме бесконечные игры.
Придумал отчаянную игру: на деревянной лодке съезжать по ступеням лестницы, ведущей со второго этажа на улицу. С грохотом, от которого затыкали уши обитатели дома, неслась его лодка. Он будто пытался что-то доказать себе. Была и другая игра — он катался на качелях, сделанных из бревна. «Не знаю во время которой из этих игр, но он ушибся и, как всегда, слег», — вспоминала дочь доктора Боткина.
Что такое для Алексея ушиб в условиях заключения, описал сам доктор Боткин:
«Алексей Николаевич подвержен страданием суставов под влиянием ушибов, совершенно неизбежных у мальчиков его возраста, сопровождающихся… жесточайшими болями. День и ночь в таких случаях мальчик так невыразимо страдает, что никто из его ближайших родных, не говоря уже о хронически больной сердцем матери, не жалеющей себя для него, не в силах долго выдерживать ухода за ним. Моих угасающих сил тоже не хватает. Состоящий при больном К.Г.Нагорный после нескольких бессонных и полных мучений ночей сбивается с ног и не в состоянии был выдержать вовсе, если бы на смену и помощь ему не являлись преподаватели Алексея Николаевича господин Гиббс и в особенности воспитатель его Жильяр… Сменяя один другого чтением и переменой впечатлений, они отвлекают в течение дня больного от страданий…»
10(23) апреля Яковлев в сопровождении нового коменданта Авдеева и полковника Кобылинского появляется в Доме Свободы. Но там еще накануне приготовились к встрече с ним.
Из дневника: «9 апреля. Узнали о приезде чрезвычайного уполномоченного Яковлева из Москвы. Он поселился в корниловском доме. Дети вообразили, что он сегодня придет делать обыск и сожгли все письма, а Мария и Анастасия даже свои дневники…
10 апреля. В 10.30 утра явились Кобылинский с Яковлевым и его свитой.
Принял его в зале с дочерьми. Мы ожидали его к 11 часам, поэтому Аликс не была еще готова. Он вошел, бритое лицо, улыбаясь и смущаясь, спросил, доволен ли я охраной и помещением. Затем почти бегом зашел к Алексею, не останавливаясь осмотрел остальные комнаты и, извиняясь за беспокойство, ушел вниз. Так же спешно он заходил к другим в остальных этажах.
Через полчаса он снова явился, чтобы представиться Аликс. Опять поспешил к Алексею и ушел вниз. Этим пока ограничился осмотр дома…»
С какой-то симпатией записано все это в дневнике царя: «извиняясь за беспокойство», «улыбаясь». Уже отвык и от улыбок, и от извинений бывший владыка империи.
Умеет обращаться с людьми чекист Яковлев.
Дважды в этот день осмотрел комиссар из Москвы больного мальчика. Он все пытался представить: может быть, все-таки можно его перевезти? И понял — нельзя. Задача осложнилась еще более.
Уралец Авдеев, назначенный комендантом дома, производит смену охраны. Вместо солдат, прибывших из Царского Села, на посты становятся красногвардейцы. С одной стороны — выстроился взвод саженных красавцев гвардейцев, одетых в форму. С другой — красногвардейцы, «братва». Кто в засаленном полушубке, кто в пальто, кто в вылинявшей шинели. Вместо сапог — подшитые, в заплатах валенки. Соответственно и вооружение. У кого пулеметная лента через плечо, у кого — берданка, кто с наганом… Удивительно было и построение: красногвардейцы выстроились не по росту, а по дружбе…
Оба отряда с изумлением смотрели друг на друга. Обломок империи и войско революции — великая фотография эпохи.
«МЫ ПРЕДСТАВЛЯЕМ, ЧТО ЭТО МОСКВА…»
На следующий день Яковлев в дом не приходил.
Из дневника: «11 апреля. День был хороший и сравнительно теплый. Много сидел на любимой крыше оранжереи, там славно пригревает солнце. Работал у горы и над расчисткой глубокой канавы…»
Пока царь чистил канаву и размышлял на крыше оранжереи, Яковлеву предстояло самое трудное — встреча с охраной царя. Покорно дав заменить себя красногвардейцами, уже к вечеру они начали роптать…
Собрав охрану, Яковлев долго льстил стрелкам. А потом было главное — он торжественно передал им неполученное жалованье за 6 месяцев Советской власти. И сообщил радостную весть: их служба закончена, они могут наконец вернуться к семьям. Вечером он созывает совещание солдатского комитета охраны и здесь объявляет свою цель: он должен увезти из Тобольска царя и Семью. На все тот же вопрос — «куда?» — Яковлев ответил все той же фразой: «Об этом рассуждать не следует». Начался ропот, и он тотчас капитулировал: предложил включить 8 стрелков прежней охраны в караул, который будет сопровождать Николая и Семью до места назначения. «Чтобы они смогли убедиться: царь и семья будут в безопасности».
Яковлеву еще в Москве сказали: на председателя комитета Матвеева можно положиться.
Из «Записок» Матвеева: «Яковлев… вызывает меня к себе и задает вопрос: приходилось ли мне выполнять военные секретные поручения. Получив от меня утвердительный ответ, Яковлев сообщает, что ему дано задание перевезти бывшего царя в Москву (курсив мой. — Авт.). Он предложил мне выделить из моего отряда 8 человек для сопровождения в дороге Николая Романова».