– Это объяснение поэта.
– Поэты, мой друг, – пророки.
– Так кто же она, по-вашему?
– Я подозреваю, что она дочь... я даже не смею произнести имя ее матери. Во всяком случае, в Польше ходило много слухов, что императрица Елизавета имела дочь от тайного брака с русским вельможей Алексеем Разумовским. Недаром Али воспитана в Киле – столице Голштинии. Ведь именно там, в Киле, жила в то время любимая сестра императрицы Елизаветы Анна. Она была замужем за голштинским принцем. Нет, все это не может быть случайным!
– ...Теперь я понял, что тянуло ее к этому поляку! И чем они сводили ее сума... Май 1773 года. Париж.
Ночь. Де Марин мирно спит. Распахивается дверь. В мужском костюме входит принцесса, расталкивает спящего маркиза:
– Мы уезжаем! Немедленно!
– Куда? Почему?! – пытается понять спросонок бедный маркиз.
– Завтра нас должны арестовать за долги. Точнее, вас, мой друг, и бедного барона Эмбса. Вы подписали мои векселе, а ваши друзья Понсе и Масе... Да, да, они подали в суд, проклятые банкиры!
Вошел молодой человек в дорожном плаще.
– Знакомьтесь: граф Валькур де Рошфор, гофмаршал двора князя Лимбурга.
Де Рошфор – одна из знатнейших дворянских фамилий Франции. Граф разорился и состоял на службе у немецкого князя герцога Лимбургского.
– Кстати, – добавила она небрежно, – граф Рошфор скоро станет моим мужем. Он сделал мне предложение. К сожалению, я не вправе сразу дать ему ответ... я должна связаться со своим попечителем – персидским князем Али.
Рошфор будто не слушал, как зачарованный пожирал ее глазами. Вошел Эмбс, тоже в дорожном плаще, с баулом в руках.
– Пистолеты? – спросила принцесса.
– У нее над кроватью всегда висела пара заряженных пистолетов, и еще пять пистолетов хранились в бауле. И там же, по слухам, лежали ее драгоценные бумаги.
Эмбс молча вынимает из баула пару пистолетов и протягивает принцессе. Она засунула их за пояс
– Итак, господа, мы покидаем прекрасную Францию!
– ...Через две недели мы жили во Франкфурте и, конечно, в самой дорогой гостинице. Она сняла целый этаж. Счастливый Рошфор уехал объявить своему господину, герцогу Лимбургу, о готовящемся браке. И обещал вернуться через несколько дней.
Вся честная компания: Эмбс, де Марин и принцесса – сидит вокруг стола, уставленного едой и вином. Распахивается дверь, и появляется взбешенный хозяин гостиницы. За ним толпятся слуги.
– Все прочь со стола этих господ! – приказывает хозяин слугам. – Все! И вино тоже! Больше я вас не кормлю, господа. Извольте сначала заплатить! Я поселил вас потому, что такой уважаемый господин, граф Рошфор, мне сказал... Но вы живете здесь уже целую неделю – и ни гроша!
Слуги торопливо убирают со стола еду. Потеряв дар речи, де Марин и Эмбс глядят, как уносят их тарелки. Но принцесса сохраняет самообладание. Преспокойно отвесив пощечину слуге, который попытался забрать ее бокал, она не торопясь допила свое вино. Поставила бокал на стол и ровным голосом обратилась к хозяину:
– По-моему, вы сошли с ума, милейший. Вам будет за все заплачено. На днях я написала письма русским посланникам при Версальском и Прусском дворах, чтобы они незамедлительно выслали мне»
– Слыхали, слыхали... – перебил хозяин, – и про посланников... все уши забиты этими рассказами. А что оказывается на самом-то деле? Сегодня приезжают честные господа из Парижа...
И он распахнул дверь. В дверях стояли ухмыляющиеся Понсе и Масе.
– Все сказки рассказываете про сокровища персидского дяди? – усмехнулся Понсе. – Думали, не найдем вас? Найти вас просто. Спроси, где больше всего тратят денег.
– И вы с ней, маркиз? – засмеялся в свою очередь Масе. – Вот уж ни как не думал, что окажетесь таким же болваном, каким оказался я.
– Тысяча чертей! – Де Марин вскочил в бешенстве.
Но принцесса повелительным жестом усадила его на стул.
– Мой друг, – обратилась она ласково к Эмбсу, – окажите любезность, принесите мой баул...
Барон Эмбс молча встал и ушел в другую комнату. А она продолжала все так же совершенно спокойно:
– Итак, на днях я действительно должна получить некоторое известие из Персии.
Оба банкира расхохотались.
– Кроме того, – продолжала она, будто не замечая этого веселья, – завтра здесь появится мой жених – граф де Рошфор, который сначала заплатит по векселям, а уж потом я попрошу его снабдить увесистыми пощечинами господ, нарушивших мой покой.
Заявление отрезвило хозяина гостиницы, и он скрылся за спинами банкиров. Но Масе и Понсе только хохотали.
В это время вернулся Эмбс и молча протянул баул принцессе.
– Впрочем, до его приезда я, пожалуй, сама постараюсь умерить ваше веселье, господа.
И она выхватила из баула пару пистолетов и направила их на банкиров
– Ну что ж, – сказал Понсе, отступая к дверям. – Мы подождем до завтра. Но только до завтра.
– Ваши векселя уже находятся в магистрате, так что готовьтесь завтра проследовать в тюрьму, – сказал Масе.
Принцесса нажала курок Раздался выстрел. Оба банкира и хозяин моментально исчезли за дверью. Принцесса выстрелила трижды в стену, и пули легли точно – одна в одну.
Унесенные тарелки вновь вернулись на стол, и прерванный обед продолжался.
– Послушайте, Алин...
– Я прозвал ее Алин. И она любила это имя...
– Послушайте, Алин, но... вы знаете, и я знаю, и эти господа знают: у Рошфора нет денег. Он весь в долгах. Я даже думаю, что он сильно рассчитывает на сокровища вашего дяди...
– Мой друг, вы не мудры. Мой персидский дядя любил рассказывать мне одну историю... – Она с аппетитом набросилась на еду.
– Она была худа, точнее, томно изящна, но у нее всегда был зверский аппетит.
– Один шах приказал своему визирю: «Сделай так, чтобы моя люби мая собака заговорила!» – «Обязательно сделаю, но только завтра». – «Ты сошел с ума!» – сказала жена визирю. «Почему? Никто не знает, что случится завтра: или я умру, или шах умрет, или собака сдохнет...»
И она расхохоталась.
– И вот тогда мне показалось, что она не раз бывала в подобных переделках и что ей отнюдь не двадцать один год! Самое смешное, что назавтра действительно все уладилось™
Та же зала в гостинице, и та же компания сидит уже за пустым столом.
Распахивается дверь – и граф де Рошфор торжественно объявляет:
– Его высочество князь Филипп Фердинанд Лимбург-Штирум. Вошел немолодой господин, в большом парике, в ослепительном, но,
увы, старомодном золотом камзоле со множеством орденов.