–Нет!
–А со второго, с третьего, с четвертого?
–Пошел ты к черту!
–Ай-я-яй, – такие хорошенькие пухлые губки – пахнут медом, клянусь – и такие слова…
–Ну чего ты ко мне пристал?!
–Зовут тебя случайно не Полей?
–Нет!
–Значит, Аполлинарией? Помнится, лиса-огневка говорила о сестре, получается, не врала…
Полю выручила Лена Кирсанова. Она пошлепала Карелина по плечу и возмущенно воскликнула:
–На меня потратил две секунды, а к ней прилип, это как называется?!
Саша неохотно обернулся – Поля обессиленно сползла на стул – и ласково пропел:
–Леночка, солнышко, ты ж знаешь, я в тебя пожизненно влюбленный!
–Ага, с тех самых пор, как на горшок усаживал, – ядовито подсказал Кирсанов, с непонятным раздражением посматривая на друга.
–Может, и с тех самых, – ничуть не смутился Саша. – Ты ж, зараза, вечно от своих святых обязанностей увиливал!
Маша и Вера – Поля так и не поняла, чьи это девушки – переглянулись и рассмеялись. Лена покраснела и набросилась на брата с кулаками. Карелин – ему тоже перепало, Кирсанов прятался за его спину – жизнерадостно завопил:
–Брейк, солнышко! Лешка кается, я тоже лью слезы и заранее согласен с любым твоим решением…
–С любым?
–Хочешь, приглашу танцевать?
–Нет!
–Понятно, займусь рыжиком, а тебя пригласит Игореха, как такой вариант?
–Ну… – Лена обернулась, Скуратов с готовностью встал. – Считай, ты получил индульгенцию!
–Но я не хочу, – в панике пролепетала Поля.
К сожалению, ее не услышали. Бесцеремонный Карелин выдернул Полю из-за стола, как морковь из грядки после обильного дождя.
Поля, обреченно следуя за ним, напомнила себе: «Всего один вечер! Потом мы расстанемся, и я никогда не вспомню об этом кошмаре. Сейчас главное – не поднимать на него глаз, со всем соглашаться, пусть, гад лысый, подавится моей покорностью… – Она горестно шмыгнула носом. – Интересно, за кого Карелин меня принимает? За Полькину сестру? Мол, мы действительно близнецы, только очень разные, она безбашенная пацанка, а я – почти барышня…»
Поля вздрогнула, Карелин властно привлек ее к себе. Поля чувствовала его взгляд и готова была провалиться сквозь землю. Как она жалела, что согласилась на приглашение Кирсановой!
Поля танцевала с Сашей и робко краснела на любое его замечание. Она принципиально не раскрывала рта, упрямо внушая себе: «Я простая деревенская девушка с кучей комплексов. Ничего странного, что я цепенею и не нахожу слов. Я… стесняюсь, вот. Любого. Я впервые в городском кафе, я в панике и не знаю, как себя вести. Тем более, это правда…»
Поля держалась выбранной линии поведения весь вечер. Она терпеливо танцевала со всеми по очереди и не поднимала ресниц.
Ловила внимательный, изучающий взгляд Карелина и мило улыбалась. Не замечала его выпадов, будто не слышала, даже стерпела «лису-огневку».
Кружилась с Кирсановым и ни разу не огрызнулась на его поддразнивания и дурацкие шутки.
Неуклюже топталась посреди зала с кудрявым очкариком и с интересом слушала странные, ни на что не похожие стихи.
Лев Шульман считал себя поэтом. Уверял, что уже печатался в местных журналах, и теперь на очереди собственный сборник. Несчетно наступал Поле на туфли и несчетно извинялся. Раза три ронял очки, и они с Полей, стукаясь лбами, искали их под ногами танцующих.
Потом Лев выудил из кармана ручку и склонился над салфеткой. Морщил лоб, ерошил кудри, хватался за стекла очков влажными от волнения пальцами и что-то лихорадочно бормотал. Глаза его стали прозрачными-прозрачными, как у маленькой Наташи, когда она возилась со своей новой куклой. Стихи занимали в жизни Шульмана ничуть не меньшее место.
Поля внезапно позавидовала: Лева не замечал толпы. Ничто не нарушало его одиночества.
С добродушным великаном Поле было легко. Иван нравился ей – солидный молчун, девушка бездумно отвечала ему улыбкой. С ним Поля почему-то чувствовала себя защищенной. Даже Карелин ее не пугал.
Поля поймала в очередной раз Сашин напряженный взгляд и вдруг весело подумала: «Если он влюбится в меня, сегодняшнюю, то, может, от Польки наконец отстанет? Неплохо бы…»
И грустно хмыкнула: так недолго и до раздвоения личности!
Поля украдкой следила за Игорем. Лена почти не отходила от него, откровенно напрашиваясь на приглашения, и Полино сердце больно сжималось, когда она наблюдала за танцующей парой.
Они несомненно хороши, эти двое. Не только Поля не сводила с них очарованных глаз.
Изредка Поля ловила на себе случайный взгляд Игоря и непроизвольно ежилась. Скуратов смотрел странно. Задумчиво и как-то… понимающе, что ли.
Временами испуганной Поле казалось: он сразу же узнал в ней своего нескладного приемыша, просто не показывал виду по каким-то своим соображениям.
Но этого не могло быть!
Поля мысленно перебирала все встречи с Игорем, и ее губы кривила горестная улыбка – Скуратов обращал на нее внимания не больше чем на электрический чайник! А то и меньше.
Поля не надеялась, что Игорь пригласит ее на танец. Даже не знала, хочет ли этого, она элементарно трусила.
Девушка видела, как Игорь спросил о чем-то, и Лена, снисходительно поглядывая на Полю, что-то весело рассказывала.
О ней!
Поля не сомневалась.
Но что?!
Поля не считала фужеры с шампанским. От волнения все время хотелось пить, и она машинально подставляла фужер под пенистую прохладную струю.
Мелкие колючие пузырьки приятно щекотали губы. Поля почему-то вспоминала Сосновку и с рассеянной улыбкой смотрела на новых знакомых. Порой казалось, что она спит.
Благодаря шампанскому и легкому шуму в голове, Поля легкомысленно приняла приглашение Игоря. А ведь еще минуту назад собиралась ответить ему твердым отказом: мол, устала и больше не хочет танцевать.
Впрочем, Лена сдержала слово, теперь Скуратов, кажется, искренне считал Полю сестрой своего приемыша. Он осторожно задавал вопросы, Поля пугливо вздрагивала от его прикосновений и со всем соглашалась.
Да, она Аполлинария.
Да, она знает Польку, но не желает о нем говорить и даже вспоминать. И тема на этом закрыта!
Нет, она не может встречаться с Игорем. Не хочет, разве это не достаточная причина?
И в кинотеатры она не ходит, у нее на всякие глупости просто нет времени.
Да, у нее все хорошо.
Нет, она, Аполлинария, не нуждается ни в чьей помощи!
Поля за время танца – он показался ей бесконечно длинным и одновременно – слишком коротким – ни разу не посмотрела в глаза Игорю. Она умирала от стыда за собственное вранье и все равно не решалась сказать правду.