— Не оба сразу!
Крыс уселся и захлопнул пасть. Лешка хмыкнул:
— А вопрос, моя красавица, все тот же! Зачем тебе вдруг этот хлопчик понадобился? Только не врать больше, лады? Я, конечно, не Спиноза, но все же и не полный кретин. Как и Крыс. Так ведь, приятель?
Крыс согласно мотнул тяжелой головой. Тамара быстро перебрала в памяти все свои легенды и остановилась на той единственной, что ее уже дважды выручала. Вычеркнув из повествования несуществующего брата, она жалостливо начала:
— История-то яйца выеденного не стоит, честное слово. Я просто тебя расстраивать не хотела.
— Да-а? — недоверчиво протянул Лешка.
— Конечно! Просто у меня на днях из рук сумку выдрали, понимаешь?
— Какую это? Ты же сумок терпеть не можешь и с ними не ходишь.
— А тут пошла! — разозлилась Тамара. — Имею я право один раз в жизни выйти с сумкой?!
— Имеешь-имеешь. Давай дальше, мы с Крысом — само внимание.
— Ну вот, пошла я, значит, с сумкой…
— Куда пошла? — перебил ее Лешка.
— Куда-куда, на рынок! Продукты хотела купить…
— Чего?! — с нескрываемым изумлением воскликнул Сазонов. — Ты — и продукты?!
— Да что ты к каждому слову цепляешься?! — окончательно рассвирепела Тамара.
— Ты же с диет не вылазишь!
— Твое-то какое дело?! Я, может, раз в жизни себя жратвой решила побаловать, Крысу вон вместо дурацкого «Педигри» кусочек настоящего мясца купить…
Крыс, услышав, знакомые слова, уронил на асфальт слюну и трогательно заскулил. Лешка с нехорошей ухмылочкой пробормотал:
— С сумкой — раз в жизни, за жратвой — тоже раз в жизни. И оба эти раза на один день приходятся…
Тамарины щеки запылали, и она ловко съездила своему бывшему любовнику по шее.
— Ты хочешь сказать, я вру?
— Избави меня бог, — шепнул Лешка и закрыл рот руками, демонстрируя предельное внимание.
Тамара дышала тяжело, как после хорошей пробежки по пересеченной местности, и разъяренно сверлила его глазами. Крыс испуганно притих. Тамара с немалым трудом заставила себя успокоиться и прошипела:
— Так вот, слушай сюда! Я, значит, вышла в тот день с сумкой на рынок. Как сейчас помню — двадцать пятого октября дело было. Ну, иду я, значит, себе спокойно…
— Никого не трогаю! — услужливо подсказал Лешка.
Не уловившая издевки Тамара истово подтвердила:
— Точно. Ангел ангелом и с сумочкой в руке! Иду я, иду да рукой помахиваю. Между делом как бы. Иду и помахиваю… А в ней сумка, не забыл еще?
— Ну что ты, как можно?
— Ага. Ну а тут… — Тамара сделала большие глаза и выдохнула — Вихрем подскочил ко мне шкет лет восьми от роду, сумку вырвал и деру! Я опешила, сам понимаешь, не ожидала. А когда опомнилась да за ним побежала, поздно было. Исчез, паршивец! Увидеть только и успела, что белобрысый он совершенно и росточка небольшого. Вот и ищу теперь.
— А зачем?
— Что — зачем?
— Зачем ты его ищешь? Или думаешь, он твою сотню рублей на сберкнижку положил, а сумочку горит желанием вернуть? В жизни не поверю, что ты такая дуреха!
— При чем тут сотня? — сердито буркнула Тамара. — И дурацкая сумочка?
— Верно, ни при чем. Тогда скажи, чего ради ты за ним бегаешь? Мораль ему хочешь прочесть? На тему, что красть грешно?
— Хотя бы!
— Эй, Крыс, нас с тобой здесь явно не уважают. Пошли-ка все же к Сереге, а?
— Да погоди ты! Я действительно ищу мальчишку, чтобы он мне кое-что вернул!
— Да? И что же?
— Ну, документы.
— Какие документы?
Тамара сердито покосилась на несостоявшегося мужа и, не подумав, брякнула:
— Паспорт и водительские права!
— Водительские права?
— Да!
— У тебя же их никогда не было!
— А тебе откуда знать?! Мы уже два года как отдельно живем! И вообще…
Что «вообще», Лешка слушать не стал. Как и говорить что-нибудь. Развернулся преспокойно, подхватил с асфальта грязный поводок и невозмутимо двинулся к улице Горького. Предатель же Крыс на хозяйку даже не оглянулся! Пристроился к ноге недавнего противника и неспешно потрусил рядышком.
Опешившая Тамара застыла на месте. Затем от души выругалась и побежала за ними, куда ей было деваться?
Меж тем Лелька принялась за дело весьма серьезно. Для начала обзавелась ручкой и аккуратным блокнотиком. Миниатюрный японский диктофон, что услужливо предложил ей Сергей, подумав, забраковала: зачем? Она же не собиралась десять раз прослушивать тети Машину болтовню. Самое важное проще записать. А уже потом над ним голову ломать.
И оказалась права. Потому что взволнованная тетя Маша перемежала свою путаную речь всхлипами и без конца возвращалась к своим обидам. Лельке едва удалось вытянуть из нее то, что нужно. Ну, на первый взгляд. И отфильтровать, отбросив лишнее.
Отправив тетю Машу одеваться, Лелька хмуро изучала исписанные странички: фактов было маловато. По ее записям получалось: воровать начали ровно два месяца тому назад. И особо не стеснялись — семь случаев за такое короткое время!
При этом новичков в отделе не было. Пятеро женщин давно присмотрелись друг к другу, в общем-то сработались, даже дружили, и это — особенно мучительно.
Самая молоденькая — Лидочка. Всего три года в фирме проработала. Именно у нее украли кольцо с брильянтом, материнское наследство. Да, еще — она одна поднимала двух детей!
Лелька всмотрелась в собственную запись и недовольно скривилась: четверых тетя Маша знала больше десяти лет. А с… как ее там? ага — Вера! Значит с этой Верой тетя Маша вообще целую вечность знакома. Еще с университета. И уж в ней, по ее словам, уверена, как в себе самой.
Якобы изумительнейшей души человек! И фантастически несчастлива в личной жизни. Развелась, бедняжка, уже с третьим мужем, и дети — настоящие оболтусы. Сын бросил институт и нигде не работает, а дочь в этом году должна закончить школу. Оба тунеядцы и тянут с матери деньги самым бессовестным образом.
Лелька невольно фыркнула: здесь тетя Маши сделала паузу, застенчиво потупилась и, вытирая кружевным носовым платочком слезы, вспомнила о Лешке. И тут же сообщила, что она — счастливейшая мать, ей грех жаловаться. Лешик — прекрасно зарабатывает и о ней никогда не забывает. Золото, не мальчик!
Вон телевизор новый две недели назад подарил. Нет, почему к дню рождения? Просто так. Лешику не нужен повод, он чудесный ребенок, какая жалость, что Томочка… Ах, Лешик безнадежно влюблен!