Если не считать, конечно, того, что Таисия с самого утра не находила себе места: что‑то тревожило ее, мучило, кружило голову, сводило с ума невнятным обещанием скорого несчастья. И в то же время…
В то же время сердечко Таисии сладко ныло и подсказывало совершенно иное. Почему‑то казалось — вот‑вот все наладится.
Она старалась не думать — что именно. И упорно гнала мысли о Бекасове — он‑то здесь при чем?
У Таисии все валилось из рук, ничего толком не получалось. Завтракая, она для начала разбила заварной чайник. Минутой позже опрокинула турку на газовую плиту. Уронила с подоконника горшок с фикусом — правда, деревце осталось целым, его пришлось временно пересадить в эмалированную кастрюлю. Поругалась с бабой Полей — а нечего смотреть так понимающе и сочувственно и при этом молчать.
В результате Таисия едва не опоздала на работу.
Лучше бы она вообще туда не ходила!
Не успев появиться в отделе, Таисия зачем‑то поссорилась с Симоновой, будто Света в первый — или последний! — раз копалась в ее столе без разрешения.
Допустила грубые ошибки в расчетах, чем серьезно расстроила Валерию Степановну.
В обеденный перерыв наотрез отказалась встретиться с Вячеславом — соврала едва ли не впервые в жизни, что плохо себя чувствует.
Не захотела выслушать Эльку, дважды отговорилась срочной работой. Даже Симонова посматривала на нее укоризненно, настолько явно Элька расстроилась.
И наконец, чуть не сломала ногу, оступившись на ступеньках. Ну не могла Таисия оставаться в офисе! Ее почему‑то буквально трясло от волнения, она надеялась хотя бы на улице прийти в себя.
Только упав на крыльце и испачкав светлые брюки, Таисия заметила, что бабье лето вдруг кончилось и началась осень. Причем как‑то быстро началась, буквально за ночь.
Таисия погрустнела: как она утром этого не заметила? Оделась легко, на ногах всего лишь шлепки, зонт не взяла. Теперь плащовка совершенно мокрая, и капюшон тоже, видимо, она машинально натянула его на голову, когда вышла из дому.
Надо же — ничего не помнила! Даже каким транспортом добралась до офиса. И по какой улице к нему шла. Понятно — с самого утра голова не тем забита.
Может, это как‑то связано — ее настроение и погода? Было бы здорово, правда‑правда. Вот сейчас она как засияет, как запрыгает по ступенькам, как захохочет в полный голос…
Ага, как раз.
Самое время!
Таисия печально коснулась влажных пятен на коленях и пожала плечами: брюки не отряхнуть и не почистить. Сбегать домой переодеться? Еще и нога правая ноет в щиколотке, подвернула…
Таисия недоверчиво осмотрелась: как странно! Еще вчера над головой плавало солнце, воздух казался прозрачным, легким, город нежился в золотистом мареве неопавшей листвы, клумбы перед офисом радовали яркими красками, стриженая трава пахла терпко и свежо, в скверах летали обрывки тонкой серебряной паутины, Таисия ловила ее на счастье и смеялась…
Девушка зябко поежилась: неужели тучи нагнало за одну ночь? За одну ночь город утонул в серой мгле по самые крыши, и в воздухе повисла противная мелкая морось, и деревья вдруг сбросили листья под ноги прохожим…
Все это за ночь?!
Сердце кольнуло предчувствие скорой беды, но Таисия лишь головой тряхнула, прогоняя дурные мысли. И подумала — ни за что не станет прислушиваться к интуиции, надоело.
Другие же люди живут как‑то и думать о ней не думают. Может, ее вовсе нет, этой интуиции? А все дело в ее дурном воображении, да‑да, трусливом воображении…
И правда, хватит с нее предсказаний!
И мистики хватит!
Прав Федор Федорович — зря она верит так слепо во всякие глупости, вон как запуталась…
Все, решено — с этой самой минуты Таисия будет жить как все нормальные люди. Например, сбегает домой и переоденется. И не будет больше дергаться и волноваться по пустякам.
Таисия угрюмо усмехнулась: могла бы еще дома понять — она просто не выспалась. К тому же погода резко изменилась, в такой заплаканный день часто настроение никакое, сколько раз она читала об этом…
* * *
К вечеру дождь прекратился, но огромная туча только потяжелела. Она ощутимо давила на город и его обитателей, жадно, даже плотоядно обволакивала дома и деревья. Электрический свет не разгонял мерзкую мглу, фонари смотрелись жалко, они не горели — тлели.
Таисия чувствовала себя птицей в тесной клетке. Она металась по квартире, не в силах подчинить эмоции. Разум ее оказался бессилен. Временами Таисии чудилось, что она сходит с ума.
Забывая недавно принятое решение, Таисия то бежала к фотографиям бабы Поли, то, будто случайно, пыталась прислушаться к себе и разобраться таким образом в происходящем.
И терялась еще больше.
Баба Поля по‑прежнему молчала. Со всех снимков она смотрела на Таисию так печально, словно прощалась с нею, и в ее карих глазах стыла тоска.
У девушки дыхание перехватывало, леденели кончики пальцев, когда она вглядывалась в любимое лицо.
Сегодня баба Поля не пыталась о чем‑либо предупредить. Не напоминала об осторожности. Не подсказывала, что делать. Не подталкивала к чему‑то. Но Таисия ни капли не сомневалась: баба Поля прекрасно знала, что сегодня случится. Просто ждала.
Встревоженной Таисии чудилось: вот‑вот произойдет что‑то страшное, иначе с чего бы ее так колотило?
Дурацкое воображение!
Прав Федор Федорович — ей давно пора лечиться, иначе она окончательно сойдет с ума…
* * *
Таисия раз десять пожалела, что ушла с работы раньше времени. Валерии Степановне показалось, что она плохо себя чувствует…
Валерия Степановна почти выгнала ее, даже такси не поленилась вызвать. Вытребовала с Таисии обещание лечь в постель, когда придет, а перед сном непременно выпить горячего чая с медом или малиной. И не являться завтра в офис такой выжатой, лучше еще день полечиться.
Мол, какая из нее, синюшной, работница?!
Теперь Таисия не находила чем заняться. Подолгу стояла у окна. Знакомый с детства вид не успокаивал — все серо, уныло, мокро, даже крики мальчишек во дворе слышны как сквозь вату.
Таисия то и дело поглядывала на настенные часы, но время будто застыло, девушка напоминала себе муху в сиропе — то ли погибла, то ли еще жива. Стрелки часов двигались еле‑еле — до девяти вечера она точно не выдержит, просто выбросится из окна, и плевать на все.
Таисия пробовала читать, потом дремать, потом слушать музыку, потом смотреть семейные альбомы, потом гладить постельное белье, потом мыть посуду и чистить старое серебро…
Когда позвонил Вячеслав, Таисия настолько обрадовалась живому голосу, что зачем‑то согласилась выйти вечером — а ведь не хотела! — погулять с Сусликом. Правда, не раньше одиннадцати.