— Видите, как он популярен у молодежи! Друзья, пойдемте же скорее к нашему гостю, дабы препроводить его в актовый зал! А между прочим, в нашем актовом зале прекрасная вращающаяся сцена, господа! Мы имеем возможность проводить прекрасные спектакли! А какой у нас реквизит!
И директор средней школы, отталкивая вместе с физруком собственных учеников, направился к месту эпицентра, одновременно он шипел, как рассерженный кот той самой Марине Павловне, спешащей следом за начальником:
— Этот ваш Кей — он не наркоман? Рок-звезды все наркоманы…
— Кажется, нет. Мы, знаете ли, лично не знакомы, — с достоинством ответила та.
— А выступать он согласится в школе? — допытывался директор каким-то зловещим шепотом. Он явно догадывался, что здоровый образ жизни не совсем то, что предпочитают музыканты.
— Понятия не имею.
— Что вы вообще знаете?.. Этот парень на каком инструменте-то играет?
— Кажется, сын говорил, что на гитаре, — осторожно сказала преподавательница.
— Тогда срочно отправляйте кого-нибудь за гитарой! Она в музыкальном классе! Мы должны заставить этого вашего товарища Кея — кстати, какое у него имя? — должны заставить его выступить и сказать нам всем пару слов! Иначе нам крышка. — Тон директора переменился и стал сладким, как сахарный сироп нового поколения. — Дорогие друзья, мы почти у цели! Актовый зал….
Пока шла делегация, которую пихали и толкали почти так же сильно, как и прочих участников столпотворения, не делая скидку на то, что это вроде бы как почетные гости и вообще уважаемые люди, директор Помидорка внимательно прислушался к разговору двух десятиклассников, которых он сам презрительно называл «панками малолетними» и «дебилами редкостными». Директор среднего учебного заведения даже остановился, пропустив делегацию вперед себя.
— Я хочу, чтобы Кеечка к нам вышел! — вскрикнула одна из девушек в черной майке с надписью «На краю». Щеки ее лихорадочно пылали. — Ну почему он не выходит-то??
— Мы же ждем его! — подхватил хор ее подружек, в чьих руках дрожали сотовые телефоны с камерами наготове.
— А он че, дурак? — выразительно посмотрел на друга с дредами лысый парень, который еще три дня назад мог похвастаться самым настоящим ирокезом, но стараниями директора пришлось его сбрить и теперь щеголять с лысиной. «Иначе в школу не пущу!» — заявил Помидорка этому ученику, и тот был вынужден подчиниться злой воле преподавателя.
— Почему дурак? — не поняли девушки.
— Я на его месте в такую толпу тоже не поперся бы, — изрек лысый.
— Ты не на его месте, — презрительно заявила одна из девушек.
— Да я бы тоже шугался! — подхватил парень с дредами. — Он только выйдет, на него вся кодла эта кинется, и останутся от вашего Кеечки, — передразнил он одноклассницу писклявым голоском, — одни рожки, ножки и еще ченить хорошее.
— Например, зубы, — бестактно заржал лысый молодой человек, и несколько рядом стоящих парней подержали его.
— Или пирсы!
Но девушки все равно оставались недовольными. Они наперебой начали возмущаться.
— Тем более он со своей подружкой! — продолжил лысый паренек. — Вы же, девки, сумасшедшие, кинетесь на нее…
— Зачем нашему Кею подружка?!
— Она дура какая-то левая! И <запрещено цензурой>!
— Мы бы ей все кости переломали, если б узнали, что эта за стерва!
— Вот-вот, — поиграл широкими бровями бывший обладатель ирокеза. — Вы ее живьем съедите! — И вообще, — вдруг проснулась в нем мужская солидарность, — Кей что, не мужик, что ли? Ему подружку тоже надо!
— Точно! — поддержали его остальные парни, которые слушали разговор. До девушки своего кумира им было как-то фиолетово, они бы просто не отказались заценить «фейс и фигурку» этой девицы — ведь наверняка у солиста «На краю», по выражению лысого, «все бабы — просто отпад!».
Эти слова еще больше не понравились девушкам, и они, активно работая локтями, полезли вперед, надеясь все же увидеть предмет поклонения близко.
— Не, Кей точно не выйдет, пока толпу не уберут, — покачал головой безволосый парень, потирая кожаный шипастый браслет на руке.
— Эй, Палкин! — позвал притаившийся директор своего ученика, недавно сбрившего ирокез.
— Вы че, — очень сильно удивился юноша, увидев перед собой Льва Семеныча, — тоже фанат?
— Я те покажу «фанат». Палкин, Мышкин, ну-ка за мной.
— Че мы опять сделали? — заныли парни, которые каждую неделю, словно по расписанию, оказывались виноваты то в одном, то в другом злодеянии.
— Пока ничего. А если не пойдете — сделаю много чего хорошего, — многообещающе сказал добрый директор, души не чаявший в своих учениках.
— Смотрите, Помидорка! Помидорка пришел! — заволновалась толпа. Ребята понимали, что сейчас учителя в общем и директор в частности сделают все возможное, чтобы разогнать их всех на урок. Большая получасовая перемена заканчивалась через пару минут, а школа просто бурлила и кипела, как ведьмин котел, в котором варилось и булькало зелье.
«Я вам покажу, Помидорка! Я вам устрою! — очень задевало подобное прозвище степенного и важного Льва Семеновича, — мерзкие маленькие уродцы! Вылезли изо всех нор, чтобы посмотреть на какую-то там рок-обезьяну!»
— Лев Семеныч! Че вы хотите? Это не мы разрисовывали портреты в классе историка! — вновь заныли друзья, когда бормочущий что-то директор отвел их за угол. Там было относительно тихо. Только младшеклассники выглядывали, пытаясь разузнать, что там происходит со старшими ребятами.
— Какие еще портреты? — строго взглянул на них самый главный человек школы.
«Уф, еще не знает», — понеслось в головах Палкина и Мышкина, и они облегченно вздохнули, переглянувшись друг с другом.
— Так, — по-деловому и без предисловия начал Помидорка, — школу без двоек в этом году хотите закончить?
Его ученики насторожились, переглянулись и коротко кивнули.
— Значит, так. Условия просты. Сделайте что угодно, но этот ваш Кей или Мей должен запеть.
— Вы чего? — вытаращился на него Палкин, почесывая лысину.
Спустя пару секунд они с приятелем, перебивая друг друга, заговорили.
— Как мы такое сделаем? Кей только на концертах поет!
— Как вы себе это представляете?
— Да вы бы лучше разогнали бы всех этих сумасшедших девок!
— А то вам ментов по ходу придется скоро вызывать!
— Вы ваще представляете, сколько этот чувак за частный концерт берет?
— Сколько? — заинтересовался тут же директор. Лев Семеныч очень любил подсчитывать чужие доходы.
— Ну, точно не скажу, но много, — опять почесал голову лысый паренек.