— Я думаю, что мне сейчас легко. А ты?
— А я ни о чем не думаю, — опять немного поразил меня ответ парня.
Ну и дурак. Или ты настолько счастлив рядом со мной, что все мысли в отпуск ушли дружно, оставив в фирме, то есть в голове, только сторожа по имени Спинной Мозг?
— Антон, а я… правда тебе нравлюсь? То есть ты же не пошутил по телефону?
— Зачем я буду шутить подобными вещами? — удивленно посмотрел на меня Тропинин. — Это ведь серьезно. И… Катя, слышишь, эта женщина поднимается и кричит? — спросил он.
Мы затихли.
— Паразиты? — ласково позвал нас знакомый голос, все так же приглушенный створками лифта. — Вы что, лифт решили сломать! А ну вон! Я сейчас милицию вызову!
— А вдруг она правда милицию, вызовет? — шепотом спросила я у Антона. Мне совсем не улыбалось разбираться с местным участковым или, что еще хуже, с нарядом. Если участкового я знаю — не зря же он после памятного случая с подъездной надписью стал одним из наших постоянных гостей, то с другими представителями этой славной профессии не знакома и при таких дурацких обстоятельствах не хочу знакомиться.
— Нам надо опять убегать на улицу.
— А вдруг Нинка еще там стоит? Мы ведь от нее в подъезд смылись. Глупо получится, если обратно выбежим и на нее наткнемся, — печально ответила я, слушая ругань бабки, к которой присоединились еще два тонких старческих голоса.
— Надо попробовать все равно. Хранители подъезда, — смешно обозвал он местных жителей, — не знают, на каком мы этаже конкретно выйдем. Это преимущество.
— Эй, вы, я же знаю, что вы в лифте! — напомнила о себе грушеносая тетенька. — Домофон сломали, так теперь и до лифта добрались? Жулики!!!
— Кать, не бойся, — ободрил меня парень. — Это всего лишь…
— Сумасшедшие поклонники собственного подъезда! — пылко выдала я. — Некоторые вот группы там всякие любят, например, по дуракам из «На краю» убиваются, — вспомнила я лучшую подругу, — а некоторые по подъездам фанатеют!
— У нас преимущество, — нисколько не обеспокоился Антон, — сбежим. Не бойся, — еще раз повторил он, и я действительно стала меньше опасаться.
— Молодежь уся — хулюганы! — проскрипел какой-то дедушка, спускающийся вниз.
Тетка-груша собирала армию. Повстанцы за подъезд, блин. Так и чувствую себя шпионом, залезшим на суверенную территорию другого государства.
— Думаю, Нины уже нет, так что теперь нам можно просто выбежать из подъезда. Идет? — нисколько не испугался дедка Антон.
— Идет. Учти, я медленно бегаю, — поспешила я его предупредить.
— Все в порядке.
— На первом этаже вас, голубчики, уже ждут! — с такой радостью сказала тетенька-груша громким контральто, переходящим в бас, как будто нас там людоеды поджидали. — Не убежите! Будете нам домофон чинить!
В ответ я захихикала вновь — представила, как нас атакуют враги, берут в плен, а в качестве контрибуции требуют чинить домофон, красить стены и подметать полы. А мы всего лишь зашли в чужой подъезд!
— Сейчас лифт между третьим и вторым. Мы доедем до второго. Эта страшная женщина ушла выше, так что нам нужно будет пробежать немного. Готова?
Я кивнула, Антоша повторно нажал на «стоп», и двери лифта распахнулись на втором этаже.
Мы, так и не расцепляя рук, словно какой-то шутник намазал наши ладони суперпрочным клеем, небольшим вихрем пронеслись по лестнице к первому этажу. Я и Антон едва не уронили двух престарелых дедков, которые, по-видимому, были той самой охраной, успешно найденной за столь короткое время преследующей нас женщиной. Она, кстати, с индейскими улюлюканьями неслась где-то на третьем этаже и орала, чтобы «эту бесстыжую молодежь», то есть нас, не отпускали, потому что мы наверняка уже сломали лифт.
Вот посмотришь на поведение взрослых, уже сформировавшихся личностей и задаешься вопросом, а нормальные ли они? Им что, делать больше нечего?
Мы пулей вылетели из подъезда и побежали по дороге. Когда я и мой чудик (и когда он успел стать моим, собственно?) завернули за угол удачно кончившегося дома, тетка с носом-грушей, два дедка, какой-то мужик, худосочная тетка с метлой, похожая на ведьму, готовую взлететь, и пара бабулек вытащились из злосчастного подъезда и бросились в погоню. Кажется, они успели увидеть, как мы повернули, потому что стремительно отправились за нами едва ли не по следам, как гончие собаки.
Я очень надеялась, что все сейчас обойдется и уже через пять минут мы пойдем вновь по теплой улице в полном спокойствии, и теперь уже будем держаться за руки, как я и хотела.
Но мои планы решительно не желали исполняться. К моему огромному удивлению, перед нами как раз неторопливо шла Нинка с братом, только повернуты они были ко мне и Антону спиной. И что делать?! Впереди моя подруга, что-то втолковывала младшему брату. Сзади самая настоящая погоня, состоящая из каких-то придурков, которые намерены сдать нас в руки милиции всего лишь за то, что мы немного покатались в их лифте. И куда бежать? Дорога-то одна. Справа и слева чахлые кусты, не успевшие еще зацвести в полную меру, да какой-то магазинчик.
Антоша все-таки был очень сообразительным мальчиком и имел куда более быструю реакцию, чем некоторые тормоза по имени Катрина, или просто Катя. Он свернул с дороги, и через мгновение мы притаились за надежными стенами этого небольшого магазинчика. Леша их пренебрежительно называет «ларьками» и принципиально посещает только супермаркеты. Но в данном случае даже он не стал бы опровергать полезность «ларька». Он нас прятал от погони, которая только-только появилась из-за угла, и первыми, кого приметили обиженные жители подъезда со сломанным домофоном, оказались Нина и ее родственник. Я не знаю, насколько жители этого дома имели хорошее зрение и страдали ли они групповым дальтонизмом, но так или иначе они приняли Журавлей за нас с Антоном и с криками «Попались, ублюдки!» бросились к брату и сестре, которые, кажется, шли домой.
Ниночка, прости!
Я прикрыла голову руками и опустилась на корточки.
— Ты чего? — тихо-тихо спросил меня мой спутник.
— Они сейчас к Нинке привяжутся, — так же едва слышно проговорила я. — Они что, идиоты? Почему они приняли их за нас?
Слепые они! И тупые.
— По-моему, твоя подруга сможет постоять за себя. Как считаешь?
— Сможет, — нисколько не сомневалась я, — только у нее сейчас плохое настроение, а после этой встречи оно еще ухудшится.
— С чего ты взяла, что плохое? — удивился Антон, выглядывая из-за угла.
Оттуда слышались крики, в которых я отчетливо разбирала вопли негодования, принадлежащие Нинке.
— Когда появляется Валерочка этот, у нее настроение всегда плохое. Просто жуткое. Ты не представляешь, как она его терпеть не может, — шепотом поделилась я с Антоном. Сама я выглядывать не решалась. Вдруг меня заметят, тогда вообще цирк начнется.